Прохождение тренингов как механизм социализации современной молодежи

Поиски своего места  в зарождающейся новой социальности заставляют сейчас молодежь совершать ряд маневров, которые, однако, пока не дают видимых социальных результатов. Сегодня Россия переживает и проживает ситуацию, когда скорость распада страны, государства (общества?) оказалась настолько велика, что не только поколение, но даже отдельные индивиды могут наблюдать это невооруженным взглядом. На уровне здравого смысла встает вопрос - на что можно надеяться в этой жизни конкретному человеку? Что выбрать в качестве ценности и сверхценности для себя? И нужно ли вообще что-то выбирать? Теперь, в условиях крушения привычных норм существования, экзистенциальное напряжение индивидуальной и общественной жизни возросло настолько, что хотим мы того или нет, но каждый должен дать ответы на эти вопросы.

Когда же у множества  отдельных людей начинают возникать  одни и те же вопросы и находятся  люди, способные их задавать и искать на них ответы, то появляется поле деятельности для науки, ей сейчас доверен авторитет в последней инстанции.

Велик искус дать простые  и всем понятные ответы на все "простые" и "сложные" вопросы. Но всеведущие ответы на любой случай жизни - сегодня это путь в никуда, в небытие социальное и индивидуальное. Попытаться дать непростые ответы - это совместить в одной точке теоретический фокус, доступный узкому кругу профессионалов, и практический - понятный каждому простому человеку, но с оговоркой, что это гражданин своей страны, сын своего отечества. Для каждого сегодня наступил свой момент истины.

Нынешнее поколение  молодежи можно во многих отношениях считать "потерянным" (или затерянным). В этом его сила и слабость. Оно  свободно от определенных нравственных норм, ценностей и идеалов, но оно же способно принять новые. Однако, это возможно только в том случае, если будут четко обрисованы траектории движения жизни как индивида, так и поколения. Конечно же, нравственные нормы, на первый взгляд, кажутся весьма высокими материями, о которых обычный человек в обыденной жизни даже не всегда задумывается. Но это так в нормально функционирующем обществе. А в обществе на изломе возрастает экзистенциальная напряженность, которая и заставляет людей, ранее необремененных поисками смысла жизни, начать этот поиск в действительном движении^3,4.

Как известно, первым необходимым  условием появления социальности, которая надстраивается над биологическим, является удовлетворение минимальных физиологических (биологических) потребностей индивидов, включая воспроизводство себе подобных. Далее пирамида социальных потребностей может приобретать различные формы⁵. Если реальный социальный механизм не может гарантировать этого минимума, то начинается процесс распада социальности, сопровождающийся войной всех против всех. Борьба за выживание становится нормой обыденного сознания и поведения, и никакие призывы любви к ближнему не улучшают ситуации. Благородные акты милосердия и филантропии являются фактом и в этой реальности, но они лишь подчеркивают безысходность ситуации в целом.

Всего несколько лет назад документальный фильм "Легко ли быть молодым?" стал не просто эстетическим, культурным, политическим и т.д. феноменом, но стал тем "фонарем", с помощью которого наше заблудившееся общество попыталось найти себя и свое будущее. Увидело и... испугалось, возмутилось, обозлилось, задумалось, наконец. Как глубоко - вот в чем вопрос.

Искусство вообще обладает большой интуицией, предвосхищая во многом деятельные и дотошные результаты многочисленных исследований - социологических, психологических, этнографических и прочих. Потому что оно - в отличие от современной науки, растащившей человека по своим углам и закоулкам, - берет его как нечто целое и обращается с этим целым сообразно принципам функционирования и развития именно этого целого. Потому и достигает своей цели. Может, это хитроумный словесный изыск, но "целое" и "цель" имеют один корень, по крайней мере в русском языке, и обойти этот факт сегодня, когда предпринимаются комплексные попытки исследования такого "целого", как молодежь, нельзя.

Эта постановка вопроса, а точнее, проблемы, означает, что в таком теоретическом концептуальном пространстве, в котором мы хотим понять молодежь как "целое", с неизбежностью надо рассматривать молодежь как "цель". Но тогда встает первая теоретически принципиальная категориальная оппозиция - "цель и средство". И мы ни на шаг не продвинемся в теории по пути ее последовательного развития, если осознанно не выберем одну из возможных "чистых" теоретических стратегий исследования, не доведем ее до логического конца, пока не упремся в неразрешимое противоречие. Можно долго рассуждать о деталях и аспектах вопроса - даже очень важных, допустим, с социологической точки зрения, - что есть "молодежь", но вначале надо дать ответ на конкретно-исторический вопрос нашей социальной реальности: молодежь для нее - цель или средство?

