Тактико-психологические особенности проведения допроса подозреваемых и потерпевших при проведении следственных действий

        Один из участников преступной группы, признав свою вину, упорно не давал никаких показаний в отношении соучастников даже после того, как некоторые из них признали отдельные эпизоды своей преступной деятельности. В распоряжении следователя имелись данные о том, как эти лица отзывались о нем, о его способностях, как его «обходили» при дележе «добычи» и т.п. Следователь познакомил его с этой информацией, после чего он дал подробные показания о роли каждого из них в формировании преступной группы, в совершении конкретных преступлений, как уже вменяемых группе, так и тех, о которых следствию еще не было известно.

       Однако мера игры на противоречии интересов должна быть четко взвешенной. В литературе приводится внешне вроде бы аналогичный пример, неправомерность которого для нас бесспорна. Жена пыталась скрыть руководящую роль своего мужа в преступлениях, в совершении которых они вместе обвинялись. В следственном изоляторе у мужа изъяли письмо его любовнице: «Я выберусь скоро, а Людку посадят надолго. Нам с тобой до старости хватит блаженствовать, пока она дождется амнистии». Следователь предъявил это письмо жене, после чего она дала полные, изобличающие истинную роль мужа, показания (177,130-131). Допустимость такого «приема» аргументируется тем, что жена имела возможность «свободно и осознанно не изменять своего отношения к предмету допроса». Могла, но контролировала ли? И дело еще в том, что, во-первых, при этом происходит бесцеремонное вмешательство в семейную жизнь, во-вторых, оно может привести не только к разрушению семьи, но и к более серьезным последствиям, угрожающим жизни кого-либо из этого «треугольника». Здесь, разумеется, нет обмана, но есть то, что можно квалифицировать как разглашение интимных сторон жизни, ставших известными в процессе расследования, как игру на тех чувствах человека, которые могут вызвать чувство мести, причем не только путем оговора, но и в более серьезных формах (237, 67). Поэтому при принятии решения об использовании любого тактического приема должны быть спрогнозированы и оценены те последствия, к которым это может привести.

«Оригинальным» приемом, используемым в практике полиции США, является «преувеличение вины преступника», заключающееся в заявлении о подозрении в совершении более тяжкого преступления, чтобы он быстрее сознался в совершении менее тяжкого «своего» (69, 22).

Разумеется, такой прием совершенно недопустим, ибо он представляет собой откровенное давление, связанное с обманом. И здесь у заподозренного иногда «выбор» может состоять в том, что лучше признаться в менее тяжком, чем безуспешно пытаться защититься от более тяжкого.

     Что можно скрыть от допрашиваемого. В практике расследования применяются тактические приемы, построенные на сокрытии части имеющейся у следователя информации. Так, при допросе подозреваемого следователь не обязан в подтверждение или обоснование подозрения либо предъявляемого обвинения сообщать ему всю информацию, которой он располагает.

       Информация, которая доводится следователем до сведения участников процесса, должна быть разделена на две группы: а) правовая, с которой обязательно должен быть ознакомлен подозреваемый, обвиняемый и т.д.; б) тактическая, ознакомление с которой осуществляется только в случаях необходимости или на заключительной стадии расследования.

К первой группе относятся данные, связанные с обеспечением прав участников процесса: информация, отражающая суть подозрения или обвинения, данные о правах конкретной личности в процессе и т.п. Сокрытие такой информации — прямое нарушение законности. Так, в Постановлении Верховного Суда Украины сказано: «Если подозреваемому, обвиняемому, его супруге или близкому родственнику не было разъяснено положение ст.63 Конституции, показания указанных лиц должны признаваться судом полученными с нарушением закона, что исключает их допустимость как средства доказывания» (250).

        Информация второй группы — это в основном фактические данные об обстоятельствах расследуемого события, в отношении которых можно «лишь временно оставлять допрашиваемого в неведении относительно ее объема и содержания» (85, 10). Между этими группами информации возможны переходы, например, следователь не обязан сообщать обвиняемому, что установлен и задержан его сообщник, но не сообщить ему об изменении в связи с этим фактом содержания предъявленного обвинения он уже не вправе.

