История русского литературного языка

– избыточная семантика [быстро лечу я по рельсам чугунным, думая думу свою] – «масло масляное» - повторение для застолбления мысли. В совр. языке этого нет –  все лишнее удаляется.

– простые метафоры. Держатся не на комплексе признаков, а на одном признаке (красный как огонь, желтый как песок)

Борьба  писателей и журналистов в XVIII с галломанией.

Французское влияние  на речь русского дворянства со второй половины XVIII в. становится преобладающим и занимает значительное место в процессе европеизации русского литературного языка. Французские слова, выражения и сннтаксические модели, проникающие в русский язык начиная с XVI II в. обычно называют галлицизмами. Они разнообразны по своему характеру, поэтому целесообразно подразделить их на несколько групп:

1. Галлицизмы лексические—франц слова без перевода. Напр, “Записки” Семена Порошина, гвардейского офицера, в шестидесятые годы приставленного в качестве воспитателя к тогдашнему наследнику Павлу Петровичу: “Она танцует без кадансу..., сентиментов хороших в ней очень много..., генерал-адмирал президировал”, “прямой был конфиянс”, “говорили... о сюбординации”, “рецитировали последнюю его штрофу”, “имажинировал небылицы”, “настолько резонабелен” и т. п.

2. Галлицизмы-кальки, т. е. буквальные морфологические переснимки слов, типа влияние, извращение, промышленность, влюб-ленность, развитие.

3. Галлицизмы семантические—усвоение русскими словами новых, значе-ний, свойственных аналогичным словам француз-ского языка. Наиболее яркий пример этого рода мы находим в истории глагола трогать, приоб-ретшего около середины XVIII в. новое значение приводить в жалость (со всеми производными: трогательный, трогательно и т. п.).Источником этого значения считают французский глагол toucher.

4. Фразеологические галлицизмы—усвоение русским языком французских по проис-хождению фразеологических сращений и единств с сохранением и прямого и переносного их значения. Несмотря на то, что фразеологию справедливо считают непереводимой буквально, ряд подобных переводов, притом иногда ошибочных, может быть отмечен в истории русской фразеологии. Например, выражение не в своей тарелке. Французскому слову assiete присущи два значения — бытовое (тарелка) и абстрактное (положение). Французский фразеологизм исходил из второго значения (не в своем положении). При переводе же взяли бытовое (первое) значение, и получилась бессмыслица, вошедшая, однако, в широкое употребление. Ср. у Грибоедова: “Любезнейший, ты не в своей тарелке”.

5. Галлицизмы синтаксические, т. е. синтаксические модели, свойственные французскому языку и не распро-страненные в русском. Наиболее показательным нам кажется использование независимых от подлежащего обособленных оборотов, дееприча-стного и причастного, которые соответствуют французским аналогичного состава и происхож-дения. Ср. французскую пословицу l’appetit vient en mangeant — аппетит приходит во время еды (буквально: аппетит приходит, кушая). Воздейст-вие французского синтаксиса на русский литера-турный язык в XVIII в. проявлялось еще в усвоении им различных предложно-падежных типов управления, ранее ему не свойственных. Например, употребление зависимого слова с глаголом влиять, а также с образованным от него существительным влияние.

Но, несмотря на это весьма разумное и недвусмысленное  стилистическое предупреждение, у ряда писателей XVIII и даже XIX столетий нередки предложения с независимыми по смыслу от подлежащего деепричастными оборотами. Так, мы встречаем их в прозе Д. И. Фонвизина: “Не имея третий месяц никакого об нас известия, нетерпение наше было несказанное”; “приехав в Белев..., по счастию, попалась нам хорошая квартира”; “не доезжая полмили до Экау, переломилась у коляски задняя ось” и др.

Могут быть найдены  синтаксические построения подобного  же рода и в “Путешествии из Петербурга в Москву” А. Н. Радищева: “Совершив мою молитву, ярость вступила в мое сердце”; “лежа в кибитке, мысли мои были обращены в неизмеримость мира”.

В XIX в. наиболее часты структуры подобного типа в произведениях А. И. Герцена  и Л. Н. Толстого. Например: “Бродя по улицам, мне, наконец, пришел в голову один приятель” (“Былое и думы”, ч. II, гл. VIII); “Уехав из Вятки, меня долго мучало воспоминание об Р.” (“Былое и думы”, ч. III, гл. XXI); “Накурившись, между солдатами завязался разговор” (“Хаджи Мурат”).

Однако при  дальнейшем развитии синтаксического строя в русском литературном языке подобного рода конструкции были окончательно признаны ненормативными.

Воздействие французского синтаксиса на русский литературный язык в XVIII в. проявлялось еще в усвоении им различных предложно-падежных типов управления, ранее ему не свойственных. Например, употребление зависимого слова с глаголом влиять, а также с образованным от него существительным влияние. Согласно старым нормам словоупотребления здесь требовался бы винительный падеж с предлогом в: вливать вино в бочку, вливает в сердце ей любовь (Державин). Но писатели под воздействием французского типа управления все чаще используют конструкции с предлогом на: иметь влияние на разумы.

