Особенности обучения русских студентов в немецких университетах в XVIII веке

В соответствии с указом Петра, в Европу в течение 1697 г. отправился 61 дворянин. Каждый из них должен был вывезти с собой одного солдата, которого следовало кормить и обучать на свои средства. Один из живших в Москве иностранных послов писал в июне 1697 г. - «Ежедневно уезжают отсюда в Голландию, Данию и Англию молодые люди, которым под страхом потери земель и имущества велено ехать на собственный счет, и никто не может вернуться без свидетельства об оказанных заслугах»²⁶. Таким образом, именно в эпоху Великого посольства вопрос получения русскими людьми образования за границей был возведен в ранг государственной политики.

Конечно, в этом пока еще было мало связи с университетами, т.к. Петра интересовали практические науки, особенно применимые на войне. Однако сам ход Великого посольства не мог не затронуть университетскую среду. Маршрут путешествия Петра по Европе пролегал через университетские города. Первым из них являлся прусский Кенигсберг. Прибыв сюда в мае 1697 г., Петр провел в городе около месяца, желая осмотреть в том числе и университеты²⁷. Царь имел разговоры с некоторыми из профессоров и «требовал у них мнения о заведении наук в народе»²⁸. 22 июня 1697 г. между сторонами был подписан дружественный договор, одна из статей которого впервые в российской дипломатической практике касалась «обмена студентами»: «Буде Великий Государь Его царское величество изволит некоторых из подданных своих в Немецкую землю или в землю Его курфирстской Пресветлости Бранденбургского послать для науки каких хитростей, и тогда курфирстскому Пресветлейшеству оных благовоспринимать..»²⁹.

4 февраля  1698 г. в студенты Кёнигсбергского  университета был записан Иоганн-Деодат Блюментрост, сын придворного лейб-медика Лаврентия Алферовича Блюментроста. На следующий год к нему присоединился второй студент из России Матвей Виниус, внук знаменитого голландского купца Андрея Виниуса, зачинателя русских мануфактур и основателя тульских оружейных заводов.. Третий русский студент Михаил Шафиров появился в Кенигсберге в начале 1702 г. Шафиров провел в Кёнигсбергском университете полтора года, изучая немецкий и французский язык, философию и право, после чего в течение года пробыл в Галле. В Галле из Кенигсберга переехали и первые два русских студента, М. А. Виниус и И.-Д. Блюментрост. Таким образом, Галле стал одним из важнейших центров притяжения русских студентов, сохранив такое значение в течение всего XVIII в.³⁰

В Галле первые студенты провели не более полутора лет. И.-Д. Блюментрост в 1702 г. защитил в Галле диссертацию на степень доктора медицины и возвратился в Россию, где получил звание лейб-медика, заступив на место своего отца. Он сопровождал Петра I во всех военных походах, а в 1719 г. представил проект преобразования медицинского дела в России.

Таким образом, на рубеже XVII-XVIII вв. сформировался узел контактов между Россией и немецкими университетами, в первую очередь, университетом в Галле³¹. В последующие десятилетия эти контакты продолжают развиваться, а Галле так и останется лидером по числу студентов в петровскую эпоху (19 человек).

Вторым немецким университетом, притягивавшим с  начала XVIII в. русских студентов, стал соседний с Галле Лейпцигский университет, принадлежавший Саксонии и находившийся под покровительством ее курфюрста, который был основным союзником Петра I в Северной войне. Первыми из русских студентов в Лейпциге были братья Александр и Иван Головкины, сыновья первого русского канцлера Гавриила Ивановича Головкина. 22 января 1704 г. они были направлены Посольским приказом в Лейпцигский университет³². После возвращения в Россию оба сделали карьеру дипломатов. Младший же их брат Михаил Головкин отправился на учебу десятилетием позже, поступив в университет Галле в марте 1715 г. Впоследствие в правление Анны Леопольдовны он достигнет поста вице-канцлера.

Так же при  участии Петра был отправлен  за границу младший из сыновей в семье Л. А. Блюментроста - Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост. Следуя по стопам своего старшего брата, он поступил студентом на медицинский факультет в Галле в ноябре 1706 г., а с 1709 г. продолжил обучение в Оксфорде, откуда через несколько лет перешел в Лейденский университет. Там он защитил диссертацию на степень доктора медицины (1713), став первым русским учеником знаменитого голландского врача Г. Бургаве.

По возвращении Л. Л. Блюментроста в Россию он сопутствовал Петру I в путешествиях по Европе как лейб-медик и советник в научных вопросах. С начала 1720-х гг. Блюментрост был активно вовлечен в подготовку проекта создания Петербургской академии наук, а затем стал первым президентом Академии. Существенную роль для успешного приглашения ученых сыграли связи Блюментроста в среде немецких университетов, которые тот сохранил еще со времени своей учебы³³.

