Шпаргалка по "Социологии"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

18. Духовные основы  цивилизаций.

 

19. Право и Правда. Особенности русского правосознания

Право как один из видов регуляторов общественных отношений, представляет собой особую категорию, являющуюся предметом изучения различных наук — теории права и государства, философии, истории правовых учений и др. Конкретное определение права зависит от типа правопонимания, которого придерживается тот или иной учёный. Фактически, каждый исследователь права даёт свое определение, выражая в нем основные, на его взгляд, характерные черты, присущие данному явлению. В то же время определения различных школ позволяют наиболее полно представить право. В многотысячелетней истории юриспруденции не раз указывалось, что универсальное определение права не может быть дано и всегда зависит от конкретной правовой системы. Само же право всегда связано с государством, хотя форма этой связи также является существенным противоречием различных теорий права и теорий происхождения права и государства. Право есть совокупность установленных или санкционированных государством общеобязательных правил поведения (норм), соблюдение которых обеспечивается мерами государственного воздействия.

Правда — синоним термина истина (в разных его значениях). Правда — синоним термина справедливость (в разных его значениях). Правда — редко используемый синоним термина правдивость.

И́стина — характеристика, обозначающая степень совершенства мысли (представления) либо высказывания, позволяющее считать познание знанием.

Справедливость - распределение прав и обязанностей в согласии с мнением участников распределения прав и обязанностей. Причем, распределяются не обязательно равные права, происходит такое разделение прав, которое принято считать правильным в этой некой среде, при некоторых обстоятельствах.

Правдивость – склонность сообщать достоверную информацию. Наиболее важными аспектами правдивости являются честность и искренность. Слово "правдивость" может употребляться не только по отношению к людям, но и по отношению к высказываниям, и в последнем случае часто служит синонимом истинности. Противоположностью правдивости является лживость.

Особенности русского правосознания. Русский человек действует не по праву, а по совести, часто - в традиции идеалов православной церкви. Россиянам необходима жесткая, четкая, и ясная власть с понятными требованиями, не идущими в разрез с православной моралью. Такую власть они будут боятся, уважать и даже любить. Для русского человека характерно подсознательное стремление индивидов к максимальному сближению сугубо юридического и морально-нравственного мотивов, определяющих их социальное поведение; желание осмыслить установленный правовой императив с учетом собственных представлений о мироустройстве, как бы «пропустить» право через собственную совесть. С ней связана и другая его черта — тяготение к индивидуализированному, а не типовому восприятию норм позитивного права. Так же характерна личностно-коллективная самоидентификация русского человека, присущая ему с самых древних времен, нашедшая свое выражение в знаменитой идее соборности. Отчужденное отношение народного сознания к судопроизводству, не воспринимаемому им в качестве справедливого, способное доходить до откровенного отвращения к любой форме участия в его отправлении.

 

 

20. Системные кризисы  культурно-цивилизационных систем.

Начинается третье тысячелетие. Как чувствует себя человек, о  чем задумывается в этот знаменательный период? Для соотечественника - болью, а для многих людей - личной трагедией  стал экономический кризис. Стабильным в экономическом плане странам  открылся горизонт экологических проблем. Анализируя современную цивилизационную ситуацию, С. Хантингтон предрекал в условиях обострения экологической ситуации борьбу цивилизаций за владение мировыми ресурсами, собственно, именно эта проблема будет инициировать все прочие конфликты, принимающие форму национальной розни, экономического обнищания, политических скандалов и пр.

В начале XX в., когда цивилизационный кризис еще не был явлен массовому сознанию, передовые умы человечества, хотя и по разному, но говорили об исчерпанности аксиологического потенциала западноевропейской культуры, начале стадии технократической цивилизации. Весь XX в. - это век перелома, о котором П. Сорокин сказал, что диагноз современности как кризиса культуры фактически общепризнан. "Без сомнения, наступил жесточайший кризис. Мы оказались в эпицентре громадного пожара, сжигающего все до основания... На Земле исчезли мир, безопасность и уверенность. Во многих странах люди забыли, что такое процветание и благополучие, свобода превратилась в некий миф. Солнце западной культуры закатилось" [2]. Известный социолог рассматривает кризис как закономерный этап социальной динамики, замечая, что нам "посчастливилось жить в горниле мирового пожарища" [3]. Возможно, так и следует, оптимистично, как П. Сорокин, воспринимать наше бурное время как "счастье" жить в разломе культур, в эпоху реформирования ценностей, смыслов, в эпоху творчества.

