Киевская Русь

восточнославянской  консолидации.  Примерно  на  рубеже  VIII-IX  веков   от

Рождества Христова приднепровский союз союзов племен «Русь» перерастает  еще

более  мощное  объединение   с   названием   «Русская   земля»,   включавшее

значительное число  союзов славянских племен. Летопись их перечисляет:  Русь,

Поляне,  Древляне,  Полочане,  Дреговичи,  Север.  Это  уже  почти  половина

восточных славян. Правила  в  этом  государственном  объединении,  по  своей

вероятности, династия Кия, представителями которой в  середине  IX  века  от

Рождества Христова были, по сообщению летописи, князья Дир и Аскольд.

   В современной   исторической  -  науке  сложилось   традиция,  изображающая

Киевскую  землю  чуть  ли  не  оплотом  монархизма   в   Киевской   Руси   и

противопоставляющая ее в этом отношении городам с сильным  вечевым  началом,

таким, как Полсук и Новгород.

   В.Л.Янин  и М.Х.Плешковский усматривают  в  новгородской  республике  нечто

феноменальное, совершенно непохожее  на  социально-политическую  организацию

древнерусских княжеств, в частности Киевского княжества, где господствовала

якобы монархическое  начало. М.П.Толочко пишет о том, что «верховным  главой»

в Киеве являлся  великий князь. Правда, известную  роль играло  и  вече:  «При

сильном киевском князе вече была послушным придатком верховной  власти,  при

слабом — зависимость  была обратной. Другими словами, в  Киеве  XI-XII  веках

от Рождества  Христова  существовали,  дополняя  друг  друга,  а  нередко  и

вступая  и  в   противоречие,   орган   феодальной   демократии   (вече)   и

представитель   монархической   власти   (великий   князь)».    Формирование

территориальных  связей,  складывание  города-волости   (города-государства)

более или менее  хорошо прослеживается на материалах, относящихся  к  истории

Киевской земли. Под 996 год от Рождества Христова летопись сообщает  о том,

что старая система  родовой  защиты  начинает  давать  сбои.  Владимир,  как

представитель  отживающего  строя,  ищет  пути  решения  этой  проблемы.   С

летописью  перекликается  известная  былина  об  Илье  Муромце  и   Соловье-

разбойнике.  В  образе  Соловья  следует  видеть  не  «столько  придорожного

грабителя, сколько  представителя  косных  сил  родоплеменного  строя».  Прав

Б.А.Рыбаков, отметивший, что Соловей  -  не  обычный  разбойник  на  большой

дороге, который  живет за счет проезжих торговых  караванов.  Можно  сказать,

что образ  Соловья  порожден  эпохой  формирования  территориальных  связей.

Родовой строй  уходил в прошлое  отнюдь  не  безболезненно,  подчас  отчаянно

сопротивлялся. Весьма характерно  упоминание  летописью  бедняков  и  нищих,

живых в Киеве  во времена Владимира: «И сотвори (Владимира. - Авт.)  праздник

велик... «боярам  и старцем градским, и убогим раздая  именье  много».  Князь

«повелел всякому  нищему и убогому приходите на двор князь и взимает всяку

потребу питье  и яденье, и от скотьниць кунами». Эти убогие и нищие  конечно,

явление нового времени  — периода распада старого  родоплеменного единства.

      В коллизиях  гибели  родоплеменного  строя  рождалась  новая   киевская

община, которая  властно заявляет о себе со страниц  летописи.  Это  несмотря

на то  что  летописец  стремился  в  первую  очередь  отразить  деятельность

князей. В 980 году от Рождества Христова  Владимир,  собрав  огромную  рать,

пошел на своего брата Ярополка княжившего в Киеве.  Ярополк  не  мог  «стати

противу, и затворился Киеве с людьми своими и с Блудам».  Владимиру  удалось

склонить к измене Блуда. И стал Блуд «лестью» говорить князю: «Кияне  слются

к Владимеру,  глаголюще:  «Преступай  к  граду,  яко  предамы  ти  Ярополка.

Побегни за град.». Напуганный Ярополк «побежал», а  Владимир  победно  «вниде

в Киев». Отсюда ясно, что уже в этот ранний период положение  князя  в  Киеве

в немалой мере зависело от расположения к нему городской  массы.  Поэтому  не

выглядит неожиданной  и история, произошедшая  с  тмутараканским  Мстиславом,

когда он «приде ис  Тъмутороканя  Кыяву,  и  не  приямаего  кыяне».  Князья,

правившие в конце X начале  XI  веков  от  Рождества  Христова  считались  с

растущей силой  городской общины, стремились ее как-то ублажить. Не  случайно

Святополк скрывая  от киевлян смерть Владимира, сев  за стол, созвал «кыян»  и

«нача даяти им именье». После убийства Бориса  и  Глеба,  он  также  «созвав

люди, нача  дояти  овем  корзна,  а  другим  кунами,  и  раздая  множество».

Крепнущая городская  община держала  в  поле  зрения  и  религиозный  вопрос,

Князь Владимир  предстает  на  страницах  летописи  в  окружении  не  только

дружинном,  но  и  народном.  Вместе  с  «людьми»  он  совершает   языческие

жертвоприношения.

