Основные этапы славянского этногенеза

Коллизии гражданской войны  затронули не только низы, но и верхи  русского общества. От времен феодаль­ной  раздробленности Россия унаследовала могуществен­ную аристократию, представительным органом которой была Боярская дума. Московские государи принуждены были делить власть со своими боярами. Опираясь на оп­ричнину и дворян, Иван IV попытался  избавиться от опеки Боярской думы и ввести самодержавную систему  управления. Могущество знати было поколеблено, но не сломлено опричниной. Знать ждала своего часа. Этот час  пришел, едва настало Смутное время.

Дробление древних боярских вотчин сопровождалось увеличением численности  феодального сословия и одно­временно  резким ухудшением материального положения  его низших слоев. Подле знати, владевшей  крупными зе­мельными богатствами, появился слой измельчавших землевладельцев  — детей боярских. Кризис феодального  сословия был преодолен благодаря  созданию на рубеже XV—XVI веков поместной  системы. Ее развитие открыло мелким служилым людям путь к земельному обогащению и способствовало формированию дворянства, значительно усилившего свои позиции в XVI веке. Крупные фонды  вотчинных земель сохранились в  Центре, тогда как по­местье получило наибольшее распространение в Новгоро­де, на южных и западных окраинах государства.

К концу XVI века Московское государство  переживало тяжелое время. Постоянные набеги крымских татар и разгром  Москвы в 1571г.; затянувшаяся Левонская  война, длившаяся 25 лет: с 1558-го по 1583-ий, достаточно измотавшая силы страны и  закончившаяся поражением; так называемые опричные «переборы» и грабежи при  царе Иване Грозном, потрясшие и  расшатавшие старый уклад жизни  и привычные отношения, усиливавшие  общий разлад и деморализацию; постоянные неурожаи и эпидемии. Все это привело  в итоге государство к серьезному кризису.

Смута продолжалась более четверти века – со смерти Ивана Грозного до избрания на царство Михаила Федоровича (1584 – 1613). Продолжительность и интенсивность  смуты ясно говорят о том, что  она явилась не извне и не случайно, что корни ее таились глубоко  в государственном организме. Но в то же время Смутное время  поражает своей неясностью, неопределенностью. Это – не политическая революция, так как оно начиналось не во имя  нового политического идеала и не привело к нему, хотя нельзя отрицать существование политических мотивов  в смуте; это – не социальный переворот, так как опять-таки смута возникла не из социального движения, хотя в  дальнейшем развитии с нею сплелись стремления некоторых слоев общества к социальной перемене. «Наша смута  – это брожение больного государственного организма, стремившегося выйти  из тех противоречий, к которым  привел его предшествующий ход истории  и которые не могли быть разрешены мирным, обычным путем»

Главных противоречий, которые вызвали  Смутное время, было два. Первое из них  было политическое, которое можно  определить словами профессора Ключевского: «московский государь, которого ход  истории вел к демократическому полновластию, должен был действовать  посредством очень аристократической  администрации»; обе эти силы, выросшие вместе благодаря государственному объединению Руси и вместе работавшие над ним, прониклись взаимным недоверием и враждой.

Второе противоречие можно назвать  социальным: московское правительство  вынуждено было напрягать все  свои силы для лучшего устройства высшей обороны государства и  «под давлением этих высших потребностей приносить в жертву интересы промышленного  и землевладельческого классов, труд которых служил основанием народного  хозяйства, интересам служилых землевладельцев», последствием чего явилось массовое бегство тяглового населения  из центра на окраины, усилившееся с  расширением государственной территории, пригодной для земледелия. Первое противоречие явилось результатом  собирания уделов Москвой. Присоединение  уделов не носило характера насильственной, истребительной войны. Московское правительство  оставляло удел в управлении его  прежнего князя и довольствовалось тем, что последний признавал  власть московского государя, становился его слугой. Власть московского государя, по выражению Ключевского, становилась  не на место удельных князей, а над  ними; «новый государственный порядок  ложился поверх действовавшего прежде, не разрушая его, а только возлагая на него новые обязанности, указывая ему новые задачи». Новое княжеское  боярство, оттеснив старинное боярство московское, заняло первые места по степени своего родословного старшинства, приняв только очень немногих из московских бояр в свою среду на равных с собой правах.

Таким образом, вокруг московского  государя образовался замкнутый  круг князей-бояр, которые стали  вершиной его администрации, его  главным советом в управлении страной. Власти прежде правили государством поодиночке и по частям, а теперь стали править всей землей, занимая  положение по старшинству своего рода. Московское правительство признало за ними это право, поддерживало его, способствовало его развитию в форме  местничества и тем самым впадало  в вышеуказанное противоречие.

