Собирание, проверка и оценка доказательств в уголовном процессе

Так, например, в материалах дела фигурируют показания обвиняемого. Данные показания на протяжении досудебного и судебного производства на практике именуются доказательством. Но при принятии итогового решения по уголовному делу суд может отвергнуть эти показания по каким-либо основаниям (недопустимость, недостоверность, неотносимость) и соответственно не принять во внимание при установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию. Так, Ю.К. Якимович и Т.Д. Пан пишут: «Если доказательство приобщено к делу, оно остается в деле, даже если впоследствии это доказательство признают неотносимым… Оценка относимости меняется. Следователь оценил доказательство как относимое, прокурор счел его не относящимся к делу, но не исключено, что суд встанет на позицию следователя и вновь признает относимым спорное доказательство»27.

В связи с изложенным возникают вопросы – как называть имеющиеся в материалах дела показания до принятия судебного решения? Можно ли их называть доказательством, если они следователем приняты во внимание для составления обвинительного заключения, а судом при вынесении, например, оправдательного приговора во внимание не приняты? И что же тогда собирается, проверяется и оценивается органами расследования и судом до вынесения приговора? Исходя из традиционного понимания доказательства, данные показания именовать доказательством нельзя. А если исходить из позиции, что требования относимости, допустимости и достоверности не являются признаками понятия «доказательство», то указанные показания называть доказательствами можно, и следует признать, что фактически в законе и практике выбран именно такой путь.

В.Д. Спасович указывал на то, что на судебном следствии приходится проверять и сами доказательства. Вопрос о виновности решает иной раз какое-нибудь одно доказательство, например свидетельское показание. Необходимо поэтому узнать, можно ли этому свидетелю верить, можно ли положиться на это доказательство. Возникает вслед за этим вопрос о пределах, в каких возможна проверка самих доказательств. Насколько подлежит выяснению во время судебного следствия личность свидетеля с ее нравственными свойствами, можно ли доказать недостоверность показания свидетеля ввиду того, что этот человек по своим нравственным качествам вообще не заслуживает доверия28. При этом В.Д. Спасович отмечал: «Ясно, что если есть какая-то возможность установить хотя бы теоретически, на разумных основаниях, предельную черту между тем, что допустимо и что недопустимо, то от этой работы в барыше будет только лицо пациента, только лицо подсудимого, выносящего на своих плечах уголовный процесс, может быть и безвинно. Орган государства, председатель всегда склоннее, в пределах предоставленной ему произвольной власти, порадеть для государства; огромное большинство председателей из коронных судей везде, в целом мире, само того не сознавая, склонно расширять область исследования для обвинения, оставив защите только ей законом отведенное; такова уж натура вещей и необходимость положения коронного судьи; следовательно, если защите доставляется возможность посредством теории требовательно сказать: «тех сторон жизни и отношений не вскрывать, а те данные вы не можете запретить мне раскрывать и анатомировать», то я полагаю, что это одна из великих побед, которая будет одержана судейским умом и судейскими средствами, не прибегая к законодателю»29.

Не должны допускаться к проверке сообщения о сверхъестественных, невозможных с точки зрения здравого смысла, явно противоречащих научным знаниям событиях. Суд правомочен оставлять без разбора обстоятельства бесспорные. Вместе с тем суд не может устанавливать пределы исследования обстоятельств ввиду технических препятствий (отсутствия оборудования для воспроизведения результатов применения технических средств) или отсутствия экспертов, специалистов, трудоемкости предполагаемой экспертизы30.

Если суд признает, что предлагаемые к вызову в судебное заседание свидетели не могут показать о существенных обстоятельствах дела, он вправе отказать стороне в удовлетворении ходатайства о вызове таких свидетелей. Сторона, заявившая ходатайство об их вызове, должна, во-первых, заранее объяснить, какого рода обстоятельства она собирается доказывать с помощью этого свидетеля, и, во-вторых, объяснить, почему ранее, т.е. в досудебном производстве, данные лица не были допрошены. Поэтому мы выступаем за отмену положения, содержащегося в ч. 4 ст. 271 УПК РФ. Подчас оно служит причиной злоупотреблений со стороны защиты.

Проблема относимости доказательств имеет выход и на проведение конкретных следственных действий. Здесь надо отметить, что допрашиваемому могут быть поставлены вопросы, выходящие за предмет доказывания по делу, но направленные на выяснение таких побочных фактов, которые позволят судье и присяжным правильно оценить показания допрашиваемого. Во время допроса судья вправе снимать вопросы, направленности которых не может быть найдено разумное объяснение.

Следуя выбранной нами линии рассуждений, можно заключить, что в судебном следствии по делу, рассматриваемому судом присяжных, должны допускаться вопросы, касающиеся биографии потерпевшего. Неверно распространять ограничения, касающиеся подсудимого (ч. 8 ст. 335 УПК), на потерпевшего (что иногда имеет место в наших судах). Ссылка на равенство сторон здесь неуместна.

