Социально-политическая система США и Канады

В целом концепция «капиталовложения  в будущее» (которая поддерживалась и администрацией демократа Б. Клинтона) определяла в качестве основной задачи государства долгосрочные инвестиции по трем направлениям: 1) непосредственно  в производительный (физический) капитал, 2) в технологическое развитие и  научно-технические разработки и 3) в человеческий капитал. Общая цель такого курса состояла в том, чтобы  с помощью мер налогово-бюджетной  и кредитно-денежной политики создать  условия для долгосрочного экономического роста в качестве ключевого фактора  для «устранения неопределенности в будущем». Однако самого по себе экономического роста недостаточно для борьбы с  социальной необеспеченностью. Поэтому  кроме перечисленных выше государственных  социальных программ, ориентированных  на молодежь, было начато финансирование программы профессиональной подготовки и содействия в трудоустройстве  для всех получателей пособий  из числа бедных семей с несовершеннолетними  детьми и для инвалидов. Кроме  того, с 1990 г. до 4,25 долл. в час был  увеличен федеральный минимум зарплаты как одно из средств помощи 6 млн глав семейств — так называемым работающим беднякам. В рамках объединенного федерального бюджета был также создан целевой интегрированный фонд социального страхования (с запрещением использования его средств для финансирования любых государственных программ, кроме страховых). В качестве дополнения к государственным и фирменным пенсионным системам тогда же были введены льготные программы индивидуальных сбережений, согласно которым взносы на индивидуальные пенсионные счета освобождались от налогообложения.

Таким образом, еще до прихода  к власти администрации демократа  Б. Клинтона в 1993 г. в США произошел  поворот государственной социальной политики от практики «рейганомики» в сторону большей социальной ответственности государства. В период президентства Дж. Буша были предприняты меры по преодолению наиболее одиозных сторон консервативной социально-экономической политики — и то лишь за счет повышения налогов и дальнейшего роста бюджетного дефицита.

Б. Клинтон и  концепция «третьего пути»

После поражения на президентских выборах 1984 г. Демократическая партия вступила на путь очередной идейно-политической переориентации. В ней усилились ярко выраженные правоцентристские тенденции. С середины 80-х годов в рядах демократов активизировались поиски «третьего пути» — новой долгосрочной программы, ориентированной на приспособление экономики США к условиям современного этапа НТР и сохранение определенного уровня социального регулирования. Демократы поставили перед собой цель — укрепить позиции партии в среде монополистической буржуазии и зажиточных слоев населения, не отталкивая при этом, однако, беднейшие слои Америки.

В 1992 г. 42-м президентом  США был избран губернатор Арканзаса  Билл Клинтон — демократ-прагматик, сторонник политического центризма  и признанный лидер «новых демократов». После 12 лет правления республиканцев США столкнулись с рекордными бюджетными дефицитами, высокой безработицей и растущей преступностью. Клинтон  обещал избирателям «новый договор» для «забытых рабочих семей Америки».

После обещаний Р. Рейгана  покончить с «ползучим социализмом», пустившим корни в США в 1960-е  годы, президент Клинтон казался  открытым идеологическим противником  Рейгана, требующим остановить «тревожное усиление неравенства»¹. Своей политикой Б. Клинтон стремился похоронить консервативную «революцию» со всеми ее атрибутами — неприкосновенностью рынка, государственным дерегулированием, монетаризмом, снижением налогообложения прибылей корпораций и высоких частных доходов. Предложенный им пакет мер преследовал три главные цели: 1) расширение государственных капиталовложений и обеспечение долгосрочного экономического роста, 2) преодоление бюджетного дефицита, 3) создание более справедливой налоговой системы.

К наиболее важным достижениям  администрации Клинтона следует  отнести: самый продолжительный (107 месяцев) в американской истории  период экономического подъема; переход  от рекордных бюджетных дефицитов (в 1992 г. дефицит федерального бюджета  США составлял 290 млрд долл.) к бюджетным профицитам (в 2000 г. профицит федерального бюджета составил 230 млрд долл., или 2,4% ВНП). В 1993-2000 гг. в США было создано 22,2 млн новых рабочих мест — больше, чем за 12 лет правления администраций Рейгана и Буша; безработица снизилась с 7,5% в 1992 г. до 3,9% в 2000 г., достигнув самых низких показателей за 30 лет; 15 млн семей получили дополнительные налоговые скидки; был повышен предел минимальной заработной платы с 4,25 до 5,15 долл. в час, что позволило увеличить заработную плату 10 млн американцев; произошло значительное увеличение инвестиций в новые образовательные технологии — с 23 млн долл. в 1993 г. до 769 млн долл. в 2000 г.; снизилась (за счет создания дополнительных возможностей для поиска работы) доля получателей пособий в рамках системы вспомоществования — с 14,1 млн человек в 1993 г. до 6,3 млн в 2000 г. и др.¹

