Формирование документального фонда Императорских архивов при Екатерине II

Частные архивы, сложившиеся в дореволюционный  период, можно разделить на две  группы: архивы фондового характера  и коллекционного типа. Если материалы  отлагались у данного лица, фамилии, рода в процессе их жизни и деятельности, а также работы их предприятий, имений и т.д., то образовывался частный  архивный фонд. В зависимости от целей накопления документов складывались архивы хозяйственные, юридические, научные, литературные и другие.

Архивы  фондового характера по особенностям происхождения и составу их источников мы подразделяем на две основные группы: частновладельческие фонды, к которым  относятся материалы имений, контор по управлению имениями, фабрик, издательств, других частных предприятия, и личные архивные фонды, состоящие из документов, образовавшиеся в процессе жизни и деятельности одного лица. Личные архивные фонды часто разрастались, превращались со временем в фамильные или родовые фонды (в таком случае эти комплексы источников концентрировали материалы по истории семьи или рода). Конечно, грань между частновладельческими и личными фондами часто была настолько незаметна, что сложно было определить категорию фонда. В обеих группах имелись и личные, и хозяйственные документы. В зависимости от того, какие материалы преобладают, мы называем эти комплексы дел частновладельческими или личными фондами.

В XVIII веке также получили распространение документальные собрания коллекционного типа. В них концентрировались источники, освещавшие деятельность выдающихся лиц, какие-либо знаменательные события и т.д. Коллекции составлялись по тематическим, географическим, палеографическим и другим признакам.

Во второй половине XVIII века состав частых архивов усложняется. В поместных архивах сосредотачивается документация такого характера, как записи расходов и доходов, хозяйственные отчеты, ведомости барщины и оброка. Больше появляется материалов о выступлениях крестьян, об усилении степени их эксплуатации. В фамильных архивах теперь накапливаются патенты на чины, титулы, звания и т.п.

Сильно  возрастает научная ценность документов, отлагавшихся в частных архивах  государственных деятелей, полководцев, дипломатов. В тот период многие сановники смотрели на документацию возглавляемых ими канцелярий как на свою собственность и, оставляя службу, забирали многие документы в личные архивы.

Вообще, в период феодализма в фондах государственных  и военных деятелей отлагались часто  документы, имевшие очень важное политическое значение. Такие материалы  попадали в личные фонды путем  изъятия из архивов правительственных  учреждений. Это было возможно при  тех больших правах, которые имели  государственные деятели и сановники. Для них стиралась грань между  «личными» и «государственными» бумагами. Так, Екатерина II, Г.А. Потемкин и некоторые другие фавориты царицы проявили самый «горячий» интерес к бумагам Петра I. То же самое наблюдалось после смерти Екатерины II и Потемкина.

Многие  руководители ведомств и учреждений наиболее важные дела хранили в личных архивах. Например, у начальника экспедиции Сената С. Шишковского находились дома материалы о Е.И. Пугачеве, А.Н. Радищеве, Н.И.Новикове и др. После его смерти некоторые источники попали в  личные архивы Екатерины II, Павла I, А.А. Безбородко, но ряд документов (например, следственное дело Н.И. Новикова) остался у наследников Шишковского.

Таким образом, частные собрания источников по содержанию и хронологии были весьма пестры, но имели большую научную ценность. Примерная классификация этих фондов такова⁵⁰:

1) материалы  носят комплексный характер и  касаются экономики, классовой  борьбы, внутренней политики, войн, науки и культуры (фонды А.А.  Безбородко, Д.П. Трощинского, Н.П.  Румянцева и др.);

2) дела  внешнеполитического характера  (фонды И.А. Каподистрии, К.В. Нессельроде и др., коллекция А.И. Тургенева и др.);

3) источники  по военной истории (фонды Н.И.  Салтыкова, П.А. Румянцева, А.В.  Суворова, М.И. Кутузова, Ф.Ф. Ушканова  и др.).

Личные  архивы редко содержались в хорошем  состоянии. Подавляющее большинство  частных документальных собраний после  смерти их владельцев перемещалось на чердак или в подвал, где документы просто погибали от плохих условий хранения.

В период екатериновского правления сравнительно широко развивается коллекционирование письменных источников. Коллекционеры  принадлежали  к различным слоям  господствующего класса: государственные деятели (А.А. Безбородко и др.), служители церкви (митрополит Евгений Болховитинов), чиновники (П.Н. Крекшин), историки (И.Н. Болтин).

