Гробницы царицы Шуб-Ад и лугаля Мескаламдуга

 Гробницы царя Абарги  и царицы Шубад были совершенно  одинаковы. Косметика широко использовалась  не только в Египте, но и  Месопотамии. Черная краска, это,  по всей видимости, тушь, для  ресниц век или бровей. Красная,  чаще всего охра, конечно, использовалась  в качестве помады, или румян.  Белая также имела употребление, в качестве добавления к красной, создавая оттенки телесного цвета. А вот зеленая, не совсем понятно. Что могли красить зеленым цветом царь и царица, кроме как век, пусть это останется загадкой для будущих исследователей. Что же касается украшений, то обращает на себя внимание большое количество бус и ожерелий, рис. 4.20. Все они в своей основе имели камни в виде цилиндриков или овальчиков, но обязательно просверленные вдоль своей оси. Кроме бусинок сердолика, лазурита, или бирюзы мастера широко использовали и золотые вставки различной формы. То могли быть как конуса, цилиндры, листочки, капельки, а также шарики, все они с внутренними отверстиями, через которые продевалась нить. Сочетание красного, синего и голубого, с промежуточным чередованием золотых вставок создавало неповторимый восточный колорит. 

  Ожерелий было много, и  все они различной формы, одно  из них имело в своем орнаменте  полумесяц. Хотя оно изготовлено  несколько позже того времени  когда жила Шубад, но и в  ее времена эта символика уже  была в ходу. Недаром Леонард  Вулли упоминает о серьгах в виде полумесяца красовавшихся на голове Шубад. Здесь нет камней, зато как тонко и блестяще выполнена работа. Очень интересен полумесяц. Так получается, что исламская символика возникла за долго до того как появилась эта религия. Тем более, что и зеленая краска в изобилие встречается в захоронении. Все это может быть совпадением, или наоборот иметь куда более глубокие корни. Тогда напрашивается вывод, что шумерская культура оказала влияние сразу на три мировых религии: Иудаизм, Ислам и Христианство. Но вначале она была одна, и народ, судя по всему, был один. Уже после того как он покинул свою родину, и осел на новых местах в процессе ассимиляции с местным населением, стали происходить изменения в культах и образе жизни. Естественно, что в украшениях отразились все местные особенности. Включая флору и фауну, которая была присуща этому региону. Если в европейской части России не росли виноград, лотос и гранаты, то в долинах междуречья и Нила такие растения произрастали в большом изобилии. Естественно они нашли отражение в произведениях декоративно прикладного искусства. Но старые корни все равно сохранились, поэтому и присутствуют в изобилии, медведи олени, и листочки, напоминающие березу. Царица Шубад относится к первым династиям Шумеро-Аккадского государства, поэтому отголоски другой родины в ее захоронении присутствуют в изобилии. Огромное количество «скифской символики» с характерными признаками «звериного стиля» могут служить веским доказательством о родстве этих двух культур.  

 Несмотря на свои  далекие корни, Царица Шубад  была похоронена в соответствии  с шумерскими традициями –  во всем том, что она носила  при жизни. Ни одна деталь  ее пышного туалета не должна  была остаться в этом мире, и последовать вместе с ней  в ее последний путь. 

 Истлевший череп царицы  покрывал чрезвычайно сложный  головной убор, похожий на те, что носили «придворные дамы»,  рис. 4.21. 

 Его основой служил широкий золотой  обруч, который можно было надевать только на парик, причем огромного, почти  карикатурного размера. Сверху лежали три венка. Первый, свисавший прямо  на лоб, состоял из гладких золотых  колец, второй — из золотых буковых  листьев, третий — из длинных золотых  листьев, собранных пучками по три, с золотыми цветами, лепестки которых отделаны синей и белой инкрустацией. И все это было перевязано тройной нитью сердоликовых и лазуритовых бусин. На затылке царицы был укреплен золотой гребень с пятью зубцами, украшенными сверху золотыми цветками с лазуритовой сердцевиной, с боков парика спускались спиралями тяжелые кольца золотой проволоки и золотых ленточек. Огромные серьги желтого металла в форме полумесяца свешивались до самых плеч. Очевидно, к низу того же парика были прикреплены нити больших прямоугольных каменных бусин. На конце каждой такой нити висели лазуритовые амулеты: один с изображением сидящего быка, второй — теленка. 