Слово предмет, подобно французскому objet, стало сочетаться с родительным падежом дополнения: предмет изучения, предмет ссор, предмет кровопролития и т. д. Равным образом и слово чувство в новом значении, развившемся в нем также под воздействием французского языка,— сознание, понимание, восприимчивость к чему-либо —тоже стало сочетаться с родительным падежом: чувство прекрасного, чувство изящного, чувство нового, чувство юмора и т. п. Процесс синтаксической перестройки русского литературного языка с особенной силой и явственностью дает себя знать уже к самому концу XVIII в. или к началу XIX в., например в прозе Н. М. Карамзина.

Разрушение  теории «трех штилей» в произведениях  писателей XVIII века.

Наиболее характерным  для стилистики русского литературного  языка в последней трети XVIII в. следует признать неуклонный распад ломоносовской системы “трех штилей”. Этот процесс, проявляющийся в непрерывном стирании границ между “высоким” и “низким” жанрами в литературе, а параллельно и в смешении в одном и том же произведении речений “высокого слога” с просторечием и с иноязычными заимствованиями, может быть прослежен в творчестве всех крупных писателей того времени, преимущественно же дает себя знать в развитии стилей русской прозы—здесь господствовал “посредственный”, или средний, штиль, которому и было суждено стать ведущим стилем русского литературного языка.

Таким образом, стилистическая система, созданная Ломоносовым  в середине XVIII в., удовлетворявшая  потребности развития литературы, пока господствовал в ней метод  классицизма, превращается в тормоз ее дальнейшего движения и совершенствования по мере отмирания классицизма как художественного направления и смены его более прогрессивными направлениями предромантизма и сентиментализма. Для классицизма было характерно строгое разграничение между родами и видами литературных произведений, равно как и между “высоким и низким штилем”. К концу XVIII в. все это уже воспринимается как архаический пережиток.

Проследим за развитием  стилистики русского литературного  языка конца XVIII в. на примере произведений трех наиболее выдающихся авторов той  эпохи, писавших в различных жанрах. Возьмем поэзию Г. Р. Державина, драматургию Д. И. Фонвизина и прозу А. Н. Радищева.

Гаврила Романович Державин:Создает «забавный» слог: совмещение языковых фактов разных стилей в жанре оды. Белинский считал, что это от недостатка образованности Державина; на самом деле была демократизация ЛЯ. Его жизнь воспитала в нем чувство творческой свободы от канонов. Так что творчество Державина вскормлено классицизмом, но содержит в себе элементы реализма.Допускает чередование разных стилей в пределах 1 произведения - стиль подчиняется не жанру, а содержанию. Это нарушение всех канонов теории Ломоносова. Просторечные слова вводятся в оду только при описании житейских будней:

а) морфология: блистаючи, ищуся, зданиев, кикиморов;

б) синтаксис: что в значении причинного союза. В др. контекстах используется лексика высокого стиля (церковнославянизмы).В результате стиль оды сближается со стилем сатиры, и сильно меняется структура языка. Ода Державина превратилась в сочетание панегирика и сатиры.

Денис Иванович Фонвизин. Просветительский реалист, создает ЛП-я на национальной русой основе. Заслуга - в сближении стилей на базе среднего.В его комедиях разграничивается речь персонажей в зависимости от их социального положения, резкое разграничение речи положительных и отрицательных персонажей. Элемент реализма в речевой характеристике персонажей - разграничение речи персонажей на: народно-разговорный Я (демократизация стиля языка);сугубо литературный (морализующая сторона: положительные герои). Смешение жанров в комедии ведет к смешению языковых средств .Сближает ЛЯ не с дворянским разговорным языком, а с народно-крестьянским, использует национальные выразительные средства (пословицы, поговорки).Как отметил Ключевский, просвещенные дворяне ориентировались на речь французских просветителей. => Кальки с французского (сатира).Движение среднего стиля к реализму, но сохранение некоторой доли искусственности (речь положительных героев противо-\поставлялась речи отрицательных героев).

Радищев Александр Николаевич - С середины 80-х гг. Р. работал над главным своим произведением — "Путешествием из Петербурга в Москву", в которое ввёл ряд сочинений, написанных ранее. Свободная форма повествования, которую давал жанр путешествия, позволила Р. реалистически изобразить разные стороны русской жизни, различные сословия, рассмотреть политические, социальные, юридические, экономические, исторические, этические, эстетические, бытовые и др. проблемы действительности. Показав сначала полнейшее беззаконие и бесправие, царящие во всех областях русской жизни, Р. прямо указал на главный источники зла — самодержавие и крепостничество. Далее Р. вскрыл иллюзорность взглядов тех, кто видел способы улучшения жизни в распространении образования и развитии торговли, кто уповал на религию, личную добродетель и строгое соблюдение законов; он показал беспочвенность надежд на "просвещённого монарха" и бесперспективность стихийных крестьянских восстаний; в конечном счёте, он подвёл читателя к выводу, что единственное средство изменения жизни — полная ломка политических и социальных отношений, разрушение самодержавно-крепостнического строя путём народной революции.

