Образ Спарты в греческой литературе

Объединяет обе версии происхождения спартанского законодательства Геродот в своем труде «История». Он рассказывает о том, как Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы, для того, чтобы вопросить оракул. «Свое теперешнее прекрасное государственное устройство они получили вот каким образом. Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы вопросить оракул»72. И Пифия предсказала ему все существующее на то время государственное устройство.  Но тут же Геродот сообщает противоположную точку зрения, о том, что сами спартанцы считают, что все нововведения Ликург заимствовал с Крита. «Но, как утверждают сами лакедемоняне, Ликург принес эти нововведения (в государственный строй) Спарты из Крита»73. Из повествования Геродота не ясно, какой версии он придерживается. Он противопоставляет их друг другу и считает их не совместимыми.  Геродот просто излагает существовавшие в его время представления о происхождении законов Ликурга. И судя по всему, тогда было известно и о поездке Ликурга в Дельфы, и о его временном пребывании на Крите. Поэтому и возникли две версии о происхождении его законов.

Геродот, рассуждая о воздействии богов и судьбы на человеческую историю, каждую минуту готов отказаться от этого воздействия, заявляя, что, может быть, действительно так решили боги, а может быть, то или иное событие возникло само собой. В одних местах своей работы он как будто верит оракулам, в других – определенным образом сомневается в них. Поэтому невозможно понять, какими объяснениями он больше всего пользуется, религиозными и мифологическими или фактографическо – прагматическими. Это можно объяснить тем, что перед нами выступает мыслитель, освобожденный от родовых, а значит и от мифологических, авторитетов, а потому он обязательно над всем рефлектирует.

По мнению И. Е. Сурикова на мировоззрение Геродота влияли переломные моменты в истории: «Сдвиги в настоящем заставляли вносить «поправки» в прошлое, корректировали историческую память, тем более что последняя на древнегреческой почве вообще отличалась актуализмом, ориентированностью на злобу дня. Такого рода «поправки» не могли не проникать и в труд Геродота; отсюда – встречающиеся в нем несогласованности, наличие разных точек зрения на один и тот же предмет»74.

Целью Геродота является установление истины при рассказе о тех или иных событиях. Во имя этой цели он добросовестно собирает все сведения об интересующем его предмете и на их основе пытается воссоздать подлинную картину происходившего. Порой воссоздание это бывает невозможно из – за крайней противоречивости или фантастичности доступных Геродоту сведений, но и в подобных случаях он не менее добросовестен. «Что до меня, - говорит историк, - то мой долг передавать все, что рассказывают, но, конечно, верить всему я не обязан. И этому правилу я буду следовать во всем моем историческом труде»75. Так Геродот делает первый шаг на пути к исторической критике. Дальнейшие шаги на этом пути делает Фукидид, младший современник Геродота.

Также комбинация обеих версий происхождения Ликургова законодательства встречается у более поздних историков Павсания и Страбона. Павсаний также как и Геродот, просто излагает представления, которые существовали в его время. При этом он еще сообщает о том, откуда критяне получили эти законы. По мнению критян, эти законы были установлены для них Миносом, который ввел их по наставлению бога. «В царствование этого Агесилая Ликург ввел у лакедемонян новые законы. Одни говорят, что он издал их, получив наставления и указания от Пифии, а другие считают, что он ввел их, заимствовал из Крита. Критяне же считают, что эти законы для них установлены Миносом и что Минос обдумывал эти законы не без участия бога»76. Таким образом, и законодательство Крита имело также божественное происхождение. Из повествования Павсания не ясна его точка зрения на происхождение спартанского законодательства.

Страбон в своем труде «География» ссылаясь на Эфора, указывает еще и на причину путешествия Ликурга на Крит. Отказавшись от опеки над будущим царем и своим племянником Харилаем, Ликург отправился на Крит. Там он познакомился с Фалетом — мелическим поэтом и человеком, разбирающемся в законодательстве. «От последнего Ликург узнал о том способе, каким прежде Радаманф, а потом Минос распространяли среди людей свои законы, как бы исходящие от Зевса»77. Вернувшись на родину, Ликург застал на престоле Харилая, сына своего брата Полидекта.  «Затем, приступив к составлению законов, он посетил дельфийского бога и привез оттуда (подобно тому, как некогда Минос принес свои законы из пещеры Зевса) повеления бога, большей частью похожие на законы Миноса»78. Очевидно, что Страбон, в отличие от Геродота и Павсания, считал обе традиции о происхождении законов Ликурга - критскую и дельфийскую - вполне совместимыми: Ликург копировал критские законы, но получал санкцию на их введение в Дельфах. Это объясняется тем, что Страбон не просто передает сведения, содержащиеся в более ранних источниках, а пытается создать единую картину событий.

Для современной историографии характерна тенденция к отделению Ликурга от Большой Ретры79.  

