Следовательно, в экономике, испытывающей бурный рост, ставки процента должны при прочих равных условиях быть высокими.

    Применимость  «золотого правила» на практике оказалась  весьма ограниченной ввиду достаточно сильных исходных предпосылок, но оно позволило сформулировать выводы, относящиеся к реальному экономическому росту.

    Модель  Солоу и «золотое правило» оказались  достаточно простыми и чрезвычайно  удобными в употреблении аналитическими орудиями. С их помощью оказалось возможно исследовать влияние на экономический рост различных модификаций производственной функции, технического прогресса, изменения нормы сбережений и налогообложения и т.д. Усилиями самого Солоу, Д.Мида и других экономистов модель Солоу была дезагрегирована: отдельно учитывалось производство потребительских и инвестиционных благ. Были созданы также модели, учитывающие «возраст» капитальных благ, поскольку разные их поколения обладают разной производительностью (vintage models). Работы Джеймса Тобина ввели в теорию роста денежную массу (точнее, государственные обязательства, которыми люди владеют наряду с капиталом). [4,c.547-550]

    Между тем, факты говорят о том, что  в XX в. совокупный общественный продукт увеличивается в развитых странах значительно быстрее, нежели затраты факторов производства. Это означает, что рост капитала и численности рабочего населения перестает быть главной основой экономического роста. Таковой во все большей мере становится технический прогресс. По расчетам Солоу, уже в середине XX в. вклад технического прогресса в экономический рост превышал 80%, а остальное приходилось на прирост численности занятых и объема инвестиций. При этом под техническим Прогрессом понимается довольно широкий круг явлений: вся совокупность количественных изменений факторов экономического роста, в отличие от их чисто количественного увеличения. К явлениям технического прогресса теоретики неоклассики относят и повышение уровня образования рабочей силы, и экономию, проистекающую из роста масштабов производства, и повышение эффективности организации и управления производством, и ряд других изменений, и, разумеется, собственно технический прогресс в узком смысле слова.

    Показатель  технического прогресса в качестве относительно самостоятельного фактора экономического роста впервые был введен Солоу в работе «Технический прогресс и агрегативная производственная функция». Суммируя воздействие на производство всех качественных изменений, показатель технического прогресса представлял собой функцию времени.

    После исследований Солоу неоклассическая  теория сосредоточила внимание на основных факторах роста. [4,c. 69]

    В вопросе о возможности воздействия  государства на темпы экономического роста существуют противоречивые подходы. Так, Р. Солоу предполагает, что «одним из вкладов современной теории роста являлось введение табу на проигрышные рассуждения о политике, направленной на изменение темпов роста». Вместе с тем Солоу предполагает возможность такого воздействия, изменяя темпы роста с помощью инструментов фискальной и монетарной политики. Основное направление воздействия – изменение уровня занятости и воздействие на величину капиталовооружености с целью достижения «золотого правила». [5]

    Наиболее  значительный вклад в решение  данной проблемы в 60-е гг. внес американский экономист Э. Денисон в работе «Источники экономического роста и стоящие перед нами альтернативы» (1962). Им были приняты попытки исследовать зависимость объема производимой продукции от качественных изменений как на стороне труда, так и на стороне средств производства: технический прогресс как таковой, рост уровня концентрации производства, повышение квалификационного и общеобразовательного уровня работников, улучшение организации производства и управления им и т.п.

    Неоклассические модели экономического роста использовались в качестве инструмента экономического прогнозирования, а также анализа экономической эффективности производства. Они давали удовлетворительные результаты главным образом в условиях относительно равномерного роста объемов производства, поскольку при этой предпосылке экстраполяция обнаруженных тенденций развития в предшествующий период на последующее развитие может дать достаточно достоверные прогнозы.

    Однако  возможности данных средств познания экономического развития существенно ограничиваются тем, что неоклассические модели роста не содержат объяснения внутренних законов развития общественного производства, в том числе природы и механизма научно-технического прогресса. Экономический рост трактуется этой теорией как технико-экономический, а не социально-экономический процесс. Естественно, что при таком подходе циклический характер развития рыночной экономики выпадает из сферы анализа данной теории, в том числе и кризисные падения производства. Не вписывается в рамки этой теории и неравномерный характер инноваций в условиях научно-технической революции, обусловливающий неравномерность развития как отдельных отраслей, так и всей экономики той или иной страны.

    Кроме того, уже с первых шагов своего становления неоклассическая концепция  экономического роста использовалась ее творцами и защитниками в качестве средства борьбы против учения Роя Харрода о противоречиях между естественным и гарантированным темпами экономического роста как важнейших источниках кризисных явлений послевоенной капиталистической экономики. В первой работе, посвященной постановке проблемы экономического роста с позиции неоклассики, Роберт Солоу писал: «Когда производство имеет место в неоклассических условиях переменных пропорций и постоянного эффекта от укрупнения производства, противоречие между естественным и гарантированным темпами роста просто невозможно. Не может быть — а при использовании функции Кобба— Дугласа не может быть никогда — ситуации, когда экономика находится на острие ножа. Система может приспособиться к любому темпу роста рабочей силы и в конце концов приблизиться к состоянию пропорционального расширения».

    Наиболее  подробное доказательство возможности  устойчивого динамического равновесия приводится в работе английского экономиста Дж. Мида «Неоклассическая теория экономического роста» (1961). Мид исходит из модернизированного варианта функции Кобба— Дугласа.

    Согласно  этой формуле, темп роста национального  дохода равен сумме темпов роста  труда и капитала, взвешенных по доле их расходов в национальном доходе, плюс темп технического прогресса.

    Опираясь  на формулу и предполагая, что темпы роста труда и технического прогресса постоянны, Мид делает вывод, что постоянство у будет достигнуто в том случае, если темпы роста капитала будут также устойчивыми и, кроме того, равными темпам роста национального дохода. Если темпы увеличения капитала превысят темп роста национального дохода, вступает в действие механизм, автоматически снижающий темпы накопления. Так как, согласно предпосылкам модели, доля сбережений в доходе постоянна, прирост сбережений, необходимый для финансирования более высоких темпов накопления, начинает отставать от последних, оказывая на них сдерживающее влияние. Обратное произойдет, если темпы роста капитала окажутся ниже темпов роста национального дохода.

    А что произойдет в том случае, если темпы роста труда превысят темпы накопления капитала? В этом случае благодаря снижению предельной производительности труда вступит в действие механизм замещения труда капиталом и новое сочетание производственных факторов (при сохранении постоянства распределения дохода между ними) обеспечит их полную занятость.

    Данная  модель устойчивого роста применима, как подчеркивает Дж. Мид, к абстрактным  экономическим условиям, когда действуют  законы предельной производительности и главное — когда производственные факторы могут сочетаться в любых пропорциях. Но в реальной жизни данные условия выполняются отнюдь не всегда.

    Так, если технические пропорции фиксированы (например, жестко фиксирована капиталоемкость либо капиталовооруженность), тогда рост трудоспособного населения, если он не будет сопровождаться соответствующим увеличением накопления, не приведет к увеличению производства. Весь прирост населения окажется избыточным, появится безработица. В противоположном случае, то есть если капитал будет расти быстрее темпов роста населения, возникнут избыточные производственные мощности. Но и в этом случае, утверждает Мид, существуют способы достижения динамического равновесия.

    Скажем, если возникнет безработица, тогда  в направлении ее уменьшения будут действовать два рычага. Первый — это конкуренция из-за рабочих мест, которая будет снижать заработную плату, увеличивая прибыльность капитала. Перераспределение дохода вызовет рост сбережений из прибыли, увеличит темпы накопления и тем самым восстановит равновесие между ростом населения и темпами накопления. Второй рычаг — это некоторое изменение пропорций между трудом и капиталом, которые в действительности не являются абсолютно жесткими, хотя в то же время и не обладают абсолютной способностью к взаимному замещению. Эти изменения в свою очередь будут следствием изменения цен факторов производства. 
В новой форме повторяются докейнсианские рецепты лечения недуга безработицы — свободное колебание зарплаты. Этот рецепт Мид подкрепляет требованием проведения такой кредитно-денежной политики, которая обеспечила бы устойчивость относительных цен. Ведь только в этом случае конкуренция может обеспечить реальное перераспределение дохода, необходимое для восстановления равновесия. [3, c.70-73]

    Государству в неоклассической модели Мида приписывается лишь косвенная стабилизирующая роль. Государство, по мнению неоклассиков, с его ростом бюджетных расходов является дестабилизирующим фактором. Своей теоретической концепцией они стремятся доказать, что для обеспечения стабильного, устойчивого роста нужна не компенсационная деятельность государства с его инфляционными расходами, а устойчивость денежной системы, обеспечиваемой кредитно-денежной политикой центрального банка. Тогда-то и заработает механизм перераспределения доходов и сбережений, обеспечивающий необходимую занятость ресурсов и устойчивый экономический рост. Сформировавшись в 50—60-е гг., данная точка зрения оказывала преобладающее влияние на неоклассическую теорию в последующий период исторического развития.

4.НОВЫЕ ТЕОРИИ РОСТА

    В 1970-е годы интерес к теории экономического роста упал. Прежде всего это, видимо, было вызвано резкими циклическими колебаниями в западной экономике этого периода. Однако немалую роль сыграло и то обстоятельство, что после изобретения модели Солоу и «золотого правила» дальнейший прогресс в данной области пошел по пути усложнения математической техники без каких-либо прорывов в экономическом содержании.

    Однако  в 1980-е годы положение вновь изменилось. До тех пор экономистам не удавалось ввести в модель главный фактор экономического роста — технический прогресс, который продолжал оставаться экзогенным. Новые (также чрезвычайно математизированные) теории роста, появившиеся в 1980-е годы, предусматривают положительный внешний эффект (экстерналию) экономического роста, который обеспечивает для экономики источник возрастающей отдачи. Возрастающую общественную отдачу дают, согласно Полу Ромеру, расходы на НИОКР, а согласно Р. Лукасу — инвестиции в человеческий капитал, хотя в каждом индивидуальном случае это вовсе не обязательно. Один из выводов моделей Ромера и Лукаса состоит в том, что экономика, располагающая большими ресурсами человеческого капитала и развитой наукой, имеет в долгосрочной перспективе лучшие шансы роста, чем экономика, лишенная этих преимуществ. [4, c.552]

    Новые разработки использовали исследования смежных разделов экономической теории, внешние эффекты, обучение в процессе деятельности. Кроме того, в теорию роста вошли теория прав собственности, структура рынков и другие положения.

    Первые  теории из новой волны концентрировались на поиске внутренних источников постоянного роста и связывали возможность возникновения постоянно поддерживаемого роста с поведенческими параметрами модели. Постоянный устойчивый рост, таким образом, получал объяснение с точки зрения источников внутри модели, и также определялись детерминанты его интенсивности, исследовались возможности субъективного воздействия на рост. Модели, разрабатывающие теорию роста с этих позиций, получили название «эндогенные теории роста», в отличии от прежних, «экзогенных». Основными работами первого периода новой волны были работы Пола Ромера [Romer, 1986], Роберта Лукаса [Lucas, 1988], Сержио Ребело [Rebelo, 1991]. Разработанные ими модели объясняли источники роста с помощью внешних эффектов обучения на практике и человеческого капитала, тем самым мотивируя отсутствие убывания предельной производительности. Несмотря на упрощенность подходов, эти модели стали основой для целой серии разработок в сфере эндогенного роста. Следует отметить, что первые модели эндогенного роста во многом опирались на разработки 1960-х гг, опередившие свое время и широко тогда не востребованные, в частности на разработки в области теории человеческого капитала, модели Эрроу [Arrow, 1962] и Узавы [Uzawa, 1965]. Вторая серия моделей новой волны сосредоточилась на объяснении происхождения технического прогресса и детальной разработке структуры возникновения и реализации инноваций. Эти модели выделяли производство инноваций как особый производственный сектор, рассматривали детали функционирования этого производства, источники его финансирования и т.д. Эта группа моделей эндогенного роста получила название модели «Research & Development» (НИОКР, исследований и разработок). Наиболее значимыми и фундаментальными из этой группы стали модели Пола Ромера [Romer, 1990], Агиона и Хауитта [Aghion, Xowitt, 1990,1992], Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991], заложившие базовые основы теории инноваций в экономическом росте. Дальнейшие разработки отталкивались от вышеупомянутых моделей, и развитие теории шло по разным направлениям.