Поскольку в ч. 8 ст. 335 УПК РФ содержится специальный запрет на исследование фактов, негативно характеризующих только личность подсудимого, постольку на допрос свидетелей, потерпевших такого рода запрет не распространяется. Позиция законодателя подчеркивает исключительность запрета по этим вопросам подсудимого. Если бы законодатель считал такого рода запрет универсальным, он сформулировал бы его в более общей норме.

Не оговаривается ограничение в части исследования репутации потерпевшего, свидетеля, других участников и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 ноября 2005 г. № 2331.

Более того, мы полагаем, что если подсудимый предоставляет ложные сведения о своем прошлом, то они могут опровергаться обвинителем за счет представления им соответствующих доказательств. Поэтому существующее ныне положение о недопустимости выяснения в суде с участием присяжных данных личности подсудимого неверно. Например, подсудимый заявляет присяжным, что он не судим, является добропорядочным гражданином. Однако у прокурора есть документы, подтверждающие лживость утверждений подсудимого, но в силу требования УПК о запрете исследования личности подсудимого в суде с участием присяжных заседателей он не может вывести их из заблуждения относительно данного факта. Считаем, что государственному обвинителю должно быть предоставлено право опровергнуть показания подсудимого, касающиеся его репутации, перед лицом присяжных. Пока же эта проблема должна решаться государственным обвинителем через заявление ходатайства по поводу проверки допустимости показаний подсудимого в данной части. Выяснив в отсутствие присяжных недостоверность утверждения подсудимого, председательствующий вправе затем объявить присяжным, чтобы они не принимали во внимание заявление подсудимого, оспоренное обвинителем32.

Вышеупомянутая ссылка на равенство прав состязающихся сторон уместна в той ситуации, когда председательствующий допустил представление одной из сторон сведений, не относящихся к предмету доказывания, препятствовал другой стороне ставить вопросы для исследования этих сведений, ссылаясь на то, что они не относятся к предъявленному подсудимому обвинению. Отсюда следует вывод: то, что было дозволено представить в качестве фактического материала одной стороной, может быть предметом исследования другой стороной, хотя бы исследуемые факты и не находились в связи с предметом доказывания, в том числе с предъявленным обвинением.

Следовательно, судья не вправе снимать вопросы одной из сторон, направленные на разъяснение фактов, которые ранее уже были представлены другой стороной.

Когда какой-либо поступок какого-либо лица признается судом относящимся к предмету доказывания по данному уголовному делу, тогда факты, относящиеся к репутации этого лица, его поведению (как предшествовавшие преступлению, так и последовавшие после него), также должны быть признаны относящимися к делу. Например, относятся к делу факты, связанные с поведением потерпевшего. В частности, если потерпевший немедленно после посягательства на него сделал заявление в компетентные государственные органы или обратился к другим лицам, к которым ему всего естественнее было обратиться.33

Перекрестный допрос в части проверки репутации свидетеля может касаться следующего: 1) пристрастия и предубеждения допрашиваемого (религиозного, расового и прочего свойства); 2) мотивы для преувеличения или искажения фактов; 3) предыдущие конфликты с законом, аморальность свидетеля; 4) память, наблюдательность; 5) интеллектуальные способности; 6) условия восприятия событий, хранения и передачи информации; 7) утверждения, сделанные на предварительном расследовании; 8) используемые письменные заметки; 9) отношения с другими участниками процесса.

Свидетеля, потерпевшего допустимо подвергнуть перекрестному допросу о его предыдущих судимостях, любых фактах привлечения к юридической ответственности; о любых умственных или физических недостатках, затрагивающих его способность давать достоверные показания; о фактах, характеризующих его как неправдивого человека; о предыдущих утверждениях, сделанных им относительно предмета обвинительного акта и противоречащих его данным в суде показаниям.

В каждом деле можно представлять доказательства существования или несуществования любого из обстоятельств, указанных в ст. 73, 421 или 434 УПК РФ, или всякого факта, имеющего отношение к такому обстоятельству, но отнюдь не других фактов.

Суд должен придерживаться не принципа исключения доказательств, а принципа их заподозрения. Не следует устранять от проверки ложные доказательства и не стесняться незначительной силой представляемого доказательства. Всякое допущенное доказательство может подлежать проверке в суде. Вместе с тем судья может устранить доказательство таких фактов, которые хотя и имеют отношение к основным, но признаны им настолько отдаленными, что не представляют значение для дела. Действуя с указанной целью, председательствующий вправе отклонить любой вопрос, направленный на выяснение факта, который не имеет прямого или косвенного отношения к оспариваемым пунктам обвинения.34

Сторона, чей вопрос снят председательствующим по причине его неотносимости к делу, вправе представить доказательства в пользу наличия связи подлежащего установлению через этот вопрос факта с предметом доказывания и вправе быть выслушана судом.

Факты, которые хотя и не принадлежат к числу обстоятельств, указанных в ст. 73, 421 или 434 УПК РФ, но настолько связаны с каким-либо из указанных обстоятельств, что вместе с ним входят в состав одного и того же события или предмета, признаются имеющими отношение к тому факту, с которым они так связаны.

Всякое доказательство должно соответствовать утверждаемым стороною положениям и ограничиваться только спорными пунктами. Достаточно доказать только сущность утверждаемого положения, остальное является излишним.

В ч. 1 ст. 74 УПК РФ указано, что доказательствами по уголовному делу являются сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Это значит, что доказательствами по уголовному делу являются только те сведения, которые приняты должностным лицом во внимание для принятия конкретного решения35. А сведения в виде показаний, заключения эксперта, протоколов следственных действий, иных документов, вещественных доказательств, которые были сформированы должностным лицом по инициативе неофициальных участников сторон судопроизводства в установленном законом порядке и имеются в материалах дела, но проигнорированы должностным лицом при принятии решения, доказательствами не являются. Вряд ли это обосновано, так как ставит объективно существующие в материалах дела доказательства в зависимость от оценок конкретного должностного лица. Для сравнения отметим, что в странах обычного права доказательствами являются материалы, «которые направлены на то, чтобы убедить суд в правдивости или вероятности некоторых фактов»36. То есть не те, которые приняты должностным лицом для установления обстоятельств по уголовному делу, а те, которые могут быть приняты. Именно такой подход к определению доказательства отражает реально сложившуюся ситуацию.

Одним из свойств доказательств считается соблюдение требований УПК РФ при их получении, из чего можно заключить, что при нарушении этих требований полученные сведения доказательством называть нельзя. Этому постулату противоречат положения ст. 75 и 88 УПК РФ о недопустимости доказательств, с позиций которых для признака доказательства достаточно, чтобы каждый вид доказательства был получен способом, предусмотренным и регламентированным УПК РФ. Так, показания должны быть сформированы в ходе допроса, заключение эксперта – при производстве судебной экспертизы и т.д. Необходимость соблюдения установленного законом порядка при формировании доказательства вытекает из принципа законности и не является признаком понятия «доказательство»37.

В итоге сделанных рассуждений можно прийти к выводу, что в законе, науке и практике доказательствами фактически именуются сведения, которые получены из источников, субъектами и способом, указанным в законе, в целях установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Свойствами относимости, допустимости и достоверности доказательства должны обладать, если они фигурируют в каком-либо конкретном процессуальном решении.

Таким образом, следует констатировать тот факт, что в настоящий момент уголовно-процессуальный закон двояко подходит к пониманию доказательства. С.В. Некрасов по этому поводу отметил, что просматривается непоследовательность правового регулирования, которое «вобрало в себя содержание, по сути, бытовой окраски. Размыты границы между такими категориями, как «процессуальные доказательства» и «иные сведения»38.

Действительно, в законе прослеживается такая ситуация, когда к сведениям, которые только собираются (формируются), и к сведениям, которые кладутся в основу принимаемого решения, закон предъявляет разные требования. Для первых достаточно того, чтобы они были сформированы надлежащим субъектом, из источников и способами, указанными в УПК РФ, а также предположительно могли использоваться для установления обстоятельств уголовного дела. Об этих требованиях должны помнить субъекты, осуществляющие формирование этих сведений. К сведениям, которые используются в конкретном процессуальном решении, добавляются требования относимости, допустимости, достоверности и достаточности.

В связи с этим надо заметить, что в уголовных процессах других государств имеет место, а в отечественной процессуальной науке предприняты попытки делить доказательства на два уровня. Первый уровень – доказательства, допускаемые в орбиту судопроизводства вообще (именуются «доказательство»), второй уровень – это те же из допущенных в орбиту судопроизводства доказательств, на которых суд основывает приговор (именуются «судебные доказательства»)39. Данную позицию справедливо подвергает критике Е. А. Доля, указывая, «что уголовно-процессуальная природа доказательств в досудебном производстве и в суде единая. Закон не знает такого деления. Содержащиеся в нем требования к доказательству едины для досудебного и судебного производства. Иного и не может быть, если исходить из единой системы принципов судопроизводства, действующей во всех его стадиях»40. Полагаем, что в странах, например, обычного права такое деление уместно, так как собирание доказательственной информации сторонами в досудебном производстве практически не регламентировано, и органы расследования не принимают юридически значимых решений. Суд оценивает представленные сторонами сведения с точки зрения относимости и допустимости, придает им силу судебного доказательства и принимает значимые для защиты интересов сторон решения.