Помимо происхождения спартанского законодательства греческих авторов интересует и сущность законов Ликурга. Представляет особый интерес способ избрания геронтов. Аристотель подчеркивает, что человек, желающий занять должность геронта, сам выдвигал свою кандидатуру, что вело к зарождению корыстолюбия среди граждан полиса. А это весьма негативно влияло на весь государственный строй Спарты. «Сверх того, и способ избрания геронтов в отношении оценки их достоинства тоже ребяческий; неправильно и то, что человек, стремящийся удостоиться избрания на эту должность, сам хлопочет об этом, тогда как следует, чтобы достойный занимал должность независимо от того, хочет он этого или не хочет. Теперь же и в этом отношении, как равно и в остальных делах, касающихся государственного строя, законодателем руководило, по-видимому, одно соображение: он стремился вселить в граждан честолюбие и хочет играть на нем же в деле избрания геронтов. Ведь никто не станет добиваться должности, не будучи честолюбивым»80. Таким образом, по сведению Аристотеля можно сделать вывод, что геронты избирались из всего гражданского населения Спарты.

Основным общим правилом, по идее Аристотеля, должно служить следующее: ни одному гражданину не следует давать возможности чрезмерно увеличивать свою политическую силу сверх надлежащей меры. Возможно, на его взгляды повлияло то, что юношеские годы Аристотеля пришлись на время начала расцвета Македонии. Аристотель получил греческое образование и был носителем этого языка, он симпатизировал демократическому образу правления, но в то же время он был подданным македонского правителя. Это противоречие сыграло определённую роль в его судьбе и отразилось в его работах.

 Плутарх, в отличие  от Аристотеля утверждает, что  в герусию выбирали только  самых доблестных граждан полиса. С этой целью устраивалось специальное соревнование в доблести. «Как уже говорилось, первых старейшин Ликург назначил из числа тех, кто принимал участие в его замысле. Затем он постановил взамен умерших всякий раз выбирать из граждан, достигших шестидесяти лет, того, кто будет признан самым доблестным. Не было, вероятно, в мире состязания более великого и победы более желанной!»81. Ликург сделал герусию органом не родовой, а сословной власти. С введением ликурговой герусии Спарта превратилась в полис с аристократической формой правления. Выражение «выбирать из граждан, достигших шестидесяти лет, того, кто будет признан самым доблестным» означает, прежде всего, знатность, а потом уже определенные нравственные качества, ей сопутствующие82.

Какую же оценку дают герусии в своих работах Аристотель и Плутарх? Отрицательную характеристику власти геронтов в Спарте дает Аристотель в своем труде «Политика». Он критикует главным образом то, что геронтов избирали на эту должность на пожизненный срок, и они были лишены всякого контроля83.

Плутарх же, напротив,  в своей работе «Сравнительные жизнеописания»  подчеркивает только положительные черты герусии и считает это учреждение самым первым и наиболее важным преобразованием Ликурга.  В том числе, он рассуждает о том, что власть геронтов уравновешивала черты деспотизма и демократии в спартанском обществе, способствовала внутреннему порядку в государстве84.

Плутарх также объясняет, почему именно двадцать восемь старейшин было в герусии, опираясь при этом на сведения Аристотеля и Сфера. «Названное число Аристотель объясняет тем, что прежде у Ликурга было тридцать сторонников, но двое, испугавшись, отошли от участия в деле. Сфер же говорит, что их с самого начала было двадцать восемь. Возможно, причина здесь та, что это число возникает от умножения семи на четыре и что, после шести оно первое из совершенных, ибо равно сумме своих множителей. Впрочем, по-моему, Ликург поставил двадцать восемь старейшин, скорее всего для того, чтобы вместе с двумя царями их было ровно тридцать»85. Судя по тому, какое большое внимание Плутарх уделил обсуждению числа геронтов, он сам не сомневался, что цифра 30 для геронтов была установлена именно Ликургом86.

Столь явные различия во взглядах Аристотеля и Плутарха на герусию обусловлены тем, что Плутарх в период безраздельного господства римской империи захотел возвеличить пребывавшую в те времена в полном упадке древнюю Грецию. Аристотель же таких целей не ставил, потому что жил в иное время и не скрывал отрицательные черты герусии.

 Из текста Большой Ретры следует что, в состав Совета старейшин входили вожди. Как поясняет Плутарх «под «вождями» подразумеваются цари»87. Они принадлежали к двум правящим спартанским династиям – Эврипонтидов и Агиадов. По мнению Лурье С. Я., царская власть восходит еще к микенской эпохе88.

Цари в Спарте пользовались большим почетом, это можно увидеть из рассказов Геродота и Ксенофонта. По свидетельству Геродота, «В первый и седьмой дни начала месяца обоим царям община доставляет отборное животное (для жертвоприношения в святилище Аполлона), а затем лаконский медимн ячменной муки и лаконскую четверть вина. На всех состязаниях царям принадлежат особые почетные места»89. Содержание царского дома в значительной степени основывалось на натуральных поставках спартанской общины.