Несмотря на всю сложность  этого головного убора, отдельные  части лежали в такой четкой последовательности, что впоследствии его удалось  полностью восстановить. 

Рядом с телом царицы лежал  еще один головной убор. Он представлял  собой диадему, сшитую, по-видимому, из полоски мягкой белой кожи. Диадема  была сплошь расшита тысячами крохотных  лазуритовых бусинок, а по этому густо-синему фону шел ряд изящных золотых фигурок животных: оленей, газелей, быков и коз. Между фигурками были размещены гроздья фанатов, укрытые листьями, и веточки какого-то другого дерева с золотыми стебельками и плодами из золота и сердолика. В промежутках были Нашиты золотые розетки, а внизу свешивались подвески в форме пальметок из крученой золотой проволоки. Диадема была столь богатой, что на ее изготовление ушел наверно не один месяц. Множество мелких деталей, изготовленных из листа и проволоки, требовали не только кропотливой работы ювелира, но и применение все возможных приспособлений для получения золотого проката. Лист, полоса, проволока и камни все использовалось для создания этого Ближневосточного шедевра. Чем больше золота украшало царицу, тем наряднее выглядела женщина. Впрочем, похожие традиции существуют и поныне, особенно на Востоке. Царица же обязана была выглядеть особенно блистательно. Однако, рассматривая эти атрибуты царской власти, невольно задаешься вопросом, что это уже где-то встречалось. 

Действительно подобная диадема  с цветочным орнаментом и цветками мы наблюдали и ранее в майкопском захоронении открытым в 1897 году нашим  соотечественником Николаем Ивановичем Веселовским. Найденная диадема  с сердоликовым ожерельем обнаруживает явное сходство с шумерскими украшениями  царицы Шубад. Женских украшений, хотя найдено не много и погребение по своему богатству не может конкурировать  с аналогичным шумерским, но сходство налицо. Нашим женщинам не требовалось носить на себе килограммы этого благородного металла – все-таки сковывает движения, да и традиции несколько отличны от арабских. Там женщинам вообще не принято работать, а только заниматься семьей. Наши же без работы не могут, поэтому и наряды проще, хотя к царицам это не относится, но видно и они не могут сидеть без дела. Поэтому в нашем захоронении все довольно скромно и без излишней помпезности, но само качество изделий заслуживает пристального внимания. Поскольку, как и в шумерском обнаруживаются ожерелья собранные из сотен золотых втулок колечек и овалов, насаженных на одну нитку вместе с сердоликом и лазуритом. Все эти сверленные золотые бляшки и цилиндрики из сердолика и лазурита создавались одной школой мастеров, рис. 4.22. Первоначальная школа была одна, а вот последующие мастера, покинувшие по тем или иным причинам свою родину, связи меж собой каким-то образом сохранили. А может и не теряли их никогда, Скифия Гиперборея и Междуречье находились в более тесном контакте между собой, чем принято было считать доныне. Вот ритуалы, правда, претерпели некоторые изменения, поскольку в майкопском захоронении не было таких жертвоприношений. 

Леонардом Вулли поведал  весьма необычные находки: «В углу огромной ямы (глубиной около 10 метров) был устроен  каменный склеп, в который помещали тело умершего владыки. С ним оставалось несколько приближенных, которых  тоже умерщвляли, прежде чем положить в склеп. Затем на дно огромной усыпальницы, устланной циновками, по наклонному спуску сходили те, кто  добровольно отправлялся с покойным царем в загробный мир: жрецы, руководившие всем погребальным ритуалом, военачальники со знаками отличия, дамы из придворного гарема — в  роскошных одеждах и драгоценных  головных уборах, слуги, музыканты, рабы... Следом за ними въезжали повозки, запряженные  ослами или быками, а замыкали шествие  воины, которые становились на страже у входа в гробницу. 

 Все участники траурной процессии  занимали отведенные для них места  на дне могильного рва, и после  заключительного священнодействия каждый выпивал чашу со смертоносным напитком и погружался в вечный сон».  

