Основные направления изучения идентичности

 Спустя десятилетия  после  появления « Американского  избирателя» социально – психологический подход стал популярным в Британии: в 1969 и 1974 гг вышли в свет книги  Д. Батлера и Д Стоукса « Политические изменения в Британии».Панельные исследования группы Британских электроральных исследований(BES) показали что только такие проблемы как государство всеобщего благосостояния ( социальные программы, пенсии и строительство муниципального жилья), забастовки и иммиграция, были значимы для общественного мнения, так и для политики партий, а потому создавали ситуацию «голосования по проблемам».  Типичный британский избиратель  был вынужден адаптировать  свои установки , склоняясь то к правому, то к левому крылу по спорным вопросам. В Великобритании концепция оценки  себя как сторонника  какой- либо партии ( категория «видения себя» - применялась более охотно , чем понятие идентичности) использовалось для объяснения  поддержки избирателям в течении длительного времени определённой партии .

Люди наследуют свою политическую идентичность  из обычной  лояльности к консервативной или лейбористской партии. Для Батлера  и Стоукса самооценка как сторонника  имела три параметра измерения; она была: а) всеобъемлюще глубокой; б) стабильной, устойчивой;  в)усиливающейся с возрастом.¹⁰ Они говорили  об этом процессе как « фотографической репродукции» ( т. е. простом  некритическом копировании), слепке взглядов родителей, со временем ослабевающем . С возрастом избиратели оказывались  под более сильным влияние таких социальных групп, как соседи , сослуживцы, приятели. «Индивиды персонифицирую себя с определённым классом , формируют позитивное отношение к партии, которая заботится о защите  классовых интересов»¹¹, классовые разломы продолжали оставаться  более связными с партийной идентификацией, чем другие социальные разделения , такие как регион , домовладение, религия. Возраст и пол. Согласно данной модели, социальные групповые идентичности  могут оказывать как прямое влияние на выбор при голосовании, так и косвенное, непрямое через партийные установки.

Итак  в период с 1970х 1980х  годов – период безусловного доминирования американской концепции партийной идентичности, которая с помощью «воронки причинности» объясняла устойчивое электоральное поведение и делала возможными среднесрочные прогнозы исхода выборах в странах с двухпартийной системой. Политическая идентичность фактически приравнивалась к партийной. При этом идеологическую и персонифицированную модели идентичности в начальной версии теории рассматривали как альтернативные или дополнительные к партийной. К основным функциям политической идентичности относили: ограничение возможности встраивания в политическую систему новых партий, отсечение ненужной («излишней») для избирателя информации о выборах (функция информационного «сита») и определение «своей» по идеологическим основаниям группы. Признавалось, что развитие идентичности может осуществляться в моделях: а) «он–другой–иной», допускающей толерантное восприятие, и б) «он–чужой–враг», связанной с формированием ксенофобии, расовой неприязни, опасения присутствия людей с иными политическими взглядами и т. д. Европейских исследователей (сначала — в Великобритании, поздней — в Германии и странах Скандинавии) теория партийной идентичности заинтересовала достаточно быстро — уже к концу 1960-х годов. Фактически в течение четверти века исследователи не только не подвергали сомнению теорию идентичности в варианте, выдвинутом «мичиганской четверкой», но все их усилия сначала — в 1970-х годах — были направлены на эмпирическое подтверждение этой концепции для стран с двухпартийной мажоритарной системой, а позднее — в начале 1980-х годов — на поиск методического инструментария, который мог бы подтвердить правомерности теории партийной идентичности в странах с многопартийной пропорциональной партийной системой.

Формирование второй волны  теории политической идентичности начинается в Европе  в начале- середине 1970х годов; оно связано с а) началом эмпирических исследований формирования общеевропейской идентичности(программа «Евробарометр» публикации Дж. Уэлша)¹² б) оценкой влияния на политической поведения различных моделей социальной идентичности , прежде всего этнической ( Р картер, Дж. Хелс, Ф. Шлезингер)¹³, гендерной, конфессиональной , профессиональной; в)исследованием влияния явлений  глобализации  и становления информационного общества  на особенности политической идентичности .

