Столыпин П.А -личность и государственный деятель

     ^{В основе расхожих представлений о Столыпине, совершенно исказивших его образ, сделавших из великого государственного деятеля преступника, лежат характеристики, данные ему Лениным. Переходя из одной книги в другую, в условиях абсолютной монополии на истину и отсутствия какой бы то ни было иной альтернативной информации, они делали свое дело. Тем более что это были слова, в святости которых абсолютное большинство читателей, в том числе и автор этой книги, тогда не сомневалось:}

     ^{«Умерщвление обер-вешателя Столыпина совпало с тем моментом, когда целый ряд признаков стал свидетельствовать об окончании первой полосы в истории русской контрреволюции».}

     ^{«Столыпин был главой правительства контрреволюции около пяти лет, с 1906 по 1911 г. Это —действительно своеобразный и богатый поучительными событиями период».}

     ^{«Политическая биография Столыпина есть точное отражение и выражение условий жизни царской монархии. Столыпин не мог поступить иначе, чем он поступил, при том положении, в котором оказалась при революции монархия».}

     ^{«Погромщик Столыпин подготовил себя к министерской должности именно так, как только и могли готовиться царские губернаторы: истязанием крестьян, устройством погромов, умением прикрывать эту азиатскую «практику» — лоском и фразой, позой и жестами, подделанными под «европейские».}

     ^{Это лишь немногое из богатого ленинского эпистолярного наследия по поводу Столыпина. Не будем разбирать приведенные здесь оценки, доказывая их абсурдность. Из материалов книги читатель сам может сделать необходимые выводы. Но на некоторые ключевые слова обратим внимание: «обер-вешатель», «глава правительства контрреволюции», «погромщик». Ленин называл Столыпина вешателем в пору, когда большевистская партия была в оппозиции правительству и все, что компрометировало это правительство и его руководителей, шло ей на пользу.}

     ^{Конечно, трудно предположить наше собственное поведение в тех обстоятельствах. Но никак не вяжется с формировавшимся в нашем сознании образом Ленина призыв применять расстрел к меньшевикам, вчерашним соратникам по социал-демократической партии, к эсерам, участникам возглавляемой Лениным до лета 1918г. правительственной коалиции.  Ведь их связывали более двух десятилетий совместной работы, борьбы, лишения, царские тюрьмы и эмиграция, и уже вовсе обескураживает указание «найти формулировку, ставящую эти деяния (меньшевиков и эсеров. — В. К.) в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами».}

     ^{Стоит ли после этого удивляться, что Сталин для расправы со своими политическими противниками так широко использовал обвинения их в сговоре с мировым капитализмом, в шпионаже и т. д. В этом он недалеко ушел от своего предшественника.}

     ^{И, чтобы закончить о Ленине, вспомним, что он писал несколькими годами раньше: «Тысячи форм и способов практического учета и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами должны быть выработаны и испытаны на практике самими коммунами, мелкими ячейками в деревне и в городе... В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере,  особенно в партийных типографиях). В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десятка, виновных в тунеядстве...».}

     ^{Это из статьи «Как организовать соревнование». Столыпина обвиняют, и справедливо, в том, что он ввел военно-полевые суды. Но все-таки хоть какой-то суд предполагался -Ленин же призывает к расстрелу вообще без суда.}

     ^{Но и при всех ярлыках, которые в разные времена навешивали на Столыпина, никто, кажется, не посмел упрекнуть его в бесчестии, личной корысти, трусости, беспринципности. Он был столь ярким человеком, что к нему нельзя было относиться нейтрально, безразлично. Его или уважали и преклонялись перед ним, или ненавидели до такой степени, что много раз пытались уничтожить.}

     ^{Очевидно, что на крутых поворотах истории, во время катаклизмов, потрясающих основы общества, сплотить народ и повести его за собой могут лишь государственные деятели, обладающие не только выдающимися природными способностями и опытом, но и нравственно безупречные. Россия обязана своим успокоением, а затем и невиданным экономическим взлетом тому, что во главе ее в критическое время оказался человек, удовлетворяющий всем этим требованиям.}