Следует отметить целую группу русских студентов, одновременно поступивших в 1711 г. в университет Галле. Это Иван Аверкиев и Тимофей Фомин, Аполлон и Платон Ивановичи Мусины-Пушкины. Платон Мусин-Пушкин в эпоху Анны Иоанновны достиг должности президента Коммерц-коллегии; кроме того, его младший брат Эпафродит учился в Галле в 1718 г. и Лейдене в 1721 г. на философском факультете.

Еще несколько  близких к Петру семейств направили  своих детей в средненемецкие университеты: Долгорукие, Постниковы.

В 1717 г. в универитет в Галле поступил Александр Головин, сын адмирала И. М. Головина, одного из петровских «стольников», изучавшего вместе с царем корабельное дело в Амстердаме. Сохранилось письмо, написанное Александром Головиным к отцу из Галле спустя год после поступления в университет, в котором он отчитывался перед отцом о том, что «две части философии, логику, мораль, философиам экспериментале, гисториам универсалис, а из математики арифметику, геометрию, тригонометрию шверикам и плянам и архитектуру цивилис фундаментам «окончал же».

Еще один петровский сподвижник, вице-канцлер барон П. П. Шафиров  в 1720 г. направил в Галле сына Якова. Два студента, связанные родственными узами с деятелями петровского царствования, появились в Галле в 1722 г.: граф Ф. А. Апраксин и Афанасий Яновский, дворянин, учившийся на богословском факультете.

Всего в царствование Петра I на учебу в немецкие университеты выехали 54 человека. Из них 14 являлись детьми иностранцев, состоявших на русской службе, а 40 происходили из русских семей. Круг университетов, посещавшихся петровскими студентами, ограничивался всего четырьмя городами: Галле, Кенигсбергом, Лейпцигом и Лейденом. Предпочтение в данный период отдавалось университету Галле. Выбор же Кёнигсбергского и Лейпцигского университета был обусловлен географическими и политическими причинами: оба они лежали на перекрестках путей, ведущих из России в Европу.

Тем не менее, количество университетских студентов в петровскую эпоху было невелико. Можно сделать вывод, что университет как учебное учреждение для воспитания юношества еще не оказался в должной мере воспринятым русским обществом. Для Петра I гораздо важнее многих университетских предметов представлялось кораблевождение, архитектура, фортификация, учиться которым он посылал в голландские или английские училища. Особой самостоятельной ценности для Петра университетское образование не представляло, а поэтому стимулировать его усвоение в русском обществе в полной мере он не мог. Кроме того, далеко не все возвращавшиеся из университетов юноши были потом востребованы на государственной службе.

Первым студентом из податного сословия, учившимся в Германии, был Василий Каневский, киевлянин, поступившего в студенты юридического факультета Кёнигсбергского университета в 1710 г. Он был крепостным, отправленным с согласия барина учиться за границу³⁴.

25 января 1716 г.  Петр I издал указ о посылке в Кенигсберг «молодых подъячих для научения немецкому языку, дабы удобнее в коллегиум были». Средства для обучения молодых людей должны были предоставляться губерниями. В результате в Кёнигсбергском университете образовалась одна из самых больших групп русских студентов за весь XVIII век - четырнадцать студентов. Во время этой первой из коллективных студенческих поездок за казенный счет в немецкие университеты проявился определенный сценарий, который потом будет с печальным постоянством повторяться во время других подобных поездок. Отправка студентов сопровождалась выдачей им некоторой суммы денег, которые быстро были потрачены, после чего студенты  влезали в долги.

При таком  сценарии конфликтность пребывания казенных студентов из России в немецком университете оказывалась почти неизбежной.

Итак, рассмотрев студенческие поезди из России в Германию в петровскую эпоху, можно сделать несколько выводов.

1. Рубеж XVII-XVIII вв. ознаменовал начало регулярных поездок русских студентов в немецкие университеты. Первые контакты состоялись в эпоху Великого посольства, после которых наиболее важное место в отношении к России сохраняли университеты Кенигсберга и Галле.

2. Внимание к европейским университетам затронуло лишь узкую прослойку русского дворянства среди непосредственного окружения Петра I. Какого-либо специального интереса к университетам сам царь не проявлял. Поэтому в целом, количество русских студентов в немецких университетах в эту эпоху невелико.

3. Значительная часть поездок на учебу финансировалась со стороны государства.

4. Четкая специализация обучения россиян в немецких университетах еще отсутствовала.

