Процессуальные особенности рассмотрения дел о компенсации морального вреда

 

Из материалов дела следует, что истец с работы не увольнялся. Согласно приказу N 45 л/с от 28 августа 1998 года начальника ОИН КЧР истец  назначен на должность оперуполномоченного  ОТП при ОИН МЮ Российской Федерации  по КЧР (л.д. 53). После вынесения оправдательного приговора приказом N 82 л/с от 23 декабря 1998 года истец вновь назначен на прежнюю должность начальника следственного изолятора N 1 ОИН МЮ Российской Федерации по КЧР с выплатой денежного довольствия в трехкратном размере за время содержания под стражей с 16 мая по 10 июня 1998 года, один месяц службы за три месяца засчитан в выслугу лет для назначения пенсии (л.д. 55). Из текста имеющейся в материалах дела служебной характеристике истца видно, что его доброе имя в связи с нахождением под следствием не пострадало (л.д. 20).

 

В судебном заседании истцом был представлен выписной эпикриз, из которого следует, что он находился  на излечении в НО РБ с 23 июня 1998 года по 13 июля 1998 года (л.д. 19). Вместе с тем, в данном эпикризе отражено, что головные боли, явившиеся причиной обращения в больницу, у истца продолжаются на протяжении 5-ти лет, следовательно, вывод суда о том, что именно нахождение истца в следственном изоляторе вызвало болезнь, является несостоятельным.

 

Судом как доказательство, подтверждающее нравственные страдания  и переживания истца, принята  справка о состоянии здоровья жены истца в период беременности и родов (л.д. 60). Однако судом не выяснены причины тяжелого течения беременности и преждевременных родов у  нее. В материалах дела отсутствуют  объяснения самой Алешниковой о  том, что тяжелое состояние ее здоровья вызвано нахождением супруга  под следствием. Принцип разумности и справедливости является важнейшим  критерием для определения судом  размера компенсации морального вреда.

 

Суд в нарушение процессуального  и материального закона, указанного выше, постановил незаконное решение, которое неправомерно было оставлено  без изменения кассационным определением. Согласно ст. 330 Гражданского процессуального  кодекса РСФСР основаниями к  отмене решения, определения, постановления  суда в порядке надзора являются: 1. неправильное применение или толкование норм материального права; 2. существенное нарушение норм процессуального  права, повлекшее вынесение незаконного  решения, определения, постановления  суда.

 

Поскольку судом допущено наряду с неправильным применением  норм материального права и существенное нарушение норм процессуального  права, повлекшее вынесение незаконного  решения, решение не может быть изменено и вынесено новое решение, которым  должен быть снижен размер компенсации  морального вреда, поскольку в соответствии с п. 5 ст. 329 Гражданского процессуального  кодекса РСФСР суд, рассмотрев дело в порядке надзора, своим определением или постановлением вправе отменить либо изменить решение суда первой, кассационной или надзорной инстанций и вынести новое решение, не передавая дела на новое рассмотрение, если допущена ошибка в применении и толковании норм материального права»[4].

 

 

«Установлено, что во время  распития спиртных напитков со своим  сожителем Д. и избиения ее последним, М. нанесла ему удар кухонным ножом  в область груди слева, причинив тяжкий вред здоровью. От полученного  повреждения потерпевший спустя несколько дней скончался.

 

Приговором суда М. осуждена по ст.111 ч.4 УК РФ.

 

Постановлено взыскать с  осужденной в пользу бюро СМЭ облздравотдела 3204 рубля 01 коп. и в пользу матери потерпевшего 70 тыс. руб. в счет компенсации морального вреда и 5655 руб. в счет возмещения материального вреда.

 

Судебная коллегия по уголовным  делам Верховного Суда РФ изменила приговор, переквалифицировав действия М. с ч.4 ст.111 на ч.1 ст.114 УК РФ, и исключила  указание о взыскании с осужденной в пользу бюро СМЭ облздравотдела 3204 руб.01 коп.

 

В протесте заместителя Председателя Верховного Суда РФ поставлен вопрос об изменении состоявшихся судебных решений по делу в отношении М., исключении указания о взыскании  с нее в пользу матери потерпевшего 70000 руб. в счет компенсации морального вреда.

 

Президиум Верховного Суда Российской Федерации удовлетворил протест, по следующим основаниям.

 

Обосновывая свое решение  о взыскании с осужденной в  пользу матери потерпевшего компенсации  морального вреда, суд первой инстанции  в приговоре сослался на то, что  он учитывает характер причиненных  потерпевшей физических и нравственных страданий, степень вины осужденной и ее материальное положение.

