Вегетарианство как нравственная ценность

Ненасилие в христианстве выступает в качестве формы, способствующей самоуничтожению  зла и одновременно в качестве формы укрепления духовности и веры; ненасилие не принижает человека, а возвышает его. Отсюда, в качестве условия осуществления ненасильственного  действия выступают смирение и терпение, которым придается очень большое  значение. Терпение является одним  из качеств смирения, которое по своему значению возводится в ранг одной из важнейших добродетелей.

Смирение  же, как указано в Библейской энциклопедии, - это добродетель, противоположная  гордыни. Смирение предполагает убеждение, что человек не имеет ничего своего, но все дарует Бог, и без Божьей помощи он ничего доброго сделать  не может. Таким образом, человек  всегда должен прибегать к милосердию Божьему. Добавим к этому, что  в Новом Завете можно встретить  немало призывов смирить гордыню, быть терпеливым, преодолевать лицемерие, т.е. обращать внимание не на внешнюю атрибутику и прилюдное соблюдение обрядов, а на внутреннее по убеждению принятие веры, что является условием спасения.

Итак, путь спасения через смирение предполагает ненасильственные действия человека. По крайней мере, можно выделить три аспекта совершения ненасильственных действий, которые нашли развитие и обоснование в христианстве.

Во-первых, ненасилие исходит из миролюбия  как способности прощать обиды, мирно разрешать конфликты, уважать  потребности и мотивы оппонентов, совершать добрые дела по велению  сердца, бескорыстно.

Во-вторых, ненасильственное действие прямо связывается  с идеей непротивления злу  насилием, поскольку насилие не уничтожает зло, а репродуцирует его с  приростом; поэтому так важно  научиться сдерживать себя, не впадать  в гнев.

В-третьих, ненасильственное действие не ограничивается пассивным непротивлением, оно активно, особенно по отношению к тем, кто  совершает зло; человек должен не только не оказывать противления  злу, но и отвечать на него добром.

Каково  же нравственное основание ненасильственного  действия, выступающего как миролюбие, как непротивление злу и как  творение добра по отношению к  ненавидящим? Таким основанием является любовь, которая проявляется в  естественном чувстве человеческой благожелательности, в осуществлении  добрых дел («вера без дел мертва»). Любовь - это ни естественная привязанность  к родным и близким, ни сентиментальное  чувство. Любовь - это чистое, просветленное, созидательное приязненное отношение  к другим; это образ действий, который вдохновенно и внезапно внушает человеку делать добро всем людям без исключения - как добрым, так и злым; ею обусловлены деяния, совершенные независимо от внешнего влияния, а поэтому независимо от достоинств и недостатков адресата деяния.

В Новом  Завете рассматриваются три вида любви: к Богу, к другим людям и  к самому себе. Первой заповедью  является любовь к Богу, любовь к  другим и к себе - производные  от любви к Богу: «Возлюби Господа  Бога твоего всем сердцем твоим и  всею душою твоею и всем разумением твоим». Вторая органично соединена  с первой: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Ближними согласно христианству следует считать всех людей, потому что все они создания единого Бога и произошли от одного человека. Любовь к себе свойственна  всякому человеку по естественному  закону. Однако любить себя нужно для  Бога и в некоторой своей части  для ближних; любить ближних необходимо для Бога, а любить Бога нужно  для Него самого и больше всего.

Итак, в христианстве мы находим достаточно полную характеристику проблемы ненасилия, отличающуюся от других религий обоснованностью  и целостностью, а также нравственной ориентированностью. Гуманизм христианства в этом несомненен: все люди братья, созданные одним Богом, и тот, кто приобщился к Нему, уверовал в Него, будет следовать Его  учению, где приоритет отдается добру, а не злу. Что выберет человек - дело его совести, однако, выбирая  веру, любовь и добро, он приобщается  к спасению, в противном случае, как и в других религиях, его  ожидает наказание.

Поэтому человек должен смириться, подавить свою гордыню; если человек смирился, то сделать ему следующий шаг  к ненасилию - не так сложно. Таким  образом, условием совершения ненасильственного  действия является смирение. Само ненасильственное действие выступает, с одной стороны, как миролюбие, умение прощать другим грехи, обиды, оскорбления, с другой -непротивление злу насилием, с  третьей - способность отвечать добром на добро. Основанием нравственного поведения является любовь, прежде всего к Богу, а через Него - к другим людям и самому себе.

