Особенности обучения русских студентов в немецких университетах в XVIII веке

Подчеркнув  тот существенный вклад, который  внесли питомцы Лейденского университета в развитие отечественной медицины, нужно заметить, что его влияние на Россию во второй половине XVIII в. не ограничивалось только этим. Являясь тогда одним из наиболее известных университетов «в немецком смысле», имевшем международное значение, голландский Лейден соперничал со знаменитыми немецкими высшими школами за привлечение внимания элиты русского дворянства и также предоставлял ему почву для просветительских экспериментов.

Один из них  был задуман Екатериной II в 1765 г. и реализован годом позже. 16 мая 1765 г. к обер-прокурору Святейшего Синода И. И. Мелиссино поступило распоряжение императрицы подготовить отправку десяти учеников в Кембриджский и Оксфордский университеты с целью, «ревнуя о пользе церкви, обучить их богословию»⁶⁴. Конечная цель Екатерины обнаружилась в ходе дальнейшего обсуждения этого проекта в Синоде - императрица предлагала открыть богословский факультет при Московском университете, обучение на котором проходило бы в соответствии с протестантской научной традицией, но согласно православным догматам для того, чтобы с помощью этого факультета подготавливать в России образованное духовенство.

Предоставив возможность, благодаря командировкам  за государственный счет, получить высшее образование значительному количеству русских студентов - выходцев из недворянских сословий, Лейденский университет одновременно превзошел все немецкие университеты по количеству студентов из титулованного российского дворянства. В 1770-е гг. здесь училась, быть может, одна из самых замечательных по своему составу групп русских студентов-аристократов (среди студентов с 1770 по 1781 г. было 13 князей и 5 графов). Из учившихся в Лейдене в 1770-1780-е гг. русских дворян вышла большая плеяда блестящих государственных сановников и вельмож, что говорило об успехе предложенной модели обучения, в которой пребывание в университете в течение нескольких лет с его ежедневными интенсивными занятиями, слушанием лекций и чтением книг сочеталось затем с типичным для русского дворянства «большим путешествием» по Европе.

После блестящих 1770-х гг. вклад Лейденского университета в общий поток русских студентов стал падать. В ходе революционных потрясений в Голландии, резко уменьшивших поступление студентов в Лейден, университет утратил свое былое международное значение, которое в начале XIX в. уже не смог восстановить⁶⁵.

В ряды лидеров  по числу русских студентов в  екатерининскую эпоху вступил и Страсбургский университет, ставший во второй половине XVIII в. новым центром обучения русской аристократии, а также многих будущих ученых и врачей.

Особенностью  вклада Страсбурга в общий поток русских студентов за границей было то, что его влияние оказалось четко ограничено достаточно коротким промежутком времени. Первый русский студент здесь появился только в 1754 г. (позже, чем в большинстве других влиятельных немецких университетов), а последние учились вплоть до закрытия университета в 1793 г. Пробуждение интереса к Страсбургскому университету совпало с началом «большого путешествия» русских дворян по Европе. Страсбург сочетал в себе элементы двух культур - французской и немецкой и, таким образом, соединял в глазах русских дворян возможность приобщения к немецкой науке с приобретением навыков французской галантности и светского поведения (не говоря уже о владении обоими языками).

Первым академическим  студентом, появившимся в Страсбурге был А. П. Протасов, переведшийся сюда из Лейдена и вернувшийся обратно после двух лет учебы. В 1762 г. академическая канцелярия приняла решение направить в этот университет еще двоих студентов - Ивана Лепехина и Алексея Поленова. Впоследствие акадеик И. И. Лепехин вошел в историю как один из наиболее выдающихся и разносторонних ученых конца XVIII века⁶⁶.

Академические командировки проложили первые пути из России в Страсбург, но по-настоящему крупным центром обучения русских студентов этот университет становится с середины 1760-х гг., когда учиться в него приезжают представители русской аристократии: графья Разумовские, князь Николай Голицын, И. И. Воронцов, Г. А. Нелединский-Мелецкий. Обучение дворян в Страсбургском университете носило менее глубокий характер, причем преимущество в нем отдавалось военным наукам.

Типичным примером влияния образования, вынесенного дворянином из Страсбурга, может служить карьера Николая Николаевича Муравьева-старшего. Сын генерала Н. Е. Муравьева, в Страсбурге Муравьев провел около четырех лет, а по возвращении в Россию, блестяще сдав экзамен, поступил во флот, участвовал в морских сражениях русско-шведской войны, командовал Золотой яхтой императрицы Екатерины П. Выйдя в конце XVIII в. в отставку в звании генерал-майора и поселившись в Москве, он посвятил себя воспитанию сыновей, трое из которых стали затем декабристами.