Но подобные погребальные обряды мы наблюдали чуть позже и  у скифов, но без таких размахов. Все что касается ритуалов, находит  полное совпадение, но по масштабам  человеческих жертвоприношений, здесь  явное отличие. И хотя скифы жили несколько позже, аналогия захоронений  не вызывает сомнений. Обращает на себя внимание нахождение рядом с усопшим  владыкой или царицей останков слуг. При царевне могли находиться одна две служанки, а при царе личные телохранители. Именно это обстоятельство Геродот и его последователи  ставят в вину якобы отсталости и  жестокости скифов. Но подобные ритуалы, сопровождавшие погребение царей были совсем не редкостью у древних  народов. Это было и у Египтян, Шумеров, но все исследователи почему-то умалчивают об этих фактах. Но как только в скифском царском погребении обнаружено постороннее тело, так дружно все  заговорили о жестоких обычаях, совсем забыв при этом про шумерскую  царицу Шубад или Клеопатру. Да, рядом  с нашей царицей находилась служанка, ну и что. «В главном захоронении  Куль-Оба узкая, похожая на ящик перегородка отделяла тело царя от его оружия и наконечников для стрел. В другом похожем отсеке стояли деревянные погребальные носилки на изогнутых ножках, на которых лежало тело женщины. Ее служанка была помещена под прямым углом к ней, но в другом отсеке. На голове женщины была диадема из электрума, золотое ожерелье исключительной красоты украшало ее шею, на пальцах были надеты кольца большой ценности, а на руках — браслеты. На талии женщины были два больших медальона, изумительно украшенные головой Афины. ( Странно почему, эти подвески оказались на талии, а не на голове). Там же находились три медальона меньших размеров, которые, по мнению Миннса, вероятно, изначально принадлежали какому-нибудь греческому храму. Между коленями женщины покоилась ставшая впоследствии знаменитой ваза». Рядом с ней лежало зеркало. Как и большая часть ее ювелирных украшений, оно было греческой работы, но держалось на ручке, сделанной скифами. Скифской работы был также и длинный нож, и пять более коротких ножей с рукоятками из слоновой кости, которые принадлежали ее слугам. 

 При царе также могли  оказаться верные слуги: «Тело  вместе с поддерживающим его  тюфяком поднимали с повозки  и опускали в погребальную  камеру, где стоял гроб. Иногда  по углам гроба ставили штандарты,  которые были увенчаны бронзовыми  животными. А порой вместо них  ставили шесты с колокольчиками, чтобы их звуки помогали отгонять  злых духов. В последний путь  умершего вождя сопровождала  одна из его жен, его главные  слуги: виночерпий, повар и главный  конюх, а также лошади, которыми  он лично пользовался при жизни.  Все они были обряжены в  свои лучшие одежды и драгоценности,  и каждому в погребении была  выделена своя отдельная камера  или отсек. Хозяин лежал один  вместе с самыми необходимыми  вещами, которые клали рядом с  ним. Среди них были золотые  чаши, амфоры, наполненные вином  и маслом, и огромный котел  с мясом ему в дорогу. Его  слуги и спутники располагались  неподалеку, а его кони лежали  вне его погребальной камеры, но все же в непосредственной  близости от нее в том же  самом кургане, чтобы оказаться  у него под рукой сразу же  после его пробуждения. Все  они были в великолепной сбруе.  После того как могилу засыпали, но еще до возведения кургана,  над погребальной камерой проводились  поминки». Та же самая картина  характерна и для царского  захоронения Шумеров. Только у  скифов уходили вместе с ним  кроме жены виночерпий, повар  и главный конюх и того четыре, а у шумерского владыки 74 - целый  батальон. Хоронили всех без разбора:  близко приближенных ко двору  и не очень. Наверно всех  кто попадался под руку во  время траурной процессии, приглашали  с собой разделить всеобщее  горе, кто был похитрее, те отказывались под тем или иным предлогом. Но Абарги похоже превзошел всех и не один из придворных не ускользнул от бдительного ока главного церемониймейстера. Не совсем понятно, почему оказалось столько народа вместе с царем и царицей. За что их постигла такая печальная участь. Может они были каким то образом виновны в кончине Шубад, за что и последовала такая жестокая кара. Восточные цари быстры на расправу, и пылу могли действительно лишить жизни десяток другой людей без особой на то причины. Так по настроению – казнить каждого третьего, второго, а лучше всех. Трагедия эта так и останется загадкой, но в ни коей мере она не является закономерным процессом, характерным для всех захоронений. И говорить о всех шумерах как о ярых душегубах и мучителях своего народа, скорее всего неверно. Были издержки, впрочем как и у других народов, и ставить только им в вину такие кровавые обряды преждевременно, к тому же сам Вулли свидетельствует, что они приняли яд. Леонард Вулли описывает душераздирающую картину, представшую перед его глазами: «Отсутствие привычной погребальной утвари и сам факт массового захоронения показались ученым весьма необычными. Начав копать вдоль траншеи, Вулли и его коллеги наткнулись на вторую группу скелетов: десять женщин были заботливо уложены двумя ровными рядами. На всех были головные украшения из золота, лазурита и сердолика, изящные ожерелья из бусин, но обычной погребальной утвари при них тоже не оказалось. 