ЛИТЕРАТУРА

Агаджанян Н.А. и др. Интегральная антропология и экология человека: области взаимодействия. - М., 1995.

Александрова  Р.А., Смолянов А.В. Экология и мораль. - М., 1984.

Баранова  В.И. Отношение к природе нравственно активной личности // Экология, культура, образование. - М., 1989. - С. 76 - 80.

Бганба-Церера В.Р. Становление экологической этики: проблемы и перспективы. - М., 1992.

Бганба-Церера В.Р. Экология души: ненасилие - путь в грядущее.

- СПб., 1994.

Гирусов Э.В., Широкова И.Ю. Экология и культура. - М., 1989.

Гусейнов  А.А. Природа как ценность культуры // Экология, культура, образование. - М., 1989. - С. 5 - 11.

Захаров А.А. Религия и экологический кризис. - М., 1990.

Культура  и экология: поиск путей становления  новой этики. - М., 1992.

Ситаров В.А., Маралов В.Г. Психология и педагогика ненасилия. - М., 1997.

Фромм Э. Иметь или быть? - М., 1990.

Шилин К.И. Экософии религии и этноса. - М., 1997.

Экология  и религия. - М., 1994.

Экологическая этика - учение о должном в отношениях человека с природой, воспринимаемой как субъект, основанных на признании  морального статуса природы, высоком  оценивании ее внутренней ценности, уважении прав природы и ограничении прав человека.

В основу экологической этики положены знания о биосфере. Каждый индивид должен получать экологическое образование, т. е. знание законов биосферы. 
Экологическая этика должна регулировать не только отношения отдельного индивида с окружающей его природой, но и отношения целых государств и человечества в целом к биосфере.

Экологическая этика должна устанавливать те нормы  и правила отношения человека к природе, которые должны будут  обеспечить конволюцию человека и биосферы.

Но  экологическая этика не должна ограничиваться нормами, регламентирующими отношение  человека к природе. Экологическая  этика должна стать этикой взаимоотношений  между людьми.

Экологическая и глобальная этика

Этика никогда не была оторвана от природы. Многие нравственные требования находили в природе свое подтверждение. «Притчи  Соломона» советовали ленивцам поучиться  работать у муравьев. Представители  целого направления в древнегреческой  этике — киники — получили свое название от животного, поведение которого взято ими за образец. Необходимость  совместного труда и социальной гармонии обосновывалась примерами  из жизни общественных животных. Социальное устройство человечества уподоблялось живому организму, в котором различные  слои и классы выполняют функции  головы, рук и т. д. Теория Дарвина  о борьбе за существование и выживании  наиболее приспособленных как способе образования новых видов жизни использовалась социал-дарвинистами для оправдания войн, а эволюционистами — для подтверждения возможности социального прогресса.

В противоположность  концепции Дарвина русский ученый и революционер П. 
А. Кропоткин утверждал, что «борьба в природе большею частью ограничена борьбою между различными видами; но что внутри каждого вида, а очень часто и внутри групп, составленных из различных видов, живущих сообща, взаимная помощь есть общее правило... Взаимопомощь — преобладающий фактор природы. 
Наконец, можно считать вполне доказанным, что тогда как борьба за существование одинаково ведет к развитию как прогрессивному, так и регрессивному, то есть иногда к улучшению породы, а иногда и к ее ухудшению, практика взаимопомощи представляет силу, всегда ведущую к прогрессивному развитию». Отсюда Кропоткин делает вывод, что «нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам и наблюдаемого во всей живой природе». Современная этология и концепция коэволюции во многом подтверждают мысли Кропоткина.

В эпоху  научно-технической революции, когда  человек получил достаточную  силу, чтобы сделать с природной  средой все, что ему заблагорассудится, во весь рост встала проблема ответственности  человека за природу и установления гармонии с ней. Ее решению отвечает новое направление — экологическая  этика.

«Развитие этики можно выразить не только через  философские, но и через экологические  понятия. Этика в экологическом  смысле — это ограничение свободы  действий в борьбе за существование». Так понимал этику создатель  первого варианта экологической  этики, которую он назвал этикой Земли.