Власть московских князей возникла на почве вотчинного права. Великий  московский князь был вотчинником  своего удела; все жители его территории были его «холопами». Весь предшествовавший ход истории вел к развитию этого взгляда на территорию и  население. Признанием прав боярства великий  князь изменял своим старинным  традициям, которых в действительности не мог заменить другими.

Первый понял это противоречие Иоанн Грозный. Московские бояре  были сильны главным образом своими земельными родовыми владениями. Иоанн  Грозный задумал провести полную мобилизацию боярского землевладения, отняв у бояр их насиженные родовые  удельные гнезда, предоставив им взамен другие земли, чтобы порвать их связь  с землей, лишить их прежнего значения. Боярство было разбито; на смену ему  выдвинулся нижний придворный строй. Простые  боярские роды, как Годуновы и Захарьины, захватили первенство при дворе. Уцелевшие остаки боярства озлоблялись и готовились к Смуте.

С другой стороны, XVI в. был эпохой внешних  войн, окончившийся приобретением громадных  пространств на востоке, юго-востоке  и западе. Для завоевания их и  для закрепления новых приобретений потребовалось громадное количество военных сил, которых правительство  набирало отовсюду, в трудных случаях  не брезгуя услугами холопов. Служилый класс в Московском государстве  получал в виде жалованья землю  в поместье – а земля без  рабочих рук не имела никакой  ценности. Земля, далеко отстоявшая от границ военной обороны, тоже не имела  значения, так как служилый человек  с нее не мог служить. Поэтому  правительство вынуждено было передать в служилые руки громадное количество земель в центральной и южной  частях государства. Дворцовая и  черная крестьянские волости теряли свою самостоятельность и переходили под управление служилых людей. Прежнее  деление на волости неминуемо  должно было разрушаться при мелком помещении. Процесс «окняжения»  земель вышеуказанной мобилизацией явился результатом гонений против боярства. Массовые выселения разоряли служилых людей, но еще больше разоряли тяглецов. Начинается массовое переселение  крестьянства на окраины. В то же время  крестьянству открывается для переселения  громадная площадь заокского  чернозема. Само правительство, заботясь об укреплении вновь приобретенных  границ, поддерживало переселение на окраины.

В результате к концу царствования Грозного выселение принимает характер общего бегства, усиливаемого недородами, эпидемиями, татарскими набегами. Большая  часть служилых земель остается «впусте»; наступает резкий экономический  кризис. В этом кризисе идет борьба за рабочие руки. Выигрывают более  сильные – бояре и церковь. Страдают при этом служилый класс  и крестьянство, которое не только потеряло право на свободное землепользование, но при помощи кабальной записи, ссуд и вновь возникшего института  старожильства начинает терять и  свободу личную, приближаясь к  крепостному. В этой борьбе вырастает  вражда между отдельными классами –  между крупными владельцами-боярами  и церковью, с одной стороны, и  служилым классом – с другой. Тягловое население таило ненависть к угнетающим его сословиям и, раздражаясь против государственных помещений, было готово к открытому восстанию; оно бежит к казакам, которые уже давно отделили свои интересы от интересов государства. Один только север, где земля сохранилась в руках черных волостей, остается спокойным во время наступающей государственной «разрухи».

В развитии Смуты в Московском государстве  исследователи различают обычно три периода: династический, во время  которого происходит борьба за московский престол между различными претендентами (до 19 мая 1606 г.); социальный – время  классовой борьбы, осложненной вмешательством в русские дела других государств (до июля 1610 г.); национальный – борьба с иноземными элементами и выбор  национального государя (до 21 февраля 1613 г.).

Со смертью Грозного (18 марта 1584 г.) сразу открылось поприще для  смуты. Не было власти, которая могла  бы остановить, сдержать надвигающееся  бедствие. Наследник Иоанна IV, Федор  Иоаннович, был не способен к делам  правления; царевич Дмитрий был  еще в младенчестве. Правление  должно было попасть в руки бояр. На сцену выдвигалось боярство второстепенное – Юрьевы, Годуновы, - но сохранились  еще остатки князей-бояр (князья Мстиславские, Шуйские, Воротынские  и др.).

Вокруг царевича Дмитрия собрались  Нагие, его родственники по матери, и Бельский. Сразу же после воцарения  Федора Иоанновича Дмитрия отослали в Углич.