Ученые активно обращались к гендерным аспектам  политической самоидентификации .¹⁴ Ддаже приверженцы традиционного взгляда исследовали влияние  партийной идентичности не только на электоральный выбор, но и на политическое поведение в целом. Интересными были попытки анализа  различных коллективных форм идентификации в конфликтах и кризисных условиях, роли личностной  и групповой социальной идентичности в системе государственного управления, характера формирования политической идентичности  в условиях демократии, в современном обществе «новых технологий»

В 1990х годах активно  обсуждался вопрос о роли глобализации и информационного общества в формировании политической идентичности, В европейских исследованиях появилось направление  акцентировавшее снижение значимости в формировании политической идентичности национального государства  и других клаасических политических институтов. Это объяснялось тем, что в условиях глобализации  национальное государство как бы исчезает на фоне роста потенциала наднациональных объединений, позволяющим людям «избежать чувства разобщённости , слабости и беззащитности перед лицом более мощных исторических сил, бушевавших вокруг, стало объединение по этническим признакам». Именно поэтому этническая идентичность в условиях глобализации не просто тесно связана с политической самоидентификацией, но и сама приобретает политический характер. Часто она являет собой пример «утраченной идентичности», которая понимается как нечто существующее , но безголосое , что проявится лишь при определённых условиях.

Практический смысл изучения различных моделей политической идентичности в государствах Евросоюза был осознан политиками в начале 2000-х годов, когда сменился общий вектор обсуждения этой темы в научной среде. Именно в это время развивается концепция «политики идентичности», когда постепенно происходит удвоение объекта анализа: наряду с изучением стереотипов и установок массового и индивидуального политического сознания (а политическая идентичность относится именно к «срединному» его слою — установкам, хотя, безусловно, влияет и на базовые и идеологические ценности, и на политические предпочтения индивидов) активное внимание ученые начинают уделять последствиям проводимой политики мультикультурализма и толерантности по отношению к мигрантам и представителям нетрадиционных для европейских стран религий.

Третья волна теории политической идентичности  связана с рубежом 1990х начала 2000 годов , когда политики осознали практический смысл изучения различных моделей  политической идентичности в странах Евросоюза  и сменился вектор обсуждения этой темы  в научной среде. Развивается  концепция «политики идентичности», происходит удвоение объекта анализа: наряду с изучением стереотипов  и установок массового и индивидуального политического сознания ( а политическая идентичность относится именно к «серединному» его слою – установкам, хотя, безусловно влияет и на базовые идеологические ценности , и на политические предпочтения индивидов) активное внимание ученые начинают уделять последствиям проводимой политики мультикультуризма и толерантности по отношению к мигрантам и представителям нетрадиционных для европейских стран религий.

Интересны исследования Т.Райса, М. Эмерсона. В. Лота, И. Ноймана, Б. Страта, Ф Черутти¹⁵, в которых показано воз действие нетрадиционных органов ЕС на процесс формирования политической идентичности и предпринимаются попытки определить наилучший сценарий идентификационной политики . Т. Райс пытается выявить закономерности социального поведения при одновременной, В . Лот поставил задачу составить многомерную модель идентичности, М. Эмерсон интересует многомерная модель интеграции . Поиск новой идентичности противоречив: с одной стороны на лицо подъём националистических чувств и движений, с другой усиление части общества  к самоидентификации с Европой. Третья волна интереса к теории идентичности в политической науке — с начала 2000 гг. — связана преимущественно с оценкой взаимосвязи национальной (фактически речь идет об общегражданской) и этнической идентичностей (в европейских странах, объектом анализа выступают прежде всего потомки эмигрантов во Франции, Великобритании и Германии), и влияния на общегражданскую идентичность явлений глобализации и глокализации (эта тема наиболее часто встречается у американских исследователей).

В России интерес к теме идентичности проявляется весьма фрагментарно в начале 1980-х годов в исследованиях  психологов и социологов. В монографических публикациях того времени встречается лишь упоминание о социальных моделях идентичности, прежде всего о чувстве тождества с позитивной референтной группой. Ситуация меняется принципиально в начале 1990-х гг., когда в проекты социологов (Ядов, Климова) и психоаналитиков (Брушлинский¹⁶) вклинивается тема идентификации политических ценностей. Кроме того, во второй половине 1990-х гг. активно исследуются политизированные формы этнической идентичности (Ачкасов, Дробижева). В это время некоторые политологи, ссылаясь на неустойчивость российской партийной системы и избыточное количество политических организаций, достаточно скептически высказываются по поводу возможности применения теории партийной идентичности (Гельман) в России, игнорируя факт множественности моделей политической идентичности. Вместе с тем проведенные эмпирические исследования (формализованное интервью) с использованием даже самого элементарного методического инструментария позволяет зафиксировать устойчивые самооценки персонифицированного уровня политической идентичности и достаточно выраженные — идеологической. Партийная идентичность оказывается более устойчивой у сторонников оппозиционных левых и либеральных партий. Вместе с тем не просто стабилизация политической жизни, но фактически отсутствие любой реальной политической конкуренции делает проведение подобного рода исследований малозначимыми уже к 2005 г. (Попова)¹⁷.

Вторая половина 1990-х гг. определялась повышенным интересом  исследователей к проблемам кризиса прежних моделей политической идентичности (эта тема активно обсуждалась вплоть до 2003 г.), влияния процессов формирования региональных режимов на региональную идентичность (Туровский¹⁸), а также выбора россиян общегражданской модели идентичности в зависимости от степени успешности адаптации тех или иных групп населения к рыночной экономике и плюралистическому характеру политического режима (Горшков¹⁹).

Анализ лавинообразного  потока научных публикаций российских исследователей с 2004 г., в названии которых встречается слово «идентичность» (говорят уже не только о партийной, идеологической, персонифицированной, этнической, национальной, конфессиональной, профессиональной, статусной, общегражданской, но и о цивилизационной и геополитической позволяет говорить об излишне расширительном толковании этого явления. Политическая идентичность связывается в том числе с особенностями политической культуры, поиском России своего места в общецивилизационном пространстве и т. п. Фактически идет подмена содержания понятия «идентичность»: она вместо одного из вариантов политической установки, позволяющей человеку отнести себя к той или иной референтной (позитивной или негативной) группе и определенным образом организовывать свое политическое поведение, все чаще начинает трактоваться как менталитет как таковой, представление человека о своем месте в мире. Если сложившаяся практика определения субъектности идентичности в принципе не вызывает особых возражений (идентичностью может обладать как отдельный человек, так и группа лиц), то попытка многих исследований обозначать все представления, взгляды, предпочтения индивидов через эту категорию очевидно беспомощной в научном плане.

***

Детальное рассмотрения психологических  аспектов  политической идентичности, я начала с прояснения того, что понимается под политической идентичностью. Политическая идентичность играет существенную роль в процессе формирования «внешнего поведения» индивида: с помощью политической идентичности индивид или группа становится субъектом политических отношений и политического процесса.

Под политической идентичностью  следует понимать отождествление субъектом политического процесса себя с определенной политической позицией, признаваемое другими субъектами политических отношений.

Проследив основные этапы  формирования теории политической идентичности, было подробно показаны направления возможных исследований  данного феномена например: изучение стереотипов массового и индивидуального политического сознания , базовые идеологические ценности и политические  предпочтения индивидов, а также толерантность по отношению к представителям нетрадиционных религий, к мигрантам, и представителям сексуальных меньшинств.