Проза Л. Чарской для детей

В жизни показной Нина Джаваха решила совершить подвиг ради своей «душки» Ирочки Трахтенберг. Эта взбалмошная, смелая княжна пошла на паперть караулить лунатика. Люда, шедшая за ней следом, упала в обморок, чем испортила поступок Нины. И если первая шла на свой «подвиг» демонстративно, ожидая восторгов соучениц, то Люда отправляется за подругой по велению души, она искренне переживает за Нину, боится, что с ней может произойти что-либо страшное.

Этот случай дал трещину в дружбе девочек. Автор тонко чувствует поведение девочек и описывает их переживания по поводу первой ссоры. И только эпизод с вороной доказал верную дружбу Люды с Ниной, когда Галочка (так называла Люду Нина) стояла без передника в столовой, взяв вину на себя, хотя это Нина принесла в класс раненую ворону, а та каркнула на уроке Закона Божьего.

Что же касается контрастов, то пространство между ними заполнено событиями, протекающими в институтских стенах и в сердцах девочек, хорошо понимающих, что институт и есть их дом, а подруги — сверстницы и старшеклассники — и есть их семья на долгие годы. А в доме как в доме — свои радости и огорчения, взаимопонимание и ссоры, обращение к начальнице-княгине, кавалерственной даме со словом «маман» (2, 375).

Однако было в этом «отроческом заточении» и немало такого, что навсегда оставляло добрый след в душах воспитанниц. Жизнь в закрытом учебном заведении разительно отличалась от жизни девочек, получавших домашнее образование и воспитание. Здесь выше всего ценились не звания, а знания — за них уважали и награждали, называли «сливками» или «парфетками» и записывали за отличие на красную доску, а ленивые всегда получали по заслугам, независимо от происхождения, называли худших по поведению — «мовешками».

Здесь царил закон справедливости и равенства. Среди сверстниц ярче выявлялись характеры, склонности, дарования. Здесь некуда было спрятаться от сорока пар глаз и все твои достоинства и недостатки были на виду. Здесь гораздо чаще, чем дома, жизнь вынуждает признавать девочек свою неправоту, просить прощения, быть менее эгоистичным, обращаться к совести, страдать от раскаяния. Именно здесь возникает самая преданная, настоящая дружба. С настоящим восторгом пишет о своем друге, княжне Джавахе Люда Влассовская, на какую высоту благородства способны подняться девочки ради дружбы. Люда отмечает все самое лучшее, самое глубокое — ее духовную силу и красоту(П. 395).

Особое место в повести занимает описание празднеств, проводимых в институте. В светлые праздники Рождества Христова и Пасхи из покоев «маман» в институтский зал сносились ковры, зеркала, из царских оранжерей привозились экзотические растения, накрывались столы, подавались жареные поросята, дичь, сладости, фрукты, различные морсы. Шло веселье с танцами, для которых специально приглашали кадетов, институтки музицировали, читали стихи, а между праздниками тянулись будни со строгим распорядком дня, скудной пищей, постами и говением, казенная одежда из грубого материала не радовала глаз. При таком распорядке жизни особенно запоминается восторг в связи с посещением института августейшей четой. Радость по поводу праздников, а описывается в тексте повести только два из них: Рождество и Пасха, еще раз подчеркивают, как безрадостен и однообразен быт детей, как мало у них ярких впечатлений.

При этом в институте нет расслоения на более или менее родовитых, богатых и бедных, каждая воспитанница получает строго по личным заслугам. Однако высоко почитается семейная честь, родовая доблесть. Сама «маман», подчеркнуто ровная со всеми, в равной мере строгая и доброжелательная, представляя Люду Влассовскую государю, непременно упоминает, что она дочь героя, погибшего под Плевной.

«—Твое имя, девочка? — спросил он...

— Влассовская! — отвечала я тихо.

— Славное имя славного героя! — Твой отец был убит под Плевной? — Заслуга его России незаменима... Государь хорошо помнит твоего отца, дитя; я знал его тоже и рад познакомиться с его дочерью...» (1, 90).

Посещение в один из праздников государем и государыней института, приглашение воспитанниц на утренник во дворец, прием во дворце по поводу вручения выпускницам медалей описаны Чарской «с натуры»; живо и точно, с деталями, передающими атмосферу времени, волнение девочек.

Подруга Люды юная княжна Нина Джаваха, которую любимец институток батюшка Филимон называет «чужестраночкой», возражая ему, говорит: «Я, батюшка, русская» (1, 53). Нина горда, что ее отец, князь Георгий Джаваха, — русский генерал.

Род князей Джаваха — один из древнейших в Грузии, знатен и богат князь, и его дочь Нина никому не уступает первенства. «Я княжна Джаваха, я должна хорошо учиться», — говорит девочка с высоко развитым чувством национального и сословного достоинства и с той же гордостью рассказывает, что ее покойная мама была простой лезгинкой, что «папа взял ее прямо из аула»(1, 20). Естественно, из самой жизни вырастала историческая общность народов Российского rocударства, закрепляясь в сознании институток как норма.