Произведение  Р., будучи в узком смысле явлением жанра "просветительского путешествия", чрезвычайно сложно в жанровом отношении и соответственно — художественной стилистике. Метод воспроизведения действительности в "Путешествии..." в целом реалистичен; но в воссоздании внутреннего мира самого путешественника есть элементы революционного сентиментализма; включенная же в главу "Тверь" ода — произведения революционного классицизма. Сатирическое обличение и эмоциональный самоанализ постоянно перемежаются с бытописью и жанровыми сценками; политическая проповедь и философская публицистика переплетена с драматической исповедью и шуточными признаниями; сарказм и обличительный пафос оттеняются повседневным говорком, издёвкой, юмором. В повествование о путешествии и размышления героя введены "чужие" рассказы, рассуждения, письма, теоретические "проекты", исторические и литературные трактаты, стихи, комедийный диалог и т.д. В связи с этим необычайно широк диапазон языковых и стилистических средств Р. — от крестьянского просторечия (но без обычной в литературе эпохи фонетической транскрипции) и литературного языка, построенного на разговорной речи, до публицистических "слов" и политической проповеди, насыщенных архаизмами и славянизмами. Отрицая теорию "трёх штилей" и стилистическую регламентацию сентиментализма, Р. создавал принципиальные основы художественной стилистики реализма.

Язык  «Путешествия из Петербурга в Москву».

Своеобразие языка  «Путешествия из Петербурга в Москву»  А.Н. Радищева.

«ПизПбвМ» - книга, до сих пор не разгаданная до конца  исследователями, в связи с чем  встает целый ряд вопросов. Почему Радищев для себя не выбрал постоянную манеру письма, а предпочел резкую смену стиля в пределах каждой главы романа? Почему язык «ПизПбвМ» в его публицистических разделах более архаичен, чем язык Ломоносова, почему образцом для него являются политические проповеди петровского времени? Виноградов перечисляет целый ряд архаически-славянских форм и конструкций в тексте романа: архаические формы причастий: носяй, вещаяй, соболезнуяй, приспевый; архаические формы склонения имен сущ-ных: на крылћх; относительные союзные слова: иже; союзы и частицы: убо, яко, дабы, токмо, аки, бо. В романе используется не только архаическая лексика, употребляемая писателями конца 18в для создания высокого стиля: алкать, возглавие, десница, лепота, лествица, мраз,- но и славянизмы, которые не встречаются у других писателей: варяти, возгнеждати, привитати, соитие. Обозначение высоких понятий славянизмами было традиционным. Радищев использует высокую лексику для обозначения Бога, героев, истины, в обращении к Богу, описании храма, величественной природы: О природа! Отче всеблагий! В повествовательных текстах преобладают языковые единицы среднего стиля. Как правило, в рамках среднего стиля созданы первые абзацы глав: Отъужинавъ с моими друзьями, я легъ въ кибитку. Ямщикъ, по обыкновению своему, поскакалъ во всю лошадиную мочь, и въ нћсколько минутъ былъ уже за городомъ. Короткие предложения, характерные и для среднего, и для низкого стилей, обрамляют почти каждую главу. В бытовых сценах, для создания бытовых образов также используются языковые единицы, общие для среднего и низкого стиля: лаконичные фразы, нейтральная лексика, в основном – современные формы слов: Извощикъ мой затянулъ пћсню, по обыкновению заунывную. В речи персонажей и в авторских характерологических текстах щедро используются языковые средства низкого стиля, живой разговорной речи носителей языка различных социальных групп. Радищев использует в «Путешествии…» фольклорные тексты: причитания матери и невесты крестьянина, забранного в солдаты. Несмотря на ориентацию Радищева на высокий или низкий стиль, в одном тексте постоянно сталкиваются элементы различных стилей, сочетаются книжное и разговорное, старое и новое, отечественное и западноевропейское. Имена Клода Верне, Блекстона, Вольтера находятся на одной странице с архаизмами типа амо – куда, буде – если, облый – круглый. Новые Общественно-политические и социально-экономические термины II пол. 18в.: гражданин, общество соседствуют с метафорическим наименованием крепостного права – стоглавое чудовище, чудище. В ораторский слог проникают просторечные слова: кубарь, зевнуть, храпеть, девки. Словом, в прозе Радищева «намечается новый синтез живой русской речи с церковно-книжными, патетическими элементами при посредстве западноевропейской революционной идеологии и конструктивных форм западноевропейских языков. Это были смелые, но с лингвистической точки зрения не вполне удачные попытки».