Понятие интертекста как литературоведческая проблема

Содержание

Введение

Данная работа посвящена исследованию интертекстуальных связей в творчестве Т. Кибирова и С. Гандлевского.

Как отмечают ученые, в каждом художественном тексте присутствуют элементы, ранее употреблявшиеся в других текстах. В зависимости от авторского замысла тексты, содержащие данные элементы, являются стилизацией, интерпретацией, пародированием чужих текстов. Чужой и авторский тексты вступают во взаимосвязи на различных уровнях. Явление скрещения, контаминации текстов двух и более авторов, зеркального отражения словесных выражений принято называть интертекстом.

Практически любой текст может быть назван интертекстом. Классическую формулировку этому понятию дал Ролан Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и так далее – все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык» [1, с. 78]. Интертекстуальность далеко не всегда может быть выявлена, особенно если автор не преследует цель узнавания читателем претекста.

В настоящей работе интертекстуальность понимается как общее свойство текстов, выражающееся в наличии связей, благодаря которым тексты могут явно или неявно ссылаться друг на друга.

Очевидно, что интертекстуальные связи в той или иной степени присущи художественной литературе в целом на протяжении всего ее существования. Вместе с тем интертекстуальность, большое количество межтекстовых связей, эксплицированная литературная вторичность действительно характеризуют многие художественные произведения 1970 – 2000-х гг., принадлежащие различным авторам (Т. Кибиров, С. Гандлевский, а также А. Кушнер, И. Бродский, Вс. Некрасов, Д. Пригов, М. Сухотин, Л. Лосев, М. Щербаков, М. Айзенберг, Н. Искренко и др.).

Интертекстуальность размывает границы, лишая текст законченности, закрытости. В постмодернистской системе отсчета текст – это не закрытая структура, предполагающая исчерпывающее изучение, а выход в другие коды, знаки, межтекстовые отношения, в силу которых он и существует. Такое положение соответствует пониманию категории интертекстуальности, считающейся в современном литературоведении основным специфическим приемом создания постмодернистского текста. В творчестве Т. Кибирова и С. Гандлевского интертекстуальность может характеризоваться как многомерная связь с предшествующими культурными текстами. Текстовый массив в творчестве рассматриваемых нами авторов включает в себя многое из того, что когда-либо было создано, сказано, написано.

Тимур Кибиров и Сергей Гандлевский – давно сложившиеся авторы с отчётливо индивидуальной поэтикой и стратегией литературного поведения. Вместе с тем между этими авторами существуют объективные точки соприкосновения. Оба формировались в условиях раздробления русской литературы на советскую / антисоветскую / андеграундную. Оба автора испытывают искренний интерес к традиции, и в их произведениях можно обнаружить богатый подтекстовый пласт. Обоих авторов отличает высокая стиховая культура. Обоим свойственно несколько отстранённое отношение к постмодернистской эстетике и практике. И Кибиров, и Гандлевский оказали влияние на своих современников, представителей преимущественно младших поколений.

На сегодняшний день Тимур Кибиров, поэт родом из андеграунда, один из самых ярких и признанных поэтов России, обладатель многих престижных литературных премий, в числе которых Пушкинская премия фонда Альфреда Тепфера, премия имени Бунина, Российская национальная премия «Поэт» (2008) за общий вклад в поэтическое искусство и другие. В 1988 году «Послание к Л. С. Рубинштейну» сделало имя его автора широко известным в узких кругах, связанных с литературным андеграундом позднесоветской эпохи или испытывающих к этому явлению интерес. За годы, прошедшие с той поры, Кибиров стал своего рода «классиком» современного русского поэтического авангарда.

Широко известный в России и за рубежом прозаик и поэт, единственный в России лауреат одновременно Букеровской и Анти-Букеровской премий, редактор отдела критики и публицистики журнала «Иностранная литература», Сергей Гандлевский вошел в официальную русскую литературу в конце 1980-х уже сложившимся поэтом – он сформировался в андеграунде. Гандлевский представляет уникальный пример талантливого писателя и теоретика с богатой преподавательской практикой.