2. Царь Борис Годунов и Лжедмитрий 1 (1598-1606)

Хозяйственное разорение, социальные коллизии и потрясения сопровождались династическим кризисом. Из-за неспособности  сына Ивана Грозного к государственным  делам фактическим правителем стал его шурин Борис Федорович  Годунов, сестра которого была женой  слабовольного царя. Именно в эти  полтора десятка лет власти проводят в жизнь жестокие крепостнические  законы. Но одновременно население  получает некоторое облегчение от налогов  и служб. Ушли в прошлое массовые репрессии времен опричнины. Началось оживление хозяйственной жизни. Однако многие земли оставались в  запустении, бегство населения не прекращалось. Ко всему прибавились  неурядицы при царском дворе  ­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­– Годунов, прибирая к рукам власть, устранял с политической авансцены всех своих  противников из числа влиятельных  князей и бояр. О правителе говорили всякое: то хвалили его за мудрый государственный ум и нищелюбие, то ругали за склонность к доносам, крайнее честолюбие и подозрительность. Все думали и гадали: что будет, когда уйдет из жизни царь Федор? Ведь мужского потомства царица Ирина  Федоровна ему не принесла; дочка  же после появления на свет оставила сей греховный мир… Правда в Угличе сидел царевич Дмитрий – брат Федора, сын царя Грозного от последней, седьмой по счету, жены Марии Нагой. После смерти Ивана IV царевич с  матерью по существу оказались в  ссылке. Углич выделили им в своего рода удельное владение. Нагие и  их сторонники с ненавистью следили  за возвышением Годунова. А тот  с помощью своих соглядатаев, не спускал глаз с Нагих, мечтавших о троне для царевича.

По смерти бездетного царя Федора Иоановича (в январе 1598г) Москва присягнула на верность его жене, царице Ирине, но Ирина отказалась от престола и  постриглась в монашество. Когда  Москва вдруг осталась без царя, взоры всех обратились на правителя  Бориса Годунова. Его кандидатуру  на престол усиленно и настойчиво проводил патриарх Иов, но Борис долго  отказывался, уверяя, что ему никогда  и на ум не приходило вступить на высочайший престол Российского  государства. Был созван земской  собор из представителей всяких чинов  всех городов Московского государства, и собор единодушно избрал на царство Бориса Федоровича.

Возможный наследник, царевич Дмитрий, при загадочных обстоятельствах  умирает 15 мая 1591 года во дворе углического  терема – будто бы он во время  игры с «робятками» наткнулся  на нож. В городе тут же вспыхнуло  восстание, и его участники расправились с представителями Москвы, сидевшими  в приказной избе (центр местного управления ), и углическими богатеями. Из столицы по велению Годунова прибыла  следственная комиссия во главе с  боярином князем В.И. Шуйским, властолюбцем, люстецом и интригантом, и она  выдвинула версию о самоубийстве царевича. Ее поддержали в Москве. Восставших угличан жестоко наказали – последовали  казни и ссылки в Палым, недавно  построенный в Западной Сибири городок; « и от того, – по словам современника-летописца, – Углич запустел».

Родовитые бояре и князья, потомки  Рюрика и Гедемина, затаили в душе злобу и зависть к новому царю "выскочке", потомку татарского мурзы на русском престоле. Старая родовая знать считала, что она  оттеснена от власти выскочкой, любимцем Грозного, продолжателем его традиций. И потому, сначала затаившись, потом, и чем дальше, тем больше усиливала  интриги против Годунова. «Борис, –  с точки зрения Шуйских, Мстиславских, Романовых и прочих вельмож, –  устранил всех знатнейших бояр и князей». Они старались, кто как мог, вредить  репутации царя, опорочить его  дела и замыслы. Использовать все – малейшие промахи правителя, его действительные недостатки (склонность к доносам, разговоры с ведунами и колдуньями) и мнимые грехи; конечно же, – гибель царевича Дмитрия. Во время избрания царя претендовали на престол, помимо Годунова, и другие: Федор Никитич Романов – наиболее сильный его конкурент – племянник Анастасии Романовны, первой жены Ивана Грозного, кроткой «голубицы», оставившей по себе хорошую память в народе; Федор Иванович Мстиславский и Богдан Яковлевич Бельский, всех их, придя к власти, Годунов довольно быстро устранил от двора – одних в ссылки, другого – Федора Никитича – постригли в монахи.

С другой стороны, и Борис на престоле обнаружил недостаток нравственного  величия и трусливую подозрительность; опасаясь боярских интриг и крамол, он завел систему шпионажа, поощрял  доносы, награждал доносчиков и преследовал  подозреваемых или обвиняемых в  измене бояр; в 1601 г. подверглись ссылке и заточению несколько бояр, в  том числе братья Романовы, из которых  самый способный и популярный, Федор Никитич, был подстрижен в монахи (под именем Филарета).