Забота  о природе, выражаемая чаще всего  в форме запретов, была присуща  первобытным религиям, основанным на всеобщей одушевленности природных  явлений. В отдельных районах  земного шара такое отношение  сохранилось до сих пор. Если ненец  на охоте «встретится с медведем, то он тотчас его не убивает, а сначала  вступает с ним в разговор, начинает восхвалять его достоинства, спрашивает, для чего он встретился с ним, просит, чтобы он не поцарапал его своими острыми когтями». После «беседы», во время которой медведь якобы  соглашается быть убитым, охотник  его убивает и «считает себя в  своих действиях оправданным  против родных медведя, которые за смерть своего члена могли бы отомстить». Разговор с животными был следствием уверенности, что животные понимают человеческую речь. Интересно и его  содержание.

Северные  народы к растениям и животным традиционно относились как к  некоему роду людей, распространяя  на них внутрисоциальные моральные  нормы. 
Правда, основой этичного отношения к растениям и животным был скорее страх, чем осознание ответственности за судьбу природы, когда, скажем, в тюленях нивхи видели морских людей или когда они верили в существование «лесных» людей. Источник страха коренится в представлениях о связях животных с высшими силами, духами-хозяевами: рябчика, например, с духом неба, медведя 
— с хозяином тайги и т. д. Аналогичные формы поведения сохранились у многих народностей, живущих на Земле.

Причиной  обожествления нивхами медведя  могла служить вера в переход  души убитого медведем человека в  медведя. Когда убивали большого старого медведя, говорили: «Убил  деда (дядю) и т. д.». У нанайцев бытовали представления о родстве убитого  медведя с человеком, нашедшим берлогу. 
Таким образом, одна из причин осторожного обращения с животными и растениями связана с идеей перевоплощения.

Другая  причина — генетического порядка, связанная с представлением о  происхождении человеческой группы от животного или растения, называемого  тотемом.

Тотемизм  перекликался с представлениями  о человеке, как добром родителе. В одной из древнейших книг буддийского  канона «Сутта-Нипате» в 
«Сутте о дружественности» читаем: «И, как мать, не жалея собственной жизни, заботится о единственном сыне, так ко всем живым существам должно воспитывать в себе безмерное чувство. Дружественность ко всему живому должно в себе растить». «Все живое надо жалеть» — подобный принцип характерен для индуизма и своими корнями восходит к авторитетнейшему памятнику древнеиндийского эпоса «Махабхарате», в котором говорится о сострадании ко всему живому и непричинении вреда всем существом делом, словом, помыслом.

Традиционное  общество принципиально отличалось от индустриального в экологическом  смысле не только тем, что главный  упор был перенесен с сельскохозяйственного  на промышленное производство, но и  тем, что традиционное общество основано на религиозно-нравственных запретах, а промышленное — нет. В этом смысле мы имеем дело с двумя различными социально-экологическими типами обществ. Тотемная мораль, анимизм, мифологическое единство человека с природой вырабатывали определенные ограничения на воздействие  человека на природную среду, и это  были внутричеловеческие механизмы  сдерживания.

Рубежом освобождения человека от религиозных  догм стала эпоха 
Возрождения. Это не значит, что человек освободился от понимания себя как господина природы. Свое освобождение он использовал как раз для реализации данной идеи. Спиноза писал в «Этике»:

«Соображения  нашей пользы не требуют сохранения того, что существует в природе, кроме  людей, но учат нас сохранять, разрушать  или употреблять это на что  нам нужно, сообразно с различной  пользой, которую можно отсюда извлечь». Сам же Спиноза, впрочем, предупреждал: «Но человеческая способность весьма ограниченна, и ее бесконечно превосходит  могущество внешних причин; а потому мы не имеем абсолютной возможности  приспособлять внешние нам вещи и нашей пользе» (Там лбе).

Представление об ответственности человека за преобразуемую  природу близко экзистенциалистам. Еще до возникновения экологического кризиса, но после создания атомного оружия А. Камю сказал, что задача его  поколения 
«состоит в том, чтобы не дать миру погибнуть. Маленькому Принцу, созданному воображением французского писателя А. Сент-Экзюпери, дается совет быть ответственным за всех, кого он приручил.

Основной  принцип своей философии —  «благоговение перед жизнью»  — А. 
Швейцер раскрывает как «безграничную ответственность за все живое на земле. 
Именно Швейцера признают наиболее ярким представителем экологической этики.