В самом широком смысле Кибиров и Гандлевский примыкают к постмодернистской поэтической тенденции «московских концептуалистов», группе «Московское время» (вместе с Д. Приговым, Л. Рубинштейном, М. Айзенбергом, Д. Новиковым и др.). На внешнем уровне Кибиров и Гандлевский действительно широко используют все те характерные приемы, которые могут быть квалифицированы как приемы концептуального искусства: цитатность (в самом емком смысле), аллюзивность, интертекстуальность, метатекстовость, пародийность, «механистичность» приема, циничный ракурс восприятия прошлого, формально-стилевая близость соц-арту, рифмо-ритмическая небрежность, языковая грубость и т. д. Однако внутреннее наполнение этих приемов выделяет Кибирова с Гандлевским на фоне поэтов-концептуалистов – оба автора акцентируют не формальную, а смысловую сторону приема.

Можно выделить следующие общие черты, характерные творчеству рассматриваемых нами авторов:

1) отчетливая ориентация Кибирова и Гандлевского на предшествующие художественные традиции, установка на скрытое и открытое цитирование как классической литературы, так и советских, идеологических или рекламных штампов. Демонстративный вызов советским языковым и литературным нормам, пересмешничество, центонная манера повествования стали визитной карточкой их творчества. Чаще всего авторы обращаются к русской модернистской поэзии ХХ века (обэриуты, акмеисты, символисты) и классике ХIХ века (журнальная поэзия 1840 – 1860-х годов, «школа гармонической точности» пушкинской поры, романтики);

2) общим стилеобразующим фактором в творчестве Кибирова и Гандлевского является ирония. Ирония Кибирова в большинстве случаев не преследует целей критики или обличения, не создает конфликта, поэтому исследователи сравнивают кибировскую иронию со «светлой иронией» акмеистов [2, с. 117]. Сочетание иронии с глубоким личным лиризмом создает своеобразную модальность, характерную именно для Кибирова, во многом формирующую его идиостиль. Ирония Гандлевского не бездонна, за нею стоит строгое отношение к традиции. Главный ориентир поэта – классическая русская лирика, цитаты и центоны для него не самоцель, а лишь продуманная ловушка для невзыскательного читателя, воспитанного на концептуалистской поэтике. Ирония у Кибирова и Гандлевского вызвана осознанием невозможности в современных условиях сказать «свое» слово, поэтому она практически всегда связана с интертекстом и легко переходит в самоиронию;

3) лиризм, с которым и у Т. Кибирова и у С. Гандлевского связано осмысление окружающего мира и который можно выделить в качестве основного отличия Кибирова и Гандлевского от писателей-постмодернистов. Лиризм связан со стремлением поэтов воспринимать любое явление прежде всего в индивидуально-личностном масштабе. Например, лирический герой Кибирова очень близок к биографическому автору, и вспоминает он факты, действительно случившиеся в жизни автора. Чаще всего Кибиров обращается к своей юности («Солнцедар», «Сереже Гандлевскому. О некоторых аспектах нынешней социокультурной ситуации», «Парфенову по НТВ внимая…» и др.), а также к детству. Лирический субъект воплощает в себе не только личные, сугубо авторские установки, но и непосредственно модифицируется литературным контекстом за счет механизмов интертекстуальности. При этом ингертекстуальность у Кибирова – это, в первую очередь, прием, мотивированный мировоззренчески, выполняющий своеобразную «гносеологическую» функцию моделирования сложных взаимоотношений человеческого сознания и эпохи. Главная особенность лирического субъекта Кибирова – его внутренняя амбивалентность и противоречивость. Эта двуликость обусловлена кризисной исторической ситуацией. Формально двойственность лирического субъекта проявляется в том, что его поэтическая реализация осуществляется через идеологические клише эпохи, которые наполняются предельно личным для автора смыслом.