За годы правления демократов была повышена верхняя ставка налога на прибыль корпораций (с 34 до 36% на прибыли свыше 10 млн долл.), ставка федерального дохода налога на высокие частные доходы (с 31 до 40%) и даже на средние доходы (свыше 30 тыс. долл. в год). В связи с этим Клинтон неоднократно говорил о необходимости социальной солидарности, восстановлении долгосрочного роста производительности труда и веры в «американскую мечту». Во время президентства Клинтона существенно сократилось число американцев, получавших продовольственные талоны или другие выплаты, но увеличилось число лиц, которые вовлекались в различные программы профессиональной переподготовки.

В 1990-е годы в США в  широких масштабах осуществлялась конверсия ВПК, были существенно  сокращены военные расходы. Высвобождаемые средства должны были смягчить проблему бюджетного дефицита, но одновременно обеспечить финансовую базу для поощрения  научно-технического прогресса, повышения  государственных расходов на образование  и профессиональную подготовку, стимулировать  дальнейшее развитие малого бизнеса. Бедняки  при этом должны были меньше рассчитывать на социальные пособия и сами активнее заниматься поисками работы. Важное значение имело так и не реализованное намерение Клинтона провести глубокие реформы системы медицинского обслуживания.

Президентство Б.Клинтона совпало с самым длительным периодом экономического роста в мирное время. Закон о сокращении дефицита 1993 г. вывел США на путь финансовой ответственности и положил конец бюджетным дефицитам. Получив в наследство в 1992 г. дефицит в 290 млрд долл., Клинтон ушел со своего поста с профицитом в 230 млрд долл. При Клинтоне уровень безработицы сократился с 7,5% в 1992 г. до 4,3% сегодня — самый низкий уровень за последние 30 лет. Клинтон стал первым после Рузвельта президентом-демократом, переизбранным на второй срок, - в 1996 г.

Политика администрации  Клинтона привела к тому, что в последнее десятилетие XX в. сформировался новый образ Демократической партии — партии «третьего пути», сочетающего рациональные элементы политики как республиканцев, так и демократов.

В преддверии XXI века

Необходимость возрождения  гражданского общества и возвращения ему прав на решение социальных проблем волновала многих в США, как только стало развиваться «государство всеобщего благосостояния». Эта тема вновь стала наиболее популярной в политических дискуссиях и в 1990-e годы. При этом многие задавали вопрос: может ли подорвавшее гражданское общество государство теперь возродить его? Ведь «государство всеобщего благосостояния» не было построено за два или за три года, и уже поэтому его невозможно демонтировать за короткий срок. Но вопрос состоял и в другом: как на практике организовать передачу полномочий федерального центра частным институтам и тем самым воссоздать гражданское общество?

Республиканцы давно пытаются избавиться от образа партии «жирных  котов», «вырывающей хлеб из рук  младенцев» и перекладывающей деньги в карманы богатых. Тем не менее они до сих пор продолжают сохранять критическую настроенность к федеральному правительству, которое со времени «Нового курса» стало чуть ли ни Меккой для действующих при помощи лоббистов групп интересов, желавших получать деньги из Вашингтона. Именно поэтому республиканцы делали упор на слишком высокие налоги (при Ф.Д. Рузвельте, например, высшая налоговая ставка доходила даже до 90%), на неэффективность правительственных программ, обвиняя при этом демократов, поощрявших подобное губительное «сострадание».

Однако в 1990-е годы ситуация изменилась: на политической сцене  Соединенных Штатов разворачивалась  не столько борьба между либеральными идеями и консервативными принципами, сколько дебаты по вопросу, как с  помощью консервативных рецептов сократить  масштабы «ущерба», нанесенного десятилетиями  либерализма «большого правительства». В последнее десятилетие XX в. американские политики уже не спорили, стоит ли сбалансировать бюджет, а вели конкретный разговор о методах, масштабах и сроках ликвидации бюджетного дефицита. Они уже не обсуждали вопрос о том, стоит ли сократить правительство, речь шла о размерах сокращения. Политики обеих партий уже не акцентировали внимание на вопросе о том, стоит ли ликвидировать «приносящие вред» программы вспомоществования, разговор шел о том, как лучше прервать круг зависимости от них и способствовать тому, чтобы получатели социальных пособий полагались прежде всего на себя, а не на государство.

Все чаще и чаще способом решения этих проблем назывались институты гражданского общества —  многочисленные частные благотворительные  организации, церковные общины и  т.п. Республиканские лидеры не уставали при этом повторять, что государство  может делать многое, но далеко не все. Что касается благотворительности, то ею, по их утверждению, должны заниматься не государственные институты, а  частные и религиозные объединения. Именно эти организации еще в XIX в. доказали, что они могут, проявив настоящее сострадание, победить в войне с бедностью.