Среди других крупных государственных деятелей начала XIX в., учившихся в Страсбургском университете, следует отметить Д. А. Гурьева, министра финансов в 1810-1823 гг. В Страсбургском университете заканчивали обучение перешедшие сюда из Лейдена в 1775 г. будущие академики Н. Я. Озерецковский, В. Ф. Зуев и Н. П. Соколов⁶⁷.

Итак, основной вклад, который внес Страсбургский  университет в процесс получения русскими студентами высшего образования за границей, можно разделить на три части:

- подготовка будущих ученых-академиков,

- обучение русских врачей

- воспитание в духе идей Просвещения молодых дворян, нацеленных на продолжение службы в дипломатической или военной сфере.

Первые две  категории студентов обязаны  своими успехами блестящему состоянию  медицинского факультета в Страсбурге, который вышел в лидеры среди всех немецких университетов. В образовании же, полученном дворянами, собственно университетское начало сочеталось с навыками светской жизни и обучением элементам дворянской культуры (верховой езде, музыке, танцам, фехтованию), которые Страсбург в 60-80-х гг. XVIII в. в силу особенностей своего географического и социального положения мог предоставить в большей степени, чем другие университетские города Германии.

Говоря об изменении университетских предпочтений в России, касавшихся немецких университетов в пору расцвета образовательных поездок в Европу при Екатерине II, следует подчеркнуть, что среди всех университетов вперед вышли те, которые смогли приблизить содержание преподавания к кругу идей Просвещения. Среди них на первом месте стоял открывшийся в 1737 г. Гёттингенский университет. Он был ориентирован на обучение дворянской аристократии, в особенности иностранцев.

Первыми представителями  российского аристократии в Геттингене были три брата Демидовы, один из которых, Павел Григорьевич, в последующем сам в качестве мецената много сделает для поддержки российского высшего образования.

После богатых  командировками русских студентов 1760-х гг. в Гёттингене наступил некоторый  перерыв. В последующее десятилетие здесь вновь появляются представители русской аристократии. Научная слава университета привлекала те русские семьи, в которых высоко ценилось получение именно научных знаний. Среди русских студентов-дворян в Гёттингене в 1780-1790-х гг. мы встречаем Василия Адодурова, сына куратора Московского университета, трех братьев Татищевых, барона Григория Александровича Демидова, сына старшего из упоминавшихся выше братьев Демидовых, впоследствии гофмейстера и мецената, наконец, двух графов Василия Мусина-Пушкина и Петра Разумовского, последний из которых был старшим сыном графа Алексея Кирилловича Разумовского, сознательно выбравшим для его воспитания пребывание в ученой среде университета. Сам дух университета, питаемый бескорыстными стремлениями к научным занятиям, способствовал  успехам студентов.

Итак, в контактах  России с Гёттингенским университетом, завязавшихся в XVIII в., по своему значению преобладали научные командировки, которые дали возможность вырастить для России немало замечательных ученых. Будучи изначально не столь популярным в среде российской дворянской аристократии, как Лейден и Страсбург, Гёттинген в то же время привлекал тех представителей дворянства, которые стремились к глубоким занятиям наукой. Большую долю студентов здесь составляли и русские немцы, причем, в основном, будущие врачи, что говорило о высоком признании гёттингенской медицинской школы в Европе, прежде всего, благодаря А. Галлеру и его ученикам.

В начале 1790-х  гг., под прямым влиянием событий Французской революции русское дворянство начало остерегаться отправлять детей за границу. У российских властейтакже возникло желание сверху ограничить общение с Европой: в путешествующих там русских студентах усматривали «зараженных» революционной болезнью, распространение которой необходимо остановить с помощью «карантина», т. е. искусственного барьера, отделяющего Европу от России.

Такой барьер впервые появился с началом царствования Павла I. 9 апреля 1798 г. генерал-прокурор князь Алексей Куракин (сам бывший лейденский студент) объявил Сенату именной указ, запрещавший обучение российских подданных в образовательных заведениях за границей, «по причине возникших ныне в Иностранных Училищах зловредных правил к воспалению незрелых умов на необузданные и развратные умствования подстрекающих и вместо ожидаемой от воспитания посылаемых туда молодых людей пользы, пагубу им навлекающих». А в июне 1798 г. вышел новый указ, предписывавший еще находящимся за границей студентам возвратиться в Россию в двухмесячный срок, «в противном случае с имением их поступлено будет подобно с отбывшими тайно, то есть взято в казну».