В творчестве Гандлевского есть лирический герой, именно герой, а не абстрактный субъект. Л. Я. Гинзбург писала: «В подлинной лирике всегда присутствует личность поэта, но говорить о лирическом герое имеет смысл тогда, когда она облекается устойчивыми чертами – биографическими, сюжетными» [3, с. 50]. В лирике Гандлевского в полном соответствии с традиционно понимаемым образом лирического героя «личность – не только субъект, но и объект произведения, его тема, и она раскрывается в самом движении поэтического сюжета» [3, с. 119]. С другой стороны, Гандлевский стремится видеть в сиюминутном вечное, то есть рассматривать явления окружающего мира в соотнесении с ценностями культуры, литературы и религии. Всё творчество Гандлевского представляет собой серию воспоминаний об истоках семьи, о раннем детстве, буйной молодости, друзьях юности, становлении писателя – вплоть до настоящего времени. На первый взгляд, воспоминаний разрозненных, организованных местами хронологически, местами – тематически. Но все, написанное Гандлевским, являет собой сложную систему ссылок и автокомментариев, логических связок, аллюзий, воспоминаний о воспоминаниях, отражений луча памяти в бесконечной системе зеркал – циклическую ссылку памяти. Рисуя поэтический автопортрет, автор, по сути, создает художественный документ эпохи, пишет душевный портрет позднесоветского интеллигента, не приукрашивая его и не ударяясь в разоблачение. Это и трезвая самооценка, и – рикошетом – оценка определенного исторически конкретного типа личности.

Главным способом конституирования лирического субъекта в творчестве Кибирова и Гандлевского является прием интертекстуальности. Лирический субъект формируется на грани разных текстов, которые выражают общую ментальность эпохи.

Актуальность данной работы обусловлена тем, что несмотря на частые упоминания, творчество Кибирова и Гандлевского в академическом контексте рассмотрено недостаточно полно. Д. Н. Багрецов отмечает, что, изучение творчества Кибирова до сих пор не вышло за рамки литературной критики, «несмотря на многочисленные публикации произведений Т. Кибирова, вызывающих неизменный устойчивый интерес у читающей публики и у критиков» [4, с. 5]. Недостаток литературоведческих работ, посвященных проблемам творчества Гандлевского, ощущается ещё более явно. Последовательно к творчеству Гандлевского обращается едва ли не один А. К. Жолковский [5], в других же исследованиях имя поэта возникает спорадически и, в основном, эти работы имеют идеологический характер и почти не содержат анализа конкретных текстов. Рассматриваемая нами проблема интертекстуальности, занимающая столь значительное место как в поэтике Гандлевского и Кибирова, так и во всей современной литературе, требует специального анализа.

Предметом исследования является интертекстуальность, а также место и роль интертекстуальности в художественной системе Кибирова и Гандлевского. Прежде всего, здесь нас интересуют причины обращения авторов к «чужому слову» и намерения, с которыми они прибегают к цитации. Также большой интерес представляют индивидуальные особенности авторской работы с интертекстемами.

Объектом исследования стали, в первую очередь, все стихотворные тексты Кибирова и Гандлевского, опубликованные на начало 2013 года. В качестве дополнительных источников привлекались их проза, критика и эссеистика. Второй круг использованных в работе источников – русская поэтическая традиция середины XVIII – конца XX вв.

Цель нашей работы – проанализировать интертекстуальные связи в творчестве Т. Кибирова и С. Гандлевского. К достижению поставленной цели ведет решение следующих задач:

1) исследовать явление интертекстуальности и определить ее основные функции;

2) выявить различие между «классическим» для XX века и постмодернистским способом реализации межтекстовых отношений, проанализировать виды и функции этих отношений в системе произведения, что во многом позволит раскрыть творческие индивидуальности рассматриваемых авторов;

3) исследовать особенности проявления интертекстуальности в творчестве Кибирова и Гандлевского, принципы работы авторов с «чужим словом», причины и цели обращения к нему;

4) выделить поэтические явления, важные для формирования художественных миров обоих авторов, истолковать конкретные текстуальные связи их поэзии со стихами предшественников;

5) проанализировать наиболее значимые интертекстемы, к которым обращаются авторы в своем творчестве, и проследить специфику авторской интерпретации этих интертекстем.

Главными методами исследования являются дескриптивно-аналитический с элементами системного анализа в теоретической части работы, интертекстуального анализа, элементы культурно-исторического и сравнительно-исторического методов.

Теоретическая значимость исследования заключается в возможности наметить новые пути анализа и интерпретации творчества Т. Кибирова и С. Гандлевского.

Практическая значимость работы заключается в возможности использовать ее результаты в процессе преподавания спецкурсов и спецсеминаров, выявляющих интертекстуальный аспект литературного процесса XX века, в преподавании общего курса истории русской литературы.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников, который насчитывает 65 единиц.

1 Понятие интертекста как литературоведческая проблема

Проблема изучения интертекста, интертекстуальности, способов и средств их выражения становится одной из самых актуальных в современной лингвистике и литературоведении.