Однако, чисто психологически, нелегко пережить любой кризис, тем  более, глобальный, потому что этот кризис охватывает все: это и кризис идеологии, и кризис политики, и кризис науки, и кризис экономики... Современный  экологический кризис является и  аспектом переживаемого цивилизационного кризиса, но прежде всего, он есть следствие способа взаимодействия человека и природы, закрепленного в техногенной культуре. В результате, экологическая проблема сегодня осознается как проблема выживания.

Характеризуя суть современного цивилизационного кризиса, исследователи соотносят его с кризисом восприятия, кризисом способа самоопределения человека, с изменением фазы антропогенеза. 
Современный глобальный кризис - этот кризис самого технологического отношения к миру, и поэтому, ограничиваясь технологическими средствами, преодолеть его невозможно [4]. Этот вывод, как и заключение о необходимости фундаментального изменения нашего мышления и восприятия, резонирует с выводами экологов о том, что нынешняя ситуация нуждается не столько в практическом экспериментировании, сколько в радикальном пересмотре западных моральных и метафизических парадигм Речь идет о кризисе собственных оснований бытия, о необходимости преобразовать репрезентативный характер сущего, поскольку там, где мир становится картиной, там к сущему приступают как к тому, на что человек нацелен, что он хочет преподнести себе.

 

 

21.Синдром Цезаря и  христианская государственность. 

Формируя парадигму института  монархической власти, римские императоры, чтобы укрепить свое положение, концентрировали  в своих руках все ключевые функции верховной власти: военную, законодательную и исполнительную. Постепенно Римская империя, все  более утрачивая идею сознательного  объединения свободных граждан, приобретала элементы абсолютизма  восточных монархий. Так в Древнем  Риме зародился и сформировался  «синдром Цезаря», который был определен  как системное несоответствие заявленных целей реальным способам их достижения или болезнь абсолютизма и  деспотизма государственности, созданной  свободным объединением граждан, движимых нравственными устремлениями.

1.  Христианская государственность представляет собой конкретное воплощение системы духовных регуляторов, ограничивающей верховную власть посредством институционализации религиозных норм, закрепленных в Ветхом и Новом заветах, что приводит к формированию правового порядка, основанного не только на законе, но и на нравственных началах, имеющих доминирующее значение.

Основополагающий элемент христианской государственности -правовая неограниченность верховной власти, которая базируется на теократических принципах, поэтому ее пределы находятся в плоскости духовных ценностей, задающих соответствующие императивы правового сознания и правовой культуры ее граждан.

2. Христианская государственность  характеризуется определенной формой организации верховной власти, механизм воспроизводства которой реализуется в процессе политико-правовой экстернализацин социально значимого образца нормативного поведения, закрепленного канонами христианской религии в институциональной системе государственной преемственности.

Результат религиозно-правового синтеза  легитимируется с помощью государственно-правовых механизмов в системе общественно-политических институтов, фиксируется в национальном самосознании, становится общепризнанным и нормативным, что позволяет не только осуществлять трансляцию образа единовластия в рамках социально-правового наследования, но и модифицировать его в зависимости от интересов политической элиты.

3. Христианская государственность  исторически концептуализируется в двух основных измерениях: христианско-эсхатологическом и религиозно-правовом, каждое из которых опирается на собственную систему политико-правовых и духовных ценностей. Эсхатологическое измерение христианской государственности предполагает наличие особой сакральной миссии государства, служащего инструментом реализации Божественной воли.

Религиозно-правовая интерпретация  христианской государственности основывается на придании особого сакрального смысла принципу правообязанности, регламентирующему границы прав и свобод во взаимоотношениях человека, государства, общества на основе приоритета церковных институтов. В православной христианской государственности правообязанность рассматривается как почетный долг, государственная власть признается особого рода служением.