 

Исследование, проведенное в третьей главе, позволяет сделать некоторые выводы.

Оценивая  развитие студенческих поездок в немецкие университеты в эпоху Екатерины II, можно отметить, что если начало ее царствования ознаменовалось крупными командировками студентов в немецкие университеты за счет казны, то затем ряды студенчества пополнялись в основном уже без участия правительства. Общую динамику поездок 1760-1780-х гг. можно разделить на две волны, охватывавшие 1765-1775 и 1778-1786 гг. соответственно. Пик первой волны пришелся на 1765-1767 гг. и непосредственно связан с предпринятыми в это время посылками студентов за казенный счет. Пик второй волны показывает успех мер правительства по стимулированию интереса к высшему образованию и появлению отклика в самом русском обществе.

Такая тенденция говорила о появлении у российского дворянства последней трети XVIII в. осознанного желания дать детям европейское университетское образование. Немецкие университеты выступали реальной альтернативой недавно родившемуся отечественному университетскому образованию: ведь если учиться в Германию тогда выезжали от 15 до 25 человек в год, то и единственный в России Московский университет едва набирал за год такое же число поступивших студентов.

Проанализированные  университеты (Лейпцигский, Лейденский, Страсбургский, Гёттингенский, Кёнигсбергский) являлись важнейшими для студенческих поездок из России в Германию во второй половине XVIII в., принимая на себя в этот период свыше 80 % от всего потока студентов. Такая картина распределения студентов не вполне соответствовала общим данным посещаемости немецких университетов того времени (где лидировал Галле, на втором месте шел Гёттинген, за ним Иена и Лейпциг, а Страсбург, Кенигсберг и Лейден по числу студентов находились позади).

За 1760-е гг., с началом активной поры образовательных поездок, эти четыре университета получают примерно поровну студентов из России. Однако с уменьшением государственного вмешательства начинает лидировать Лейденский университет: в первой половине 1770-х гг. именно он притягивал, как было показано выше, наибольшее количество титулованного дворянства, отпрысков аристократических семей. Однако уже в следующее пятилетие количество приезжающих в Лейден уступает тому же показателю у Страсбургского университета, который удерживал лидерство до середины 1780-х гг., когда эстафету подхватил Гёттинген, который выступал как главный центр притяжения российского дворянства в 1780-е гг.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Начало регулярным поездкам русских студентов в немецкие университеты Рубеж было положено на рубеже XVII-XVIII вв.. Первые контакты состоялись в эпоху Великого посольства, после которых наиболее важное место в отношении к России сохраняли университеты Кенигсберга и Галле.

Однако в  эпоху  Петра I внимание к европейским университетам затронуло лишь узкую прослойку русского дворянства среди непосредственного окружения Петра I. Какого-либо специального интереса к университетам сам царь не проявлял и количество русских студентов в немецких университетах в эту эпоху невелико.

Послепетровская эпоха с ее частой сменой властителей не могла положительно повлиять на складывание отечественных образовательных институтов. Заметно снизилось и посещение русскими студентами немецких университетов. В этот период развивались академические поездки, среди которых наиболее известная – пребывание М.В. Ломоносова в немецких университетах. Для всех академических студентов, командированных в немецкие университеты в 1750-е гг., можно выделить несколько общих черт: бескорыстное служение студентов науке, желание в полной мере овладеть европейским образованием для того, чтобы иметь возможность применять его в России; все студенты были выходцами из общественных низов.

Академические командировки в царствование Анны Иоанновны и  Елизаветы Петровны покрывали значительную студенческих поездок в Германию в 1730-1750-е гг.  В целом же число студентов было крайне небольшим, что говорило о том, что обучение в западных университетах до середины XVIII в. еще не входило в обязательный набор качеств образованного дворянина. Перелом наступил за счет выходцев из Малороссии, а именно казачьих областей левобережной Украины. Из среды малороссийского дворянства при непосредственном влиянии Киевской академии в середине XVIII в. вышел целый ряд студентов, завершавших образование в немецких университетах, которые затем активно влились в государственную, общественную и литературную жизнь России. Следует отметить опережение, существовавшее у малороссийского дворянства перед великорусским в отношении к университетскому образованию. Это объясняется более ранним развитием образовательных институтов на Украине и ролью Киевской академии, готовившей своих воспитанников к восприятию университетской науки в Европе.