Зато здесь лежали остатки  великолепной арфы: ее деревянные части  истлели, однако украшения сохранились  полностью, и по ним можно было восстановить весь инструмент. Верхний  деревянный брус арфы был обшит золотом, в котором держались золотые  гвозди, — на них натягивали струны, рис. 4.23. 

Резонатор украшала мозаика  из красного камня, лазурита и перламутра, а впереди выступала великолепная золотая голова быка с глазами  и бородой из лазурита. Прямо на остатках арфы покоился скелет арфиста  в золотой короне. Следуя дальше по траншее, археологи натолкнулись на остатки костей, которые явно не были человеческими». Сцена насилия  просто ужасна, какое-то первобытное  варварство. Если они не оставили в  живых даже музыканта, такому поступку очень сложно найти объяснение, и  все-таки не будем судить строго, поскольку  похожие примеры есть и в современной  истории. Говорят что при похоронах Сталина в Москве погибло очень много народа, во время давки. Многие граждане хотели лично проститься с вождем и заплатили за это слишком высокую цену. Их не оказалось с вождем в могиле, но то, что они ушли вместе с ним, наводит на явные аналогии с древними обычаями. Великий правитель должен забрать с собой в последний путь как можно больше своих подданных, дабы не было там одиноко и было кем командовать. 

 Как может уживаться,  безусловно, высокая культура и  самые низменные человеческие  инстинкты. Впрочем, подобные  факты жертвоприношений совсем  не свидетельствуют об отсталости  народа, дело в другом. По всей видимости все дело в религиозных культах. Человек по своей природе слаб, и большинству можно внушить все, что угодно и оправдать любое насилие. Если так приказала Партия и требует Религия, то можно отбросить все сомнения и выполнять любые приказы. Нацисты во время войны были еще кровожаднее и с удовольствием убивали безоружных людей в концентрационных лагерях и застенках Гестапо. При всем при этом многие имели высшее образование и были примерными христианами. Ну и что. Так приказала партия, так было нужно Рейху. Поэтому Шумеры от Гитлеровской верхушки далеко не ушли, да к тому же не очень то известны все обстоятельства подобного ритуала. Народ-то в общем то здесь ни причем, во всем виноваты правители. Вот в Египте такого обряда, почему-то не было, хотя фараонов и называют деспотами. Значит, они были нормальными царями и заботились о жизни своих граждан. Ну у шумеров, что было то было. Сам народ ни в чем не виноват.  

 А вполне возможно, царь Абарги действительно был  настолько, любим в народе, что  многие пожелали за счастье  уйти в мир иной вместе со  своим господином. Судя по всему,  на Востоке, человеческая жизнь  нисколько не ценилась уже  тогда, хотя подобные ритуалы  известны и у наших северных  соседей в Скандинавии, нисколько  не уступающие по своей жестокости. Назначение тризны состояло в  том, чтобы отогнать злые силы  от живущих. В современном языке слово в основном используется как часть фразеологизма «совершить тризну» и принимается главным образом как поминки. Тризна включала в себя обряд омовения покойника, обряжания (одевания в лучшие одежды, украшения), отпевания певчими (позднее перешло к традиции отпевания православным священником), и сжигания трупа на специальном помосте, именуемом Крада. Иногда, за неимением леса для помоста или места для Крады, покойника отправляли в последний путь в лодке, которую, оттолкнув от берега, поджигали горящей стрелой. После сожжения следовал пир поминальный (поминки), который происходил в первый день похорон, затем на третий день, на девятый день, на сороковой день и ровно через год после сожжения. Считалось, что бессмертная душа покойного, путешествуя по загробному миру, может возвращаться в мир живых и встретиться с ними только в эти установленные дни. Но именно у викингов приносили человеческие жертвоприношения; на ритуальной лодке в последний путь господина могли сопровождать и слуги. И этот обряд совсем не свойственен славянам, как пытаются представить многие.