 

Суд надзорной инстанции  после переквалификации действий М. на ч.1 ст.114 УК РФ своих суждений по поводу взыскания с нее компенсации  морального вреда не высказал.

 

По смыслу же ст.151 ГК РФ при  решении вопроса о компенсации  морального вреда суд должен принимать  во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства.

 

Как установлено по делу, осужденная нанесла потерпевшему удар ножом, защищаясь от его нападения, в целях самообороны.

 

Инцидент между осужденной и потерпевшим произошел по вине самого потерпевшего.

 

При таких обстоятельствах  с учетом материального положения  осужденной, которая не работает, одна воспитывает несовершеннолетнего  сына как мать - одиночка, получая пособие на ребенка в размере 116 руб. 89 коп., из приговора исключено указание о взыскании с М. 70000 рублей в счет компенсации морального вреда»[5].

 

Таким образом, по смыслу ст.151 ГК РФ при решении вопроса о  компенсации морального вреда суд  должен принимать во внимание степень  вины нарушителя и иные заслуживающие  внимания обстоятельства.

 

Особое значение при оценке доказательств, следует уделять  характеристикам истца и ответчика, а также психологической оценке негативного воздействия на истца  с точки зрения последнего и со стороны той общественно-социальной среды, в которой он существует. Указанные  сведения могут стать базой для  выводов об адекватности оценки истцом действий ответчика.

 

Так, негативная характеристика истца может свидетельствовать  о том, что он мог спровоцировать истца на те действия, которые причинили ему моральный вред или что единственной целью подачи иска о компенсации морального вреда является обогащение[6]. Выяснение данных обстоятельств может иметь значение при вынесении судом решения о сумме компенсации морального вреда.

 

Особое значение с точки  зрения доказывания по делам о  компенсации морального вреда имеют  материалы уголовных и административных дел по тому же факту, по которому решается вопрос о компенсации морального вреда. При наличии вступившего в силу приговора суда по уголовному делу, или вступившего в силу решения любого компетентного органа по делу об административном правонарушении, следует считать доказанными факт неправомерного поведения ответчика, вину ответчика и причинную связь деяния с последствиями. С позиции принципа презумпции морального вреда, доказывание по иску о компенсации морального вреда может ограничиваться выяснением содержания морального вред и фактов, которые истец приводит в обоснование заявленной суммы компенсаций. Если по факту, по которому заявлен иск о компенсации морального вреда, имеете; прекращённое органом следствия или дознания уголовное дело (как по реабилитирующим, так и по нереабилитирующим основаниям), то доказательства, полученные по данным делам, подлежат оценке в гражданском судопроизводстве на общих основаниях, так как факту не дана судебная оценка. Учитывая подобный облегчённый характер доказывания в таких случаях, судебная практика использования уголовных дел и дел об административных правонарушениях в делах о компенсации морального вреда подлежит специальному обобщению.

 

 

В соответствии с требованиями п. 2 ст. 21 Конституции РФ на проведение любых медицинских исследований, в том числе экспертных, которые  впоследствии будут использованы для  получения доказательств, требуется  согласие подэкспертного. Поэтому при отказе лица или его законных представителей о проведении в отношении него таких экспертиз видится недопустимым принцип признания факта, на который ссылается сторона, противостоящая этому лицу в процессе. Подобное положение фактически обеспечивало бы принуждение к согласию (вынужденное согласие) на производство такой экспертизы, что прямо противоречит ст. 21 Конституции РФ. Поэтому при отказе лица от проведения в отношении него экспертизы медицинского характера суд должен выносить решение, основываясь на иных собранных доказательствах. Принудительное проведение судебно- психиатрических (а также наркологических) экспертиз допустимо только в случаях, прямо указанных в законе.

 

 

 

 

 

 

[1] Материалы судебной  практики по делам о возмещении  морального вреда // Составитель  Аюпов К. Д. – Спб. – 2003.

 

[2] Сосна Б.И. Возмещение  материального и морального вреда  по трудовому законодательству // Гражданин и право. – №9/10. - сентябрь-октябрь 2002 г.

 

[3] Степанов М.А. Доказывание  по гражданским делам о компенсации  морального вреда // Диссертация.  – Тверь. – 2003.