Мы берем на себя смелость утверждать, что до сих пор (даже после "перестройки", не говоря уже "до") в обществе молодежь рассматривается как средство. То же констатируется и в ряде публикаций.

"С 1935г.,- пишет, в частности, И.М.Ильинский, - миф о советской молодежи как самой обеспеченной, благополучной обрастал все новыми иллюзиями и жил. А параллельно и рядом с ним уживалось и нарастало потребительское отношение государства к молодежи в сфере экономики, труда; настороженное, недоверчивое отношение в сфере политики; нетерпимое, репрессивное - в сфере культуры; назидательно-опекунское - в сфере духовно-идеологической, в отношении со старшими поколениями; авторитарно-догматическое - в воспитании. Об этом мы сегодня говорим вслух, об этом пишут в газетах - мы это признали."⁶

Попытаемся прорисовать  рамочные идеи концептуального подхода, когда молодежь является целью целого. Постановка проблемы в такой предельно обобщенной и очищенной от наслоений форме выводит нас - как это ни покажется странным, на первый поверхностный взгляд, - в плоскость теоретических поисков возможных альтернативных путей исторического развития данного конкретного общества как целого (в иной формулировке - общественной системы, но эти нюансы мы пока оставляем за скобками), сохраняющего самого себя, но меняющего со временем не только форму, но и содержание.

Ведь что означает молодежь как цель общества? Это  значит, что у данного общества есть потенциальная возможность  иметь будущее, но вот определенность этого будущего и есть для данного общества проблема или задача историческая (в зависимости от типа общества). Иными словами, мы из становящейся науки ювенологии попадаем в лоно довольно развитой в концептуальном, категориальном аппарате - философии истории.

Как известно, философия - предельный тип мировоззренческого обобщения знания, такой же, как  религия. Поэтому эскизно сопоставим эти два типа мировоззрения во взгляде на "проблему молодежи". Без подобных мировоззренческих фиксаций дальнейшая конкретизация проблемы малопродуктивна.

Зафиксируем вначале  современную постановку проблемы молодежи в религиозной, точнее католической, позиции, потому что философия истории в значительной мере есть продукт разворачивания именно западно-религиозного, христианского, мировоззрения. Здесь мы находим сегодня следующие констатации. На Западе, как и на Востоке,- отмечает Папа Иоанн Павел II, - многие молодые души гибнут от одиночества, и разобщенность людей является одной из главных бед нашего времени. Нужно думать о молодых, но нужно думать и о покинутости стариков - и скольких стариков! Может быть, - считает он, - пора уже подумать о новой коалиции: старики-молодые, молодые-старики, ведь такие попытки, очень плодотворные для обеих сторон, уже известны.

Говоря о необходимости восстановить диалог поколений, он отмечает, что диалог прежде всего предполагает совместные поиски того, что истинно хорошо и справедливо для каждого человека. Диалог требует изначальной открытости и доброжелательности в отношении к другой стороне, желания выслушать и понять человека, чтобы каждый принимал своеобразие и непохожую индивидуальность другого, не отказываясь при этом от того, что считает истинным и справедливым. Диалог требует нахождения того, что есть и остается общим для всех людей даже при самых острых противоречиях, расхождениях и конфликтах. Диалоговая позиция предполагает видеть в каждом человеке своего ближнего и чувствовать общую с ним ответственность перед истиной и справедливостью.

"Я рад повторить  перед вами, молодыми, что диалог есть признание достоинства каждого человека. Он основан на уважении к человеческой жизни. Он делает ставку на потребность людей в общении, на их призвание - объединяя интеллекты, воли, сердца - вместе идти к цели, которую определил им Создатель: сделать жизнь на земле возможной для всех и достойной всех."⁷

Религиозное представление  о месте человека, в том числе  молодого человека, в этом мире, совершенно определенно, природа целей и ценностей человека задана Господом, и дело простого смертного - не сомневаться в предначертаниях божественной воли, а свято выполнять их, тем самым очеловечивая Землю.