        Споры связаны с терминологическими неточностями. Дискуссионность тактических приемов допроса определяется не только сложностью оценки их содержательности и выделения четких критериев допустимости, но и тем, что многие из них тенденциозно и не точно названы. «Нельзя не заметить, — отмечает Л.М. Карнеева, — что последнее время некоторые криминалисты и даже специалисты в области судебной психологии прибегают к обозначению давно известных приемов допроса такими терминами, которые создают превратное представление о сути самих приемов. Так, например, использование особенностей взаимоотношений между соучастниками теперь именуют «разжиганием конфликта», выявление виновной осведомленности — «ловушкой», сокрытие осведомленности

«дезинформацией», предъявление доказательств — «созданием напряжения», использование элемента внезапности  «захватом врасплох», а самое что ни на есть безобидное выслушивание свободного рассказа — «допущением легенды» (73, 141-142).

       Это же относится и к так называемому «эмоциональному эксперименту» (89, 240-245), при котором нет экспериментирования в его привычном для юристов содержании, а есть лишь выдача информации допрашиваемому, в том числе материальных объектов и наблюдение за реакцией допрашиваемого. А вот такое название вызывает сомнение в правомерности и допустимости (60, 107; 63, 57).

        Отталкиваясь от подобных неудачных названий, М.С. Строгович пишет: «Нет никаких сомнений в том, что умышленное, намеренное «формирование ошибочного представления» у кого-либо есть обман этого лица, сообщение ему ложных сведений, а не что либо иное. Но солгать можно прямо, словами, а можно это же сделать более сложным способом, — таким образом, что слова и предложения сами по себе ложными не являются, но они так построены и даны в таком контексте, сказаны таким тоном и с такой мимикой, что тот, кому они высказаны, ложь примет за правду, а правду за ложь. А это есть обман, ложь, которая от того, что она подана в особо хитроумной форме, не делается допустимой; наоборот, она приобретает особо нетерпимый, незаконный и аморальный характер» (34, 20).

        В связи с этим Р.С. Белкин отмечает, что поводом для критических замечаний послужила неудачная формулировка. Термин «формирование ошибочного представления», предложенный А.Р. Ратиновым (251, 194-196), наводит на мысль о непосредственном воздействии следователя на течение психических процессов у подследственного путем введения его в заблуждение.   При этом возникает представление об обмане, лжи со стороны следователя. А речь в действительности идет лишь о создании следователем условий для формирования у подследственного ошибочного представления. Следователь лишь создает условия, при которых это формирование становится возможным, а случится это или нет — целиком зависит от подследственного (47, 223-224).

       В полемическом запале A.M. Ларин назвал прием «использование противоречий в интересах участников процесса» правда, называемым «разжиганием конфликта между соучастниками» (29, 162-163)/ «стравливанием подозреваемых» (28, 101). Если быть последовательным, то элементарную очную ставку тем более следует назвать «стравливанием» либо как-нибудь еще крепче.

        Неудачность терминологических «изысков» отмечают также В.Е. Коновалова, В.И. Гончаренко, Ф.М. Сокиран и др. (87, 88; 54, 14). Последние предлагают приемы психологического воздействия, направленные на получение информации, именовать «приемы выявления виновной осведомленности».

        По нашему мнению, их точнее было бы назвать «создание условий для обнаружения осведомленности о выясняемых обстоятельствах».

         Отсутствие единства взглядов имеет серьезные практические последствия: одни и те же тактические приемы в юридической литературе представляют перед следователями, то в качестве вершин тактического мастерства, то как грубое нарушение законности (54, 4). Поэтому не случайно при опросе следователей о допустимости тактических приемов допроса об одних и тех же приемах половина из них высказалась как о соответствующих требованиям закона, а другая отметила недопустимость из-за наличия элементов насилия и обмана (10, 3).

         С учетом всего отмеченного, представляется необходимым помимо основополагающих и достаточно общих критериев допустимости - законность, научность, нравственность - определить более конкретные и четкой практической направленности критерии или условия допустимости приемов.