                                 ^{Личные качества премьер- министра.}

     ^{Одним из главных достоинств Столыпина была нетерпимость к коррупции, столь редкая в России. Взяточники и казнокрады боялись его, как огня. Характерны слова председателя Государственной Думы Родзянко, произнесенные им на заседании 15 октября 1911 г., посвященном памяти П. А. Столыпина:}

     ^{«Мы все хорошо знаем, что лично для себя усопший министр никогда ничего не искал, что стремление к личной выгоде было совершенно чуждо его честной неподкупной душе, что этот рыцарь без страха и упрека жил лишь стремлением ко благу родины так, как он понимал его своей глубоко русской душой. Его неусыпной заботой было неуклонное, хотя осторожное и осмотрительное, движение вперед по пути развития политической и общественной жизни в России. И если не все одинаково с ним оценивали эти пути, то чистота его побуждений и нравственная, как и политическая его незапятнанность признаются решительно всеми, не исключая его политических противников. Прямой по характеру и чуждый извилистых путей, П. А. Столыпин был воплощенное сознание своего долга перед родиной и никогда не уклонялся от ответственности за свои действия».}

     ^{Говорят, Столыпин был бессеребренником только потому, что ни в чем не нуждался, поскольку и так был чрезвычайно богат. Не нужно переоценивать такого рода аргументы. Вспомним только светлейшего князя Меньшикова, фаворита Петра I, самого влиятельного и богатого после царя человека. Его казнокрадство вошло в легенду. Напротив, Столыпин своей честностью бросал вызов придворной камарилье, и она ему этого не простила.}

     ^{Пока личные столыпинские качества работали на подавление мятежей и убийств, насилий и грабежей, пока царское окружение не видело другого спасителя их собственного могущества, оно терпело его нравственное превосходство. Премьер каждодневно рисковал жизнью; не боясь суда истории, брал на свою совесть военно-полевые суды, получая плевки и удары слева и справа, навешивание ярлыков типа «столыпинские галстуки» и «столыпинские вагоны». Знать и высшее чиновничество выжидало. Когда же все стало успокаиваться, они поняли, что Столыпин им не только не нужен — что он становится опасным.}

     ^{Дело было не только в том, что премьер требовал от других такого же честного служения, на которое многие были просто не способны. Подняли голову действительные реакционеры, подталкивающие царя к отмене демократических реформ, требующие отказа от всех преобразовательных начинаний. Они не понимали, зачем нужна какая-то либерализация, коль скоро и так все спокойно. Даже царский Манифест от 17 октября 1905 г., вводивший в стране демократические свободы, по-существу конституционную монархию, крайне правые полагали лишь вынужденной тактической мерой, от которой следовало отказаться по прошествии необходимости в ней.}

     ^{Для Столыпина, напротив, реформа была обусловлена высшими долговременными национальными интересами, и он не считал себя вправе отказываться от того, что было сделано. Кроме того, это поставило бы под сомнение его честь как государственного деятеля и как человека, на что он не мог согласиться ни при каких обстоятел ьствах.}

     ^{Образованность и ум, умение широко мыслить и действовать сочетались в нем с такими коренными, глубинными качествами, как любовь к родине и готовность жертвовать всем ради ее благополучия. О его личном мужестве ходили легенды. Он был бесстрашен, когда создавалась реальная угроза для его жизни, и не менее смел и решителен, когда отстаивал свои позиции перед царем, Государственным Советом, Государственной Думой, перед политической оппозицией слева и справа. Иллюстрацией к его понятиям о чести и достоинстве может служить нашумевший факт — брошенный им вызов на дуэль депутату Государственной Думы Ф. И. Родичеву, пустившему в обиход выражение «столыпинские галстуки». Как бы ни относиться к дуэлям, сам порыв многое говорит о натуре Петра Аркадьевича.}