 

[4] Определение Верховного  Суда РФ от 15 сентября 2000 г. "Судебные  постановления по делу о компенсации  морального вреда отменены как  вынесенные с нарушением норм  материального и процессуального  права"

 

[5] Обзор судебной практики  Верховного Суда РФ за четвертый  квартал 2001 г. (по уголовным делам)

 

[6] Степанов М.А. Доказывание  по гражданским делам о компенсации  морального вреда // Диссертация.  – Тверь. – 2003.

Глава 5. Особенности содержания решения суда по делам о компенсации  морального вреда 

 

Принцип разумности и справедливости является важнейшим критерием для  определения судом размера компенсации  морального вреда.

 

 

Прежде чем обратиться к содержанию судебного решения, остановимся на некоторых проблемных аспектах определения критериев размера компенсации морального вреда.

 

Дискуссионным является вопрос о том, необходимо ли в качестве критерия оценки морального вреда учитывать  материальное положение потерпевшего (имущественное положение истца)? Безусловно, что для людей с  разным материальным достатком представляется разным виденье о сумме компенсации  морального вреда, но должно ли это  учитываться судом?

 

В юридической литературе сложилось две противоположных  точки зрения. Согласно первой (В.Усков), при определении размера взыскиваемой в счет компенсации морального вреда денежной суммы судам необходимо руководствоваться не только индивидуальными психологическими особенностями потерпевшего, но и его материальным положением, что, не только не противоречит принципу равенства граждан, но и соответствует требованию ст.1064 ГК о праве потерпевшего на возмещение в полном объеме вреда, ему причиненного[1].

 

Согласно другой точке  зрения (А.М. Эрдлевский, Э.Гаврилов) такой критерий как имущественное положение истца не является критерием для понижения или увеличения компенсации морального вреда. Присуждение разных размеров компенсации за одинаковые страдания противоречило бы как принципам разумности и справедливости (ст.1011 ГК РФ), так и общим правилам о возмещении вреда, которые предусматривают возможность учета имущественного положения субъектов деликтного обязательства лишь для целей снижения судом размера ответственности гражданина – причинителя вреда (ст.1083 ГК РФ). Возможность повышения размера ответственности в зависимости от имущественного положения потерпевшего или причинителя вреда ГК не предусматривается[2].

 

При рассмотрении судами дел  о компенсации морального вреда  может быть установлено, что сумма, заявленная истцом, занижена, не соответствует  характеру и степени морального вреда. С учётом этого рационально  было бы закрепить в ст.151 ГК РФ положение  о том, что суд может назначить  сумму компенсации морального вреда  выше заявленной истцом только с согласия истца. При этом подобное повышение  суммы компенсации морального вреда  должно быть особо оговорено в  судебном решении.

 

Обращаясь к особенностям содержания решения о возмещении морального вреда, необходимо отметить, что оно состоит из двух частей – первое, это признание факта  причинения морального вреда, и второе – установление конкретного размера  компенсации морального вреда.

 

Главной особенностью решения  по делам о компенсации морального вреда заключается в том, что  конкретный размер компенсации морального вреда должен быть обоснован в  решении суда. Приведем пример из практики:

 

«Уткин обратился в  суд с иском к Муниципальному жилищному ремонтно-эксплуатационному  предприятию № 6 г. Выборга о возмещении морального вреда и в обоснование  иска указал, что 5 декабря 1994 г. он по месту  жительства в подъезде дома провалился в открытый люк, получив повреждение  правой ноги. Длительное время лечился  и по настоящее время сохраняется  хромота. В результате по вине ответчика  ему причинены физические и нравственные страдания.

 

Выборгский городской  суд 16 августа 1996 г. вынес решение, которым  взыскал в возмещение морального вреда 1 млн. рублей.

 

В кассационной жалобе Уткин  указывал, что суд необоснованно  снизил размер возмещения с указанных 15 млн. до 1 млн.

 

Отменяя решение суда, 26 ноября 1996 г. Судебная коллегия по гражданским  делам Ленинградского областного суда указала, что в соответствии с  п. 36 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 3 от 28 апреля 1994 г. "О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья" размер возмещения морального вреда  определяется судом в решении, исходя из степени тяжести травм, иного  повреждения здоровья, других обстоятельств, свидетельствующих о перенесении потерпевшим нравственных страданий, а также с учетом имущественного положения причинителя вреда, степени вины потерпевшего и иных конкретных обстоятельств.

 

Суд в решении фактически не обосновал своих выводов о  размере подлежащего взысканию  возмещения, хотя и удовлетворил иск  частично. При таком положении  решение не соответствует требованиям  закона, ст. 197 ГПК РФ»[3].