Однако, как говорит Ксенофонт, почести, оказываемые царям, лишь немного отличались от почестей частным лицам. Это, по мнению автора, не должно было внушать царям стремления к тирании, а также возбудить зависть сограждан к их могуществу90. Но после смерти лакедемонских царей почитали не как простых людей, но как героев91.

Цари пользовались большим почетом в Спарте, но была ли власть царей в Спарте божественного происхождения? На этот счет в античной традиции существует две противоположные точки зрения – Аристотеля и Ксенофонта. Аристотель в своей работе «Политика» утверждает, что цари не были совершенными людьми, им были свойственны ошибки, они были обыкновенными людьми. Тем самым он опровергает господствующее в Спарте представление о том, что власть царей была божественного происхождения92.

Ксенофонт в работе «Лакедемонская полития» в отличие от Аристотеля, говорит о том, что цари вели свое происхождение от бога и очень подробно описывает жертвоприношения, которые совершал царь накануне войны. «Итак, постановил законодатель: царю, как происходящему от божества, приносить общенародные жертвования от имени государства и вести за собою войска туда, куда посылает его полис. Даровал и почетное право брать лучшие части от жертв и столько лучшей земли во многих общинах, расположенных вокруг города Спарты, дабы никогда басилей не испытывал нужды в умеренном количестве чего-либо, но и не превосходил бы остальных сограждан богатством»93.

Ксенофонт был знаком со спартанским царем Агесилаем, служил под его начальством, принимая участие в битвах и походах против врагов Спарты, в том числе и против Афин. Он вносит некоторую умеренность в представления Геродота о почестях, оказываемых царям. Но, в отличие от Аристотеля говорит о божественном происхождении царей. Ксенофонт не извращает фактов, но факты, по той или иной причине невыгодные для Спарты, стремится не акцентировать или даже по возможности опускать. Не смотря на то, что Ксенофонт хорошо знал спартанцев, время его жизни не приходится на период реформ в спартанском государстве, поэтому царскую власть он оценивает с позиций современного ему времени, как и большинство авторов, писавших в своих работах о Спарте.

   Герусия (совет старейшин), цари и апелла (народное собрание) – это  институты государственной власти, которые перечислены в Большой Ретре. Они несомненно существовали и до Ликурга, однако благодаря ему они заняли качественно новое место в системе государственного устройства Спарты. Кроме перечисленных, в Спарте существовал еще один не упоминаемый в Ретре орган – эфорат, состоящий из пяти избираемых народным собранием эфоров.

Столкновение эфоров с царями и борьба между ними красной нитью проходят через всю историю Спарты. По свидетельству Бергера А. К. «между эфорами и царями – военными представителями Спарты – шла глухая борьба за преобладание. К концу VII в. до н. э. эфоры одержали верх в этой борьбе и стали полновластными хранителями законсервированного древнего социально – политического строя, выразителями интересов господствовавшей массы спартиатов в целом»94. 

О времени появления эфората нет единства мнений среди античных авторов. Рассмотрим подробнее существующие точки зрения на этот счет.

Геродот в своем труде «История» связывает эфорат с Ликургом, скорее всего передавая традиционную точку зрения современных ему спартанцев. «Кроме того, Ликург учредил должность эфоров и основал совет старейшин (геронтов)»95.

Того же мнения придерживается и Ксенофонт, говоря, что эфорат спартанцы учредили сами. «Вероятно, и могущество эфората граждане учредили сами, признав повиновение властям и законам величайшим благом для полиса, для войска и для дома, ведь чем большее могущество имеет власть, тем сильнее, как они полагали, будет она побуждать граждан к повиновению»96.

Эфорат, по словам Аристотеля, был введен Феопомпом как своеобразный противовес царям. Он считал реформу Феопомпа очень важным этапом в развитии спартанского полиса. Царь Феопомп, по его словам, чтобы сохранить царскую власть в Спарте, сознательно пошел на сокращение своей власти, уступив рядовым гражданам часть своих функций: «Поэтому царская власть долго удерживалась у молоссов, также и у лакедемонян, именно вследствие того, что там она с самого начала была поделена между двумя лицами, а также благодаря тому, что Феопомп ограничил ее различными мерами, в том числе установлением должности эфоров; ослабив значение царской власти, он тем самым способствовал продлению ее существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив, возвеличил»97. Таким образом, по мнению Аристотеля, компромисс, заключенный между царями и обществом, способствовал сохранению в Спарте гражданского мира и приданию устойчивости её государственному строю.

Плутарх также как и Аристотель утверждает, что эфорат был создан значительно позже времени законодательства  Ликурга. При этом Плутарх указывает точное время появления эфората – сто тридцать лет спустя после Ликурга.  «Итак Ликург придал государственному управлению смешанный характер, но преемники его, видя, что олигархия все еще чересчур сильна, что она, как говорил Платон, надменна и склонна ко гневу, набрасывают на нее, словно узду, власть эфоров - блюстителей — приблизительно сто тридцать лет спустя после Ликурга, при царе Феопомпе. Первыми эфорами были Элат и его товарищи»98.