В октябре 1995 г. сенатор Дэн  Коатс даже внес пакет законодательных предложений, состоящий из почти двух десятков законопроектов, направленных на помощь таким структурам. Его сторонники считали, что только встав на этот путь, американцы вновь обретут сострадание, которое потеряли за многие десятилетия политики либерализма.

Таким образом, мы вправе говорить о том, что на рубеже XX и XXI вв. в центре политических дебатов в США вновь оказался консерватизм, основанный (во многом, но не во всем) на здравом смысле. Стоит отметить, что американские консерваторы были очень воодушевлены тем фактом, что основной вопрос идейных и политических дискуссий между ними и либералами сегодня состоит уже не в том, хотят ли американцы сделать свою страну более консервативной, а в том, как быстро они смогут этого добиться. И политические дебаты, и практическая политика тех лет привели к новым переменам в социально-экономической модели США. Их суть состояла в постепенном, но ярко выраженном усилении консервативных тенденций.

Упрочение консервативных тенденций как в самой социально-экономической модели, так и в американском обществе в целом проявилось в успехе Республиканской партии на выборах в конгресс 1994 г. и 1996 г., что в атмосфере эйфории победы было ошибочно воспринято правыми республиканцами как окончание эры «большого правительства» и мандат на «консервативную революцию». Дальнейшее развитие событий показало, однако, что настоящей «консервативной революции» в 1990-е годы в Соединенных Штатах так и не произошло, хотя сдвинуть политический курс демократа Клинтона в сторону республиканских принципов противники либерализма явно сумели¹.

Подобная идейно-политическая модернизация демократов способствовала трансформации подходов и самой  Республиканской партии. Как показал  ход избирательной кампании 2000 г., республиканцы прекрасно понимали, что одержать победу над демократами  только лишь с помощью обещания сократить  функции правительства и сбалансировать федеральный бюджет невозможно. Это  и привело к смене традиционной повестки дня «великой старой партии». «Меньше требовать от правительства  и больше спрашивать с самих себя»  — именно с этим лозунгом шли  на последние выборы многие кандидаты  от республиканцев.

Но центральной идеей, вокруг которой разворачивалась  избирательная кампания главного кандидата  Республиканской партии, губернатора  штата Техас Дж. Буша, явилась  идея «сострадательного консерватизма», ставшая дополнительным элементом  современной социально-экономической  модели США.

«Сострадательный  консерватизм»

Не секрет, что с 1960-x годов слово «сострадание» прочно вошло в политический обиход и стало ключевым в лексиконе американских либералов. Сострадательным считался тот законодатель, который голосовал за федеральные расходы на социальные программы для бедных и нуждающихся¹. Тот же, кто выступал против них, приобретал репутацию жестокого и бессердечного политика, безразличного к нуждам неимущих и обездоленных. Но проблема государства всеобщего благосостояния заключается не столько в расходах на социальные программы, сколько в эффективности последних. Именно вокруг этого и разворачивали свои избирательные кампании многие кандидаты в президенты от Республиканской партии. Не оказался исключением и Джордж У. Буш, избранный в 2000 г. 43-м президентом Соединенных Штатов. Основной темой его предвыборных выступлений стал так называемый «сострадательный консерватизм»².

Автором идеи, «отцом» «сострадательного  консерватизма» по праву считают  Марвина Оласки — Профессора журналистики Техасского университета, автора 20 книг и более 600 статей. В период президентских выборов 2000 г. имя этого человека неоднократно упоминалось в американской и европейской прессе³. Многие даже называли Оласки самым влиятельным лицом в окружении техасского губернатора.

Как уже отмечалось выше, за Республиканской партией давно  закрепился стойкий образ партии богатых, «сосущих кровь» обездоленных и безразличных к нуждам бедных сограждан материалистов-консерваторов. Монополия на сострадание десятилетиями находилась не у них, а у демократов. Правда, периодически республиканцы пытались преодолеть сложившийся негативный стереотип, прибегая при этом к обновлению партийной идеологии и модернизации политического поведения, внося тем самым свой вклад в специфику социально-экономической модели Соединенных Штатов. Первой наиболее значительной вехой в этих попытках была эпоха «консервативного согласия» второй половины 1950-х годов, когда умеренное крыло республиканцев (так называемые «эйзенхауэровские республиканцы») пошло на установление прочных связей с лидерами демократов в конгрессе, что делало президента Д. Эйзенхауэра, избравшего своим знаменем идеи «нового республиканизма», или социального консерватизма, своеобразным «лидером центристского коалиционного правительства»¹.