Мы считаем, что к ним могут быть отнесены следующие:

а) отсутствие в выдаваемой информации ложных данных;

б) недопустимость давления — у лица, в отношении

которого осуществляется прием, всегда должна быть возможность добровольного выбора варианта реагирования на сообщенную информацию;

в) не должна скрываться информация, ознакомление с которой является законодательно установленным правом лица;

г) прогнозирование и исключение использования тактических приемов, которые могут повлечь серьезные негативные последствия для участников уголовного процесса /расстройство здоровья, побуждение к аморальным и противозаконным действиям и т.п./;

д) оценка того, каким социальным ценностям отдается предпочтение в случае реализации приема и меры допустимого ограничения прав других лиц;

е) полученная в результате осуществления тактического приема информация, сознание, реакция осведомленности и т.п., не рассматривается в качестве доказательств и требует обязательного подтверждения иными данными.

       Уточнение и развитие указанных критериев позволит, на наш взгляд, снять основную часть споров о допустимости тактических приемов и создать условия для обеспечения законности при их реализации на практике.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

       В результате  внимательного изучения и проведенных  исследований по вопросу тактико-психологических основ допроса, можно сделать следующие выводы по поставленным задачам.

        Изучение понятия и сущности тактических основ допроса, определяет это следственное действие, как личное общение следователя с  допрашиваемым, с целью  получения у него сведений  об обстоятельствах, подлежащих  доказыванию  по уголовному делу. Необходимо определение особенности подготовки к допросу, выявление круга лиц, очередность  их вызова  на  допрос.

       Особое значение  имеет подготовка к допросу, что включает  несколько  элементов: анализ исходных  данных   и   определение  предмета  допроса;   изучение личности   допрашиваемого; определение времени  допроса; выбор  места  допроса, способа вызова; приглашение лиц, чье участие  в допросе необходимо – это переводчик,  защитник, прокурор и т.д. Немаловажное значение имеет составление  плана  допроса. План способствует  правильной  организации допроса, а  следовательно, и повышению его  результативности. 

       Исследуя вопрос о процессуальной и организационной характеристике допроса потерпевших и подозреваемых, в первую очередь были рассмотрены их процессуальное положение,  поскольку   потерпевший   несет уголовную  ответственность  за  заведомо ложный  донос и  уклонение от  дачи правдивых  показаний. Поэтому допрос   начинается  с  объявления   ему  об  атом  и разъяснения  положений  закона.  Важным  обстоятельством,  которое  может  влиять  на  объем и  достоверность информации, получаемой при  допросе потерпевшего, является его эмоциональное состояние, связанное с  совершенным  посягательством на что уделено большое внимание в дипломной работе. 

       Подозреваемые и  обвиняемые – это лица, наиболее заинтересованные в исходе дела, а потому склонные к утаиванию или  искажению   обстоятельств,   связанных   с   преступлением.   В работе раскрыты задачи стоящие перед   следователем, это   получение правдивых  показаний. Разграничены понятия подозреваемый и обвиняемый. Подозреваемый  - это  лицо,  которому  обвинение  еще  не   предъявлено, поскольку данных для этого недостаточно. Не исключено,  что подозрение может оказаться   необоснованным.  

       Рассмотрено понятие  института дипломатического иммунитета, что соответствует международно-правовым стандартам. Лица, могут не давать показания в качестве свидетеля, потерпевшего обладающие дипломатическим иммунитетом

       В дипломной работе допрос свидетелей и потерпевших были разделены на четыре этапа: установление психологического контакта с допрашиваемым; свободный рассказ допрашиваемого; постановка вопросов допрашиваемому; ознакомление допрашиваемого с протоколом и магнитной записью показаний.

       Допрос подозреваемого строго регламентировано УПК РК. Подозреваемым признается лицо, в отношении которого на основании и в порядке, установленных кодексом - возбуждено уголовное дело в связи с подозрением данного конкретного лица в совершении преступления; либо осуществлено его задержание; либо в отношении его избрана мера пресечения до предъявления обвинения.  Определено, если подозреваемый был задержан или взят под стражу, то свои показания он имеет право изложить при участии защитника.

       Допрос подозреваемого является не только источником доказательств, но и средством его защиты. Подозреваемый наделен комплексом прав, в том числе и правом давать показания. Подозреваемый вправе знать, в чем он подозревается, и получить копию постановления о возбуждении уголовного дела, либо копию протокола задержания, или копию постановления о применении меры пресечения.