Маленькая Нина учится на отлично, ходит в «парфетках». Люда во всем хочет походить на свою смелую подругу. В повести «Записки институтки» Нина объединяет в себе светлое и доброе начало, хотя это вполне земная девочка, не по годам серьезная и не по-детски озорная. Но хрупкое здоровье княжны не выдержало климата Петербурга, и Нина Джаваха угасала на глазах подруги.

Как запоминаются праздники, так особенно запоминается бурное горе девочек по поводу смерти подруги. Люда Влассовская так выразительно рассказывала о чувствах к Нине, о ее смерти, о своем безысходном горе, что читатели не могли остаться равнодушными.

Дети в «Записках институтки» такие же разные, как и в жизни, — шалуны и смирные, живые как ртуть и увальни, злые, а точнее, обозленные и добрые, но неизменно отзывчивые на сердечность и ласку. Даже испорченные воспитанием, жизненными обстоятельствами, они безошибочно чувствуют доброго человека, их нельзя обмануть вешней приветливостью.

Традиционная для русской литературы тема Кавказа привлекает и Чарскую экзотикой, красотой величественной природы, свободолюбивыми романтическими характерами. В поле ее внимания Грузия, давно связавшая свою судьбу с Россией, и Дагестан, еще дымящийся после тридцатилетней войны и поражения Шамиля. События показаны через повседневную жизнь людей разных национальностей, на скрещении судеб и дорог русских, армян, лезгин, аварцев. Законы кавказской чести, гостеприимства, куначество отнюдь не снимают сложности межнациональных отношений, не всегда идиллически разрешаются конфликты, но все-таки добро побеждает зло.

Повесть «Княжна Джаваха» состоит из двух частей: первая часть - «На Кавказе», рассказывающая о жизни Нины Джавахи в Гори, живописном уголке Кавказа; вторая часть - «В институте», показывает жизнь девочки в закрытом учебном заведении.

Род князей Джаваха - один из древнейших в Грузии, знатен и богат князь Георгий Джаваха. Еще молодым офицером забрал из аула Марием, дочь Хаджи-Магомету за что мулла проклял христианку. До самой смерти дочери старик Хаджи-Магомет не мог простить ее христианской веры.

В первой части автор использует прием сравнения. Нина Джаваха видела в умирающей матери черную розу. «Черная роза, выросшая на краю пропасти в одном из ущелий Дагестана... Порывом ветра дикую розу унесло в зеленую долину... И роза загрустила и зачахла вдали от своей милой родины...» (2, 6). Марием умерла, тоскую по родному аулу, сестре Бэлле и отцу.

Взаимоотношения Нины и ее кузена Юлико раскрываются также через сравнение. Нина показана королевой, а Юлико - как паж королевы, преклоняющий перед способностями Нины бесстрашно скакать на коне Шалом, бродить одной по развалинам Башни смерти, обличить слугу Абрека в заговоре с душманами и воровстве семейных драгоценностей.

Глазами пажа с королевой показаны законы кавказского гостеприимства в ауле Хаджи-Магомета: гость всегда прав, с ним нельзя спорить, а тем более оскорблять.

Автор сравнивает Нину с орленком. «... И еще дорога. Холодная страна ... и девушки ... их много... орленок пойман и заперт в клетку... он задыхается и плачет... он рвется в горы». Это сравнение предвещает скорый отъезд Нины в Петербург.

На страницах повести присутствуют романтические преувеличения. Вот Нина в лохмотьях сазандара-музыканта странствует по долине Куре, попадает в шайку душманов, встречается с врагом Абреком, и только случайность ее спасает от гибели. Занимательность сюжета, рискованные ситуации на грани жизни и смерти, повышенная эмоциональность создают атмосферу очаровательного мира Кавказа. В лексике текста первой части повести присутствует много слов, имеющих отношение к Кавказу, например, «деда» -мать, «джаным» - душенька, «кунак» - приятель, «бешмет» - кафтан, обшитый галуном и другие. Каждое слово имеет пояснение. Эти слова вносят кавказский колорит в повесть.

Второй части «В институте» автор обращается к той же проблеме адаптации ребенка в закрытой среде. Для Лидии Чарской было важным подчеркнуть, что страх перед новой неведомой жизнью затмевает для ребенка даже впечатления от первой поездки по железной дороге. Как и в предыдущей повести автор использует прием контраста для того, чтобы показать психологические сложности, с которыми сталкивается ребенок вырванный из привычной для него жизни. Яркости и красочности Кавказа противопоставлен6 серый Петербург. Но если Людой Влассовской серость столицы принималась как данность, то эмоциональная и импульсивная Нина дает оценки увиденному: «Меня поразило серое, точно хмурящееся небо, на котором скупо светило северное солнце, и воздух без аромата роз и азалий, и чахлые деревья, и голые поля с пожелтевшею травою…Когда я вышла из вагона, мое сердце забилось сильно, сильно… Серое небо плакало… Дождик моросил по крышам больших домов. