Вегетарианство как нравственная ценность

В XVIII веке среди защитников идей вегетарианства мы видим Вольтера и Руссо. По убеждению  Вольтера, гуманность — «добродетель нсех добродетелей» — должна распространяться и на животных. В «Принцессе вавилонской» от имени птицы Феникс ин гак объясняет  их молчание: «Мои собратья отказались говорить ня земле... потому что люди, увы, приобрели привычку есть нас  вместо того, чтобы беседовать с  нами и учиться у нас. О, варвары, как будто они не могли убедиться, что, имея те же органы, ге же чувства, те же потребности и желания, мы имеем  и ту же душу..» [5] Это высказывание Вольтера имеет тот смысл, что  жить следует в согласии с природой, учиться у неё а не бездумно использовать ее в своих целях. Основание  вегетарианства, по Вольтеру, — не только в близости животных человеку, но и  в соображениях справедливости.

1 Цит  по: Уильяме X Этика пищи... С. 74

2 Nам  же С 73.

3 Монтень  М- Опыты. Кн. III. M ; Л., 1958. С. 123.

4 Там  же.

5 Вольтер.  Принцесса вавилонская. Пг., 1920. С. 44

Руссо усматривает одно из доказательств  того, что мясная пища не свойственна  человеку, в равнодушии к ней детей, которые, выражая естественные, не испорченные  цивилизацией потребности человека, предпочитают мясу овощи, фрукты, молочные блюда Философ настаивает на том, чтобы не допускать искажения природного вкуса детей и не делать их плотоядными, приучая к мясной пище, если не ради их здоровья, то хотя бы ради их характера. Ибо большие охотники до мяса часто бывают людьми жестокими.

В XIX веке идеи вегетарианства наиболее последовательно  отстаивал Л. Н. Толстой. Для него отказ от мясной пищи — закономерный итог социального прогресса: «Мясоедение  есть пережиток самого грубого варварства, и переход к вегетарианству есть самое первое и естественное следствие  просвещения» . Более того, по мнению мыслителя, прогресс должен затронуть  и само вегетарианство. Высшей ступенью «безубойной диеты», полагает Л. Н. Толстой, будет питание плодами, при котором  человек не причиняет вреда растениям: «По мере просвещения и увеличения населения люди переходят от антропофагии к поеданию животных; от поедания животных к питанию зернами и кореньями  и от этого способа питания  к самому естественному питанию  плодами» [2].

Мясоедение, по Толстому, — не нейтральное, а  отрицательное моральное явление, заслуживающее самого строгого осуждения. Употребление мяса «прямо безнравственно, так как требует противного нравственному  чувству поступка — убийства и  вызывается только жадностью, желанием лакомства» [1]. Поэтому отказ от мясной пищи, считает Толстой, это первая ступень в нравственном самосовершенствовании  человека, в добродетельной жизни. Вопрос, однако, не стоит так, что людям, для  того чтобы быть нравственными, надо отказаться от мяса. Нет, дело заключается  в том, что добродетельная жизнь  предполагает определенный порядок  добрых поступков, и в этом порядке  на первом месте стоит добродетель  воздержания, самообладания. Воздерживаться же прежде всего следует от мясной пищи, так как она основана на ничем не оправданном убийстве.

Актуально звучит осуждение Толстым лицемерия  в процессе воспитания гуманности у  детей Обычно не акцентируют внимания на том, что допускается существование, по сути дела, двух прямо противоположных  систем морали — взрослая и детская. Детям полагается следовать одним, более строгим нормам поведения. Взрослые же позволяют себе закрывать  глаза на многое, в том числе  и «не замечать» собственную  жестокость. Нравственная чуткость Л. Н. Толстого позволила ему заметить в привычных, укоренившихся образцах поведения лицемерие, достойное  осуждения: «Если вы увидите детей, мучающих для своей забавы котенка  или птичку, вы останавливаете их и  учите их жалости к живым существам, а сами идете на охоту, стрельбу голубей, скачки и садитесь за обед, для которого убито несколько живых существ».

1 Толстой  Л. Н. Безубойное питание, или  вегетарианство.

2 Толстой  Л. Н. Первая ступень.

Путь  к вегетарианству Л. Н. Толстой видит  в усилиях одиночек, в личном примере: «...в наше время не столько нужно  доказывать всем очевидное неразумие  мясоедения, сколько стараться примером разрушить внушение» [2].

Идеи, близкие взглядам Л. Н. Толстого, высказывали  и русские теоретики вегетарианства XIX — XX веков В. В. Радугин, Г. И. Дорошенко, Б. Шапиро.

В. В. Радугин верен основополагающим принципам классического вегетарианства, приравнивающим страдания животных к страданиям человека: «Животное, особенно позвоночное, так же страдает при  убое, как и сам человек, и поэтому... нельзя поддерживать свою жизнь ценою жизни животных» . Убой животных — вопиющая безнравственность, существующая в обществе лишь благодаря укоренившейся привычке: «Смерть, которой мы подвергаем животных, — совсем напрасная смерть, наносимая нами разумному существу только из-за нашей прихоти и вследствие нашей духовной привычки».

Интересны рассуждения Г. И. Дорошенко о  нравственном облике вегетарианца. Сам  по себе отказ от мясного питания, считает он, еще не гарантирует  права называться истинным вегетарианцем. Только тот, кто постоянно совершенствует свои нравственные качества, кто «духовно возродился», может считаться вегетарианцем: "Истинный вегетарианец обязан всю  жизнь свою стремиться к самоусовершенствованию, к самоулучшению, к самовоспитанию, к освобождению от всего злого, недоброго» [1]. Согласно Дорошенко, только тот, кто  постиг саму суть нравственной мотивации  «безубойного питания», в основе которой  — уважение ко всем высшим проявлениям  жизни, независимо от облики, в котором  они предстают, достоин носить звание вегетарианца не по пище, а по духу: «...истинный вегетарианец обязан направлять жизнь свою на благо, на бескорыстное служение... ближнему своему, разумея  под... ближним каждого человека, независимо от его вероисповедания, национальности, убеждений, места жительства и пр. и пр.» [1].

1 Дорошенко  Г. И. Вегетарианство. С. 73.

Дорошенко затрагивает здесь вопрос о вписанности  вегетарианства в общий контекст нравственного поведения человека. Гуманистический смысл «безубойного питания», по его убеждению, проявит  себя только в случае, если вегетарианству будут сопутствовать уважение и  любовь к людям. В самом деле, феномен  Гитлера показывает нам, что можно  быть вегетарианцем по пище, но не быть им по духу.

Еще один русский теоретик вегетарианства, Б. Шапиро, критикуя мясоедение, подчеркивает, что привычный способ питания  — это выражение и продолжение  узкопотребительской, эгоистической  ориентации человеческого сознания. «Человек привык смотреть не только на землю, но и на «все водящееся на земле», как на свою неотъемлемую собственность, которая существует для егопотре6ности  или комфорта, и которой он располагает  по своему усмотрению» [2]. — пишет  он. Потребительское отношение к  природе так прочно укоренилось  в людях, что полностью заглушило  голос нравственного чувства. «Лишение животного жизни почти никогда  не вызывает у нас представления  об убийстве, и мы вовсе не задаемся мыслью о предсмертном страхе, который  переживает убиваемое существо [3].

2 Шапиро  Б. Вегетарианство. Спб., 1900. С. 3.

3 Там  же. С 4.

Между тем вслед pа Попом, английским поэтом 18 века. Шапиро предостерегает: «В убийстве каждом скрыто тайное отмщение". Пренебрежение  законами сострадания рано или поздно карается судом совести. Нравственное воздаяние, по Шапиро, проявляется и  в другом: не препятствуя убийству животных, человечество тем самым  порождает и непростительную  беспечность в отношении к  жизни людей, которое находит свое предельное проявление в войнах. «Пока мы проливаем кровь беззащитных и не трогающих нас животных, до тех пор мы будем убивать друг друга» [4].

4 Там  же. С. 3.

Общее, что объединяет сторонников «безубойного питания», — это стремление улучшить существующие в их обществе нравы. Вегетарианство, как правило, рассматривается в  качестве необходимой ступени не только установления нравственной гармонии в отношениях между человеком  и внешним миром, но и достижения равновесия в духовном мире каждого. Источник же вегетарианства как нравственной ценности усматривается, в основном, либо в гуманности (Плутарх, Монтень, Толстой), либо в умеренности (Сенека, Климент Александрийский), либо в  чувствах, эмоциональных реакциях человека (Плутарх, Толстой), либо в справедливости (Пифагор, Вольтер).

При разработке проблемы ценности вегетарианства как проявления гуманности человека теоретики данного учения пришли к интересным выводам. Вот некоторые  из них.

Теоретически  значимо положение о том, что  человек, проявляя сострадание к  животным, реализует себя как гуманное, милосердное существо. Действительно, в силу определенной целостности  нравственного облика человека, проявляя доброе отношение к животным, он приобретает навык сострадательного, гуманного отношения и к людям (однозначной зависимости, правда, здесь  нет, что, видимо, связано с противоречивостью  нравственного сознания человека). Существует и обратная взаимозависимость. Гуманизм человека, как утверждают вегетарианцы, неполон и несостоятелен  без включения в него гуманного  отношения к другим живым существам. Тот, кто по-настоящему человечен  с людьми, будет сострадателен  и к животным. В свою очередь, истинный гуманизм и сострадание к животным предполагает недопустимость напрасного убийства, утверждает ценность и неприкосновенность жизни.

Возникает, однако, вопрос, является ли убой животных для пищи оправданным, а не напрасным  убийством. И по сей день, преимущественно  в городах, бытует мнение о том, что  без мяса человек не может прожить  и, следовательно, никуда не денешься от печальной необходимости убоя животных. Между тем полноценность «безубойного питания» для здоровья человека, гениально  угадываемая интуицией первых вегетарианцев, обстоятельно доказана современной  наукой. «Питание, рекомендуемое «младо-вегетарианцами» (растительная пища плюс молоко и яйца. — Т. П.), — читаем мы в БСЭ, —  покрывает все потребности организма  в питательных веществах, поэтому  с физиологической точки зрения вполне допустимо» [1]. Следовательно, без  убийства животных с целью добывания  пищи можно, видимо, обойтись. Так оправдано  ли оно в этом случае?

1 Савощенко  И. С. Вегетарианство//Большая  Советская Энциклопедия Т 4. С. 351

Чтобы избежать абстрактности в этом вопросе, от чего не свободны классики вегетарианства, попытаемся сформулировать проблему более  конкретно: оправдан ли убой животных с нравственной точки зрения в  условиях нашего, XX века? Думается, нет. И здесь традиционные аргументы  вегетарианцев о близости и родстве  человека и животных (на основании  сходства органов чувств, биологических  потребностей и т. п.) дополняются  мотивацией, связанной с остротой современных экологических проблем. А именно: родством человека и животных как полноправных представителей биоты. Экологическая реальность диктует прежде всего необходимость строгих нравственных и правовых санкций на сохранение диких видов животных, все еще используемых в пищу. Нравственная же ситуация в нашем обществе, одной из главных задач которой является преодоление дефицита милосердия [1], требует отказа от убоя каких бы то ни было животных в пищу как условия гуманного, сострадательного к ним отношения. Сострадание к животным без отказа от употребления в пищу их мяса непоследовательно и неполно, порождает лицемерие и привычку к двойной бухгалтерии гуманности и в межчеловеческих отношениях.

1 Подробнее  об этом см., например: Гранин Д.  О милосердии//Литературная газета. 1987. 18 марта, Гулыга А. Поиски  абсолюта//Новый мир. 1987. № 10.

Надо  сказать, что доминирующая традиция в европейской культуре, как правило, либо вовсе уходила от нравственного  решения вопроса о допустимости питания мясом животных, либо подменила  его медико-биологическим решением. Биологическому оправданию мясоедения у Аристотеля [2] спустя несколько  веков пришло на смену «медицинское»: человек не может быть здоров, не питаясь мясом. Сейчас, когда за медицинскими аргументами укрыться становится все  труднее, вопрос о собственно нравственном обосновании «безубойного питания» встает в полной мере. И, видимо, здесь  отправной точкой должно стать разработанное  классиками вегетарианства (Плутархом, Монте-нем, Руссо, Толстым) видение нравственной ценности «безубойного питания» в контексте  последовательно и широко понятого гуманизма.

2 У  Аристотеля читаем: «...растения существуют  ради живых существ, а животные  — ради человека...» (Аристотель- Сочинения. В 4 т. Т. 4. С. 389).

Однако  идея гуманизма, развитая вегетарианцами, в приложении к нравственным требованиям  наших дней нуждается в существенных дополнениях. Прежде всего необходимо от абстрактных гуманистических  постулатов перейти к реально  гуманистической постановке проблемы, опираясь на анализ объективных предпосылок  перехода к «безубойному питанию». Вместе с тем необходимы и субъективные усилия общества, направленные на то, чтобы  осмыслить гуманистическую сущность вегетарианства и реализовать ее на практике. Чтобы преодолеть силу, устоявшейся привычки и положить начало новому, экологическому гуманизму, нужен определенный настрой общественного  сознания.

В апелляции  к умеренности как критерию ценности вегетарианства можно выделить два  основных направления: светское и религиозное. Первое наиболее ярко представлено именем Сенеки. Мораль у него «совпадает с  милосердием, человеколюбием, состраданием, жалостью, благоговейным отношением к другим людям...» [1]. Употребление же мясной пищи, не являясь жизненной  необходимостью, потакает пресыщенному вкусу и развивает жестокость человека. Тот, кто сегодня преступил  закон сострадания животному, завтра может преступить закон сострадания  другому человеку. Сенека считает, что  человек должен развивать свою добродетель, свои нравственные возможности. Одним  из главных способов достижения этой цели является воспитание самоограничения, умеренности. Воздержание от мясной пищи, по мысли философа, способствует развитию добродетели, сострадания  к живым существам, в конечном счете — сострадания к другим людям. Таким образом, «светское» видение нравственной ценности вегетарианства в умеренности по своей сути гуманистична.