Глава 2. Русское студенчество в послепетровский период

2.1.  Академические поездки

Послепетровская эпоха с ее частой сменой властителей не могла положительно повлиять на складывание отечественных образовательных институтов. Заметно снизилось и посещение русскими студентами немецких университетов. С 1726 по 1744 гг. из России в Германию уехал учиться 51 человек. С начала 1730-х до середины 1740-х гг. среди студентов были почти исключительно выходцы из семей иностранцев, приглашенных на русскую службу Петром.

На этом фоне особенно заметен отъезд в 1736 г., в середине царствования Анны Иоанновны, трех воспитанников Академии наук, среди которых был Михаил Васильевич Ломоносов, в Марбургский университет³⁵.

Значение командировки М. В. Ломоносова, Д. И. Виноградова и Г. У. Райзера для своего времени прежде всего состояло в том, что первый раз студенты из России были посланы в немецкий университет по инициативе конкретного российского учреждения, в данном случае Петербургской академии наук, желавшей подготовить специалистов по геологии и минералогии³⁶. Однако перед тем, как получить такое специальное образование, этим студентам необходима была общенаучная подготовка, и именно для этого был выбран Марбургский университет.

Это была первая поездка русских студентов в Марбург. Выбор Академии наук на этом университете определялся пребыванием там на профессорской кафедре Христиана ВольфаИмевшего огромный авторитет в научном мире и интенсивные связи с Россией (где он был избран почетным членом Академии наук). В течение всего времени пребывания в Марбурге троих русских студентов Вольф не только выступал в роли их главного наставника, но и заботливо опекал их. По его личной рекомендации с января 1737 г. русские студенты начали посещать публичные университетские лекции по химии, читавшиеся профессором Ю. Г. Дуйзингом на медицинском факультете. Сам же Вольф читал им разделы механики. Ломоносов и Виноградов брали уроки немецкого, французского языков и рисования у частных учителей. 12 июня 1737 г. Вольф с удовлетворением мог сообщить в Петербург, что студенты «упражнялись в первых основаниях арифметики и геометрии, а также показали усердие в изучении немецкого языка и начали уже говорить по-немецки и довольно хорошо понимают то, о чем идет речь».

В письме от 12 июня Вольф также говорил о  желании его учеников перейти к естественной истории и спрашивал более подробных указаний, как им лучше приступить к этому предмету. Результатом запроса стал приход из Петербурга новой инструкции от зо августа 1737 г., где из всей натуральной истории студентам было велено больше всего обратить внимание на минералогию. В соответствии с такой практической установкой обучения в следующем семестре 1737 г. Вольф построил и собственное преподавание: он читал русским студентам механику и физику, причем особенно подробно проходил с ними «то, что необходимо для знания машин». Вольф также намерен был преподавать им «введение в маркшейдерское искусство, с тем чтобы при изучении горного дела на практике на это потребовалось бы меньше времени³⁷.

Круг обучения русских студентов постепенно расширялся за счет новых предметов, преподававшихся Вольфом, свидетельствует отчеты Ломоносова, Виноградова и Райзера за 1738 г.

Еще более  детально о характере занятий  русских студентов в Марбурге говорит список купленных ими книг. Помимо обязательных для них руководств по химии и металлургии, здесь были все основные философские и физико-математические сочинения Вольфа, а среди книг Ломоносова особенно много было произведений немецких, французских и латинских писателей, в том числе стихов, что говорило о пробудившемся в нем уже в Марбурге интересе к стихосложению³⁸.

13 января 1739 г. в письме Корфу Вольф сообщал, что доволен успехами своих учеников. Ломоносова он характеризовал как наделенного «самой толковой головой среди них», который «может многому научиться, к чему показывает огромное стремление»³⁹. Столь же одобрительно отзывался Вольф и об успехах Райзера. Самым неприлежным в глазах Вольфа выглядел Виноградов: тот «любил праздность и беспорядочную жизнь».

Если университетская  учеба Ломоносова и его спутников вызывала благоприятные отзывы, то поведение студентов было резко противоположно тому, чего от них ждали в Петербурге. Оказавшись в университетском Марбурге Ломоносов и его спутники должны были пройти через «испытание академической свободой». Выходцы из непривилегированных сословий русского общества, они вдруг стали членами студенческой корпорации, которая по своим жизненным запросам стремилась тягаться с немецким дворянством. И, конечно, такое подражание дворянству, нарочитый студенческий разгул обходился очень дорого, особенно для русских студентов, получавших единовременно на руки крупные суммы их ежегодного содержания и не способных противостоять искушению сразу их потратить. «Они как будто еще не знают, - писал Вольф, - как надлежит обращаться с деньгами и вести порядочное хозяйство и не помышляют о том, чем это в конце концов для них обернется»⁴⁰. Обернулось это огромными долгами.