Деятельность  коллекционеров имела существенные недостатки, так как многие важные источники переходили из архивов  правительственных учреждений в  частные собрания и исследователи  просто не знали об их наличии. К  тому же коллекционирование  приводило  к «раздроблению» архивных комплексов, что в свою очередь снижало научную ценность документов. Вместе с тем здесь были и положительные моменты: некоторые интересные материалы благодаря этому удалось сохранить и позднее они (правда, в ограниченных масштабах) привлекались историками.

В связи  со значительной ролью в политической. Хозяйственной и культурной жизни  дореволюционной России церквей, монастырей и других культовых учреждений их архивы имеют большую научную  ценность. В прошлом многие церковнослужители  владели крупнейшими вотчинными хозяйствами. Так, к моменту секуляризации  монастырских земель (1764) за церковью числилось  свыше 910 тысяч крепостных.

До секуляризации  земель архивы монастырей и церквей  наряду с коллекциями книг культового, назидательного и повествовательного характера концентрировали, прежде всего, богатые собрания юридических  и хозяйственных документов. Они  тщательно хранились, и постановка архивного дела у церковных феодалов была к тому времени высокой.

При подготовке к секуляризации у монастырей и церквей были отобраны важнейшие  документы, удостоверяющие их права  на землю и различные привилегии. Материалы поступили в Коллегию экономии, а затем их передали в Московский государственный архив старых дел. Тем не менее у монастырей и церквей осталось огромное количество источников. Можно привести много фактов, свидетельствующих о варварском отношении большинства церковников к памятникам прошлого.

Определенных  успехов достигло частное собирательство исторических документов. Оно стало  заметным явлением в духовной жизни  страны. Среди коллекционеров появились  представители купечества (Н.П. Филатов,       И.П. Лаптев и другие).

Большая коллекция материалов, известная  под названием Древлехранилища, была у историка М.П. Погодина. Ему  удалось приобрести коллекции купцов И.П. Лаптева, Н.П. Филатова, археографа П.М. Строева, историка К.Ф. Калайдовича. Кроме того, издавая в разное время  журналы «Московский вестник», «Московский  наблюдатель», «Московитянин», он был  занят  перепиской с А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем и другими писателями, что пополнило его коллекцию  письмами и рукописями их произведений. Таким образом, коллекционирование стало прибыльным делом, а старинные документы – ходким товаром. Конечно, в рядах коллекционеров были и истинные, бескорыстные любители.

Материалы крупнейших коллекций впоследствии попали в архивы, библиотеки, музеи. Так, собрание Н.П. Румянцева составило  основу Румянцевского музея, Древлехранилище  М.П. Погодина поступило в Петербургскую  публичную библиотеку.

Печальна  была судьба многих архивов деятелей литературы и искусства. Так, фамильный  личный архив Грибоедовых, который  имел огромную коллекцию исторических источников с XVII – начала XIX века, куда входит и период правления Екатерины II, пострадал не меньше других архивов. При продаже усадьбы в селе Прутинине Костромской губернии, принадлежавшей тогда матери А.С. Грибоедова, приказчиком были собраны «два воза Грибоедовского архива» и проданы «… в соседнее село Бурмакино бакалейному лавочнику по 5 руб. за воз, остальные части архива пропали и распроданы».

В дореволюционное  время не получили призвания научные  открытия многих наших соотечественников. Поэтому их материалы в значительной степени также были утеряны.

Ценные  источники отлагались в личных архивах  русских историков. До нас дошло  свыше 320 таких фондов за период с  XVIII – по начало XX века. Это материалы М.В. Ломоносова, Г.-Ф. Миллера, В.Н. Татищева и т.д.

Масштабность  документального наследия Екатерины  II, его ценность как исторического источника и литературные достоинства общеизвестны. Столь же бесспорно, что при значительном наборе материалов законодательных, исторических и филологических трудов императрицы главную в количественном отношении часть ее собраний образует разнообразная переписка, крупнейший комплекс которой находится в РГАДА.

В целом  екатериновский архив аналогичен по своему составу другим так называемым лично-служебным архивам эпохи. Он включает: варианты текстов распоряжений подчиненным учреждениям и лицам, их донесения, мнения, просьбы, собственные  и чужые проекты, выписки из всевозможных сочинений, этикетную и интимную переписку с родственниками и  знакомыми, журналы путешествий, записки  мемуарного характера, описания технических  изобретений, каталоги библиотек и  коллекций произведений искусства, архитектурные планы, счета, отрывочные заметки, - но все это с безусловным  преобладанием «бумаг» если и не строго официальных, то определенно деловых.