Таким образом, христианско-католическая социальная доктрина и сегодня стремится  быть руководством к действию для  миллионов людей на планете. В  том числе современный радикализм католицизма в отношении абортов есть предельная фиксация проблемы права человека на жизнь. И если бы не усилия Церкви в этом отношении, то не исключено, что понимание проблем молодежи сегодня могло быть несколько иным. Скажем мягко, менее благорасположенным и открытым для понимания.

Теперь от религиозной  концептуальной рамки перейдем к  философской и социологической. Здесь истоки понимания самодвижения человека как процесса движения его саморегуляции восходят к Г.Гегелю. Огрубляя мысль Гегеля, можно сказать, что социологическое обобщение и воплощение рационально-гармоничного типа развития общества и его идеала он видел в гражданском обществе. К.Маркс в качестве все того же источника развития положил классовые противоречия и пролетариат как реальную социальную и материальную силу, способную уничтожить через отрицание даже самого себя. Гегель логизировал историю, Маркс историзировал логику. В результате родились две исключительно мощные концепции, ставшие центрами, вокруг которых до сих пор вращаются различные варианты философии истории.

В силу сложившихся в  советское время исторических обстоятельств с идеологией, надо хотя бы пунктирно охарактеризовать основные положения советской общесоциологической концепции - исторического материализма и первых зачатков социологических конструктов теорий среднего уровня, в том числе о молодежи. К сожалению, долгое время советская общественная наука ( в том виде, как она была дозволена ) была средством мифологизации существующего положения в разных отношениях и соответствующей догматизации общественного сознания. Однако наряду с этой общей проблемой есть еще и такие, к созданию которых приложили руку уже сами исследователи-молодежники.

Хорошо известно, что  любая частная или специальная  система научных знаний, развиваясь в рамках и под воздействием общих методологических подходов, находит опору и в теоретических выводах, которые сама выработала в ходе собственного внутреннего развития. Поэтому для получения достоверной картины социального положения и облика молодежи, социальной политики и молодежного движения необходимо подвергнуть критическому анализу и те подходы к молодежи и комсомолу, которые в разное время были использованы в партийных и иных документах, и - по замечанию И.М.Ильинского – обрели по существу статус официальной теоретической парадигмы, вторичной методологической основы.

В чем сегодня мы можем  упрекнуть ту социологию и философию? Прежде всего в прогрессистской  монопроцессуальной трактовке исторического процесса, упоре на классовую борьбу как источник развития общества, вульгарной трактовке примата базиса над настройкой, сведении формально признаваемого на словах обратного влияния надстройки целиком к роли партии как руководящей и направляющей силы и иногда к "заботе общенародного государства" о благе человека.

Представление о месте  и роли молодежи в нашем обществе, по замечанию И.М.Ильинского, тогда основывалось на трех иллюзиях.

Во-первых, на уверенности  в том, что развитие советского общества практически беспроблемно, бесконфликтно, что социализм обладает иммунитетом к социальным кризисам, застоям, регрессу. При этом полагалось, что молодежь СССР растет в рамках общества, которое гарантирует ей стабильное развитие, а с этим возникал и оптимизм по поводу будущего. То есть, как данность принимался "уже" социалистически ориентированный человек, уже выбравший социализм как главный смысл своей жизни.

Во-вторых, на всеобщем заблуждении, что изначальная просоциалистическая ориентация молодежи по мере развития социализма должна только расширяться и углубляться.

В-третьих, на ошибочном  преувеличении значения того обстоятельства, что молодежь по природе своей привержена к новому и поэтому всегда на стороне прогресса. А поскольку понятия "прогресс" и "социализм" рассматривались почти как синонимы, то синонимами становились и понятия "социализм" и "молодежь"⁸.

Отдельный же человек  с его реальными проблемами - и  между прочим, с его интеллектом  и желанием к самореализации - практически  игнорировался. Только на заре перестройки  речь зашла о "человеческом факторе", но очень быстро эту тему забыли, потому что ни у науки, ни у философии не оказалось адекватных теоретических концепций и инструмента для анализа нашего советского человека. В лучшем случае "человеческий фактор" подвел к пониманию того, что с человеком надо "как-то" считаться. Пришлось сдавать позиции под напором стратегии прав человека ( к которой мы еще обратимся впоследствии).

Противоречивые процессы перестройки заставили по-новому взглянуть и на роль социологического подхода в исследовании проблем различных социальных групп, в том числе и молодежи. В обществе и науке все более нарастало ощущение того, что разрыв между наукой и социальной практикой не сокращается, а катастрофически увеличивается, что острота отношений между ними не ослабевает, а усиливается.