      Особенно важно подчеркнуть   причастность  «людей»  киевской  общины  к

учреждению христианство на Руси. Они присутствуют  на  совещании  по  выбору

религии,  подают  свой  голос,  избирают  «мужей  добрых  и  смышленых»  для

заграничного путешествия  с целью «испытания вер». В одной  из  скандинавских

саг говорится  о том, что по вопросу о вере русский князь  созывает  народное

собрание. При решении  важнейших вопросов  князья  должен  были  считаться  с

мнением городской  общины. Внимательное отношение к городской  общине  станет

еще  понятнее,  если  учесть,  что  она  обладала  военной  организацией,  в

значительной степени  независимой  от  князя.  Вои,  городское  ополчение  —

действенная военная  сила уже в этот ранний  период.  Именно  с  воями  князя

Владимир  «поиде  противу»  печенегам  в  992году  от  Рождества   Христова.

Любопытно, что  в легенде, помещенной  в  летописи  под  этим  годом,  героем

выставлен  не  княжеский   дружинник,   а   Нама-кожемяка   -   выходец   из

простонародья.

      Без  народного  ополчения  (воев)   справиться   с   печенегами   было

невозможно. Вои  активно участвовали и в междоусобных княжеских  распрях.  Не

зря советники  Бориса Владимировича говорили ему: «Се дружина у тобе отьня  и

вои. Пайди, сяди Кыеве на столе отни». Вои также служили опорой  Ярославу  в

его притязаниях  на Киев, а Святополку — для отражения  ярославовых полков.

      Так начинался процесс формирования  волостной общины в Киевской  земле.

Особый интерес  представляет события в Киеве в 1068-1069 годах  от  Рождества

Христова,  в  которых  перед  нами  выступает  достаточно  конституированная

городская община.  Так  пик  ее  самовыражение  —  вече,  т.е.  сходка  всех

свободных жителей  Киева и его окрестностей.  Возмущенные, требующие оружие

киевляне собираются на торговище. Из слов летописца явствует,  что  «людье»,

собравшиеся на вече, сами принимают решение вновь  сразиться  с  половцами  и

предъявляют князю  требование о выдаче коней и оружие.  То  есть  проявляется

независимость веча по отношению к княжеской  власти.  В  событиях  1069-1069

годов   от  Рождества  Христова  киевская  община   действует   как   вполне

самостоятельный социум, ставящий себя на одну  доску  с  княжеской  властью.

Вместо изгнанного Изяслава киевские «людье» сажают на стол Всеслава.

      Что касается состава киевлян,  изгнавших Изяслава, то к  этому   вопросу

имеется несколько  точек зрения. М.Н.Тихомиров  и  Л.В.Черепин  считали,  что

термин «людье»  обозначает торгово-ремесленное население  Киева.

      Б.Д.Греков писал о том, что «движение киевлян 1068г. против Изяславича

в основном было движением  городских масс». В то же время  он замечая: «Но  не

только в XI веке, а и позднее трудно отделить городскую  народную  массу  от

сельского населения. Необходимо допустить, что и в этом  движении  принимало

участие сельское население, подобно  тому,  как  это  было  в  1113  году  в

Киеве». Несколько  иначе к решению  этого  вопроса  подходит  В.В.  Мавродин:

«Кто были киевляне - «людьи кыевстии  ?»  Это  не  могли  быть  ни  киевская

боярская  знать,  ни  воины  киевского  «полка»,  ни  тем  более   княжеское

дружинники, так  как и те, и другие, и третьи не нуждались ни в оружии, ни  в

конях. Нельзя также  предложить, что под киевлянами «Повести  временных  лет»

следует подразумевать  участников битвы на берегах Альты, потерявших в бою  с

половцами и все  свое военное снаряжение и коней. Пешком  и  безоружными  они

не могли бы уйти от быстроногих половецких  коней,  от  половецкой  сабли  и

стрелы. Прибежали  в Киев жители окрестных сел, спасавшиеся от половцев. Они-

то и принесли в Киев весть о том, что половцы  рассыпались по  всей  киевской

земле, жгут, убивают  грабят, уводят в полон. Их-то и имеет  в  виду  «Повесть

временных лет», говорящая  о киевлянах бегущих от половцев в Киев».

      На Киевском вече, вечники без  князя обсуждают сложившуюся   обстановку,

изгоняют  одного  правителя  и   возводят   на   княжеский   стол   другого,

договариваются  о продолжении борьбы с врагом, правят посольства. В  событиях

1068-1069 годов от Рождества Христова  вече  вырисовывается  как верховный

орган народоправства, возвышающейся над княжеской  властью.

      Что касается  системы  «старший  город  —  пригороды»,  то  первые  ее

проявления мы замечаем в начале XI века  от  Рождества  Христова.  Летописец

сообщает: «Болеслав  же  винеде  в  Киев  с  Святополком.  И  рече  Болеслав:

«Разведете дружину  мою по городом на покоръм», и  быть тако». Здесь, судя  по

всему,  упоминаются  пригороды  Киева.  Захват  главного   города   означает

распространение  власти  и  на   пригороды.   Из   Киева   Святополк   отдал

распоряжение: «Елико ляхов по городам,  избиваибте  я.  И  избиша  ляхы».  В

летописном рассказе о событиях 1068-1069 годов от  Рождества  Христова  есть

еще одна любопытная деталь, ярко характеризующая  городскую  общину.  Изгнав

Изяслава «киевляне  двор же княхь, разбиша, бесчисленное  множество  злата  и

серебра кунами и  белью».  Такого  рода  явления  мы  встречаем  и  в  других

землях.  Князья  на  Руси  существовали  в  значительной  степени  за   счет

кормлений - своеобразной  платы  свободного  населения  за  отправление  ими