     ^{Вот что пишет о Столыпине в книге «Люди и политика» его современник В. Б. Лопухин: «Справедливости ради, позволю себе еще отметить одно его качество, как хотите, привлекательное в сознании человечества поныне с самых отдаленных времен. Это бесстрашие. Достаточно известен эпизод, когда Столыпин в относительно скромной роли саратовского губернатора в ту пору, когда губернаторов расстреливали, как куропаток, врезывается в бунтующую толпу. На него наступает человек с явно агрессивными намерениями, с убийством во взгляде. Столыпин бросает ему на руки снятое с плеч форменное пальто с приказанием, отданным так, как умеет повелевать одно только уверенное в себе бесстрашие: «Держи». Ошеломленный презумптивный «убийца» машинально подхватывает губернаторское пальто. Его руки заняты. Он парализован. И уже мыслью далек от кровавой расправы. Столыпин спокойно держит речь загипнотизированной его мужеством толпе. И он и она мирно расходятся».}

     ^{Столыпин по натуре был человеком сильной воли и здравого рассудка, но когда дело касалось чести и выполнения долга, он мог решиться, казалось бы, на необдуманные поступки, поддаться сиюминутному порыву. Но он никогда бы не пошел на компромисс с совестью, не поступился бы и крупицей чести.}

     ^{К описанным выше эпизодам можно добавить немало других. Так, примерно за год до смерти ему пришлось осматривать самолеты, выстроившиеся на летном поле. Один из летчиков, эсер, предложил Столыпину совершить совместный полет. Петр Аркадьевич знал, что летчик эсер и что их партия много лет охотится на него, пытаясь привести в исполнение смертный приговор. Он также хорошо знал отвагу и готовность эсеров к самопожертвованию; их боевики не остановились бы перед возможностью убить так ненавидимого ими премьера даже ценой собственной жизни. Столыпин мог отказаться от полета, сославшись на какие-либо обстоятельства, например нездоровье. Но он этого не сделал — на карту была поставлена честь. И он принял вызов, полетел.}

     ^{Впрочем, гораздо труднее, чем рисковать жизнью, оказавшись один на один с явным или потенциальным террористом, было другое — годами противостоять думским депутатам, членам Государственного Совета, царскому окружению, левым и правым партиям, необъективной прессе. Настойчиво и терпеливо доказывать истины, давно ставшие для него очевидными.}

     ^{У близко знавших и наблюдавших за ним людей создавалось впечатление, что Столыпин — это само воплощение воли, что он не способен болезненно реагировать на обиды, оскорбления, нападки, непонимание. Особенно ценны свидетельства его недоброжелателей и политических противников — хотя бы Керенского, безусловно ему уступавшего по всем критериям оценок государственных и политических деятелей. Он говорил потом: «Кто помнит первую декларацию Столыпина? С каким напряженным вниманием встречала Дума каждое его слово — кто с бурным приветствием, кто с гневом. Знали и верили: его слова — не сотрясение воздуха, но решение мощного правительства, имеющего громадную волю и власть, чтобы провести в жизнь обещанное».}

     ^{Его влияние при прямом контакте с людьми было одинаково сильным, имел ли он дело с толпой, движимой темными инстинктами, или просвещенной аудиторией, способной мыслить государственными категориями: «... речь его свободно и плавно лилась в могучих аккордах его редкого по выразительности и звучности голоса... Он умел сразу овладеть аудиторией и приковать к себе ее внимание... Часто даже враги его восхищались увлекательной правдивостью его слов, благородством его образа, неотразимой силой его ораторского таланта. Если ораторы, как поэты, родятся, то это был именно «рожденный» оратор, а не созданный только временем и трудом».}

     ^{Французскому историку и философу Ренану, жившему во второй половине XIX в., принадлежат слова об обреченности государственных деятелей совершать безнравственные поступки во имя выполнения взятых на себя обязательств:}

     ^{«Много великих целей не могло быть достигнуто иначе как путем лжи и насилия. Если бы завтра воплощенный идеал явился к людям для того, чтобы править ими, — ему пришлось бы стать лицом к лицу с глупостью, которую надо обманывать, и со злостью, которую надо укрощать. Единственно безупречным является созерцатель, который стремится только открыть истину, не заботясь ни об ее торжестве, ни об ее применении» Даже если это и так, к Столыпину имеет отношение лишь вторая часть формулы — насилие по отношению к злости. Да, он был беспощаден, подавляя возмутителей спокойствия, грабителей, террористов, взяточников, чем и снискал себе безграничное доверие одних и ненависть других.}