В силу самого положения императрицы как государственного деятеля – и в какой-то мере присущей лично ей привычке думать с пером в руках – ее архив  изначально был обширнее и богаче архивов ее самых активных сподвижников. Он отличается также замечательной  физической сохранностью и весьма аккуратным оформлением даже черновиков и записок  «для памяти», благодаря чему практически  не возникает традиционных трудностей при их прочтении.

Другой  важной особенностью бумаг Екатерины  II при ее жизни была их чрезвычайно высокая для того времени упорядоченность. Ее секретарь Г.Н. Теплов уже не позднее середины ноября 1763 года получил инструкцию о собирании челобитных с высочайшими резолюциями, на основании которой требовал от Сената возращения оригиналов после копирования⁵¹. С 1768 года чиновники «кабинетного» архива наряду с обработкой петровских комплексов, стали регулярно принимать оконченные «производства» секретарей императрицы, зачастую уже снабженные необходимыми реестрами, и снабжать таковыми не имевшие их новейшие поступления⁵². В начале 1780-х годов сложилась практика «взятия ко двору» документов, оставшихся после смерти крупных сановников. Иногда они просто присоединялись к «кабинетному» архиву, в других случаях с возвращенных наследникам подлинников снимались копии, которые включались в уже имевшиеся там подборки. Такие факты редко отмечались особо, но о них не менее убедительно свидетельствует наличие в известной коллекции «Переписка высочайших особ с частными лицами» многочисленных «списков» конца XVIII века.

В 1787 году стал разбираться и новейший (с 1777 года) раздел «секретных бумаг» Екатерины, которые, в отличие от секретарских, именовались «собственной архивой». Их опись, составленная между 1797 и 1799 годами⁵³, позволяет судить о том, как шла разборка, оказавшая прямое влияние на дальнейшую судьбу наследия императрицы. Документы «из комнаты» поступали (в 1788-1792 гг. ежегодно) в распоряжение практически руководившего «кабинетным» архивом графа А.А. Безбородко уже в частично систематизированном виде. Из них подборки «собственных ее величества записок», переписки с «владетельными особами» и «их высочествами», «бумаг министерских, касающихся до разных дворов», перлюстраций писем иностранных дипломатов и реляций дипломатов русских, «челобитчиковых дел» оставались нетронутыми. Они только закладывались в картоны и снабжались номерами и реестрами.

Состав  остальных «пакетов» и «связок» пересматривался в целях сокращения и упрощения их общей номенклатуры. Именно, доклады по Сенату, губерниям  и центральным учреждениям расписывали  по персоналиям и объединяли в  «донесения, письма и записки разных особ», в которые не включали лишь материалы таких корреспондентов императрицы, как принц Ш.-Ж. Де Линь или братья Орловы. Дробность «дел по разным материям» значительно преодолевалась путем перегруппировки их уже не по упомянутым событиям и предметам управления («дело Гомово с приложениями», «академические бумаги»), а по его отраслям – военные дела, коммерция, суд, географические экспедиции и т.д. В результате комплексы 1777-1792 гг. удалось объединить в 62 картона. Но и не успевшие пройти подобную обработку 194 картона, в которых находились в том числе и бумаги императорских канцелярий первой половины XVIII века, тоже получили валовую нумерацию и описи.

Полный  учет, как это нередко бывает, позволил сразу же после смерти Екатерины  II начать расформирование «собственной архивы». К счастью, из намеченного Павлом I и Александром I к переносу в свои личные «кабинеты» и раздаче «по ведомствам» в Главный штаб, Морское министерство и Эрмитажную библиотеку фактически попало немного. Главный массив «кабинетной» документации в начале 30-х годов XIX века воссоединился во вновь созданном Государственном архиве Министерства иностранных дел (Госархив), «разряды» (фонды) которого и образуют ядро екатерининских собраний в современном РГАДА.

Казалось  бы, систематизация Госархива по образцу  систематизации «собственных бумаг» Екатерины  не должна была повредить последним. Действительно, переписку с европейскими монархами просто переименовали  в «Переписку лиц императорской  фамилии и других высочайших особ»  (ныне: РГАДА. Ф. 4), переписку официальную и дружескую – в «Переписку  высочайших особ с частными лицами» (Ф. 5), «министерские бумаги» - в «Дипломатический отдел» (Ф. 15). Донесения 70-80-х годов XVIII века превратились в «Переписку разных лиц», а те, которые к моменту передачи в Госархив еще не были расписаны поименно, вошли во «Внутреннее управление» (Ф. 16). За «Собственноручными записками» государыни закрепили название ее «Кабинета» (Ф. 10. Оп. 1), а изъятые ее приемниками в качестве лично памятных или не подлежащих разглашению предстали перед учеными конца XIX века как «Секретные пакеты» (Ф. 1).