4. Христианско-правовой монистической  идеал, являясь абсолютным по своей природе, включает в себя интерпретацию содержания верховной власти, теократических принципов взаимоотношения между обществом, государством и личностью в русле принципиально неразрешимого юридического конфликта между реальным содержанием права и его высшим предназначением. Преодоление такого дуализма возможно при соблюдении, по крайней мере, трех важнейших условий:

- максимального воцерковления общества и государственного аппарата;

- последовательной законотворческой  и исполнительской деятельности государственной власти по улучшению нравственно-духовного климата в обществе;

-формирования политико-правовой  системы, максимально приближенной в своей основе к нравственному идеалу христианства.

5.  В системе государственно-конфессиональных отношений современной России присутствует несколько концептуальных версий, реально влияющих на содержание политико-правового режима и форму организации верховной власти. Каждая из них признает возможность прямого и косвенного влияния религиозных институтов на политико-правовую систему общества, включая государство, в единстве мировоззренческой, регулятивной, коммуникативной и некоторых других функций, что трансформирует российскую государственность в направлении ее теократической формы, близкой к православной. Вместе с тем современная религиозная ситуация в России реально обусловлена формированием многовекторных государственно-конфессиональных отношений, обладающих многовариантным потенциалом развития: от христианской государственности до атеистической.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

22.Западно- и Восточно-христианский  тип государственности.

Западная и Восточная цивилизации, взаимодействуя между собой, формируют  и изменяют свои культурные доминанты, необходимые их развитию, приводя  к возникновению различных 'гибридных' обществ, к которым, например, и относится  Россия. Ее история - влияние западной и восточной культур, рационально  трансформирующих российскую самобытность, 'русскую идею' и нац  путь развития с сохранением своих особенностей.  В ситуации кризиса, который переживает сегодня мировая цивилизация, необходимо мобилизировать 4 типа духовных ресурсов .

В первую группу входят этико-религиозные традиции соврем. Запада, в первую очередь - греческая философия, иудаизм и христианство, но с критич. переоценкой типичных западных ценностей.

Вторая группа - в многовековых незападных цивилизациях: индуизм, джайнизм и буддизм в Южной и Юго-Вост. Азии, конфуцианство и даосизм в Вост. Азии, ислам.

Третья группа духовных ресурсов заложена в первобытных традициях коренной американской, гавайской, маори и  в многочисленных религиозных традициях  туземных племен, традиции которых  также несут в себе много поучительного  для современного технократического  мышления.

Ядро четвертой группы составляет сама структура Просвещения. Неудивительно, что представители  гуманитарного знания во всем мире проявляют возрастающий интерес  к восточным цивилизациям, особенно к их духовной роли в устойчивом развитии ноосферной ориентации и решении глобальных проблем. Во многих дискуссиях все более весомое место занимает тема будущего китайской циви-лизации и ее возможной духовно-ресурсной роли в мировом цивилизационном процессе. 
Конфуцианство вырабатывало рационалистическую концепцию 'устойчивого' развития государства и общества как непосредственного продолжения упорядоченного космоса, как сферы господства основных законов природы. Это выразилось в формулах: 'совпадающее единство Неба и человека', 'взаимный отклик Неба и человека', 'разграничение Неба и человека', интерпретируемых нами как модели устойчивого развития и ноосферной, и космической ориентации. 
Обращение к конфуцианству в современных поисках нового типа научно-технического развития, связанного с пониманием и соответствующим освоением 'синергетических социоприродных объектов', диктует необходимость создания модели 'этико-политического' поведения личности в природе по конфуцианской формуле: 'внутреннее совершенство - внешняя царственность'. Это, с одной стороны, интеллектуальное развитие, мобилизирующее свою богатую техническую традицию, без которого невозможна рационалистическая современная наука, техника, технологии, но придерживающееся приоритетов стабильности ('устойчивости' - в западном мышлении), исторически укорененных в социальных институтах и культурных ценностях, совокупности представлений о природе, обществе и человеке. 
С другой стороны - моральность, основа основ мира и порядка в обществе, связанная с рационализмом конфуцианства, акцентирующего групповые ценности, считающиеся важнейшим средством и критерием воспитания идеальной личности. Формирование идеи 'естественного человека' связано с правильными отношениями между человеком и природой. Конфуцианская моральность, в этом случае, делает упор на перерастание любви к людям в любовь ко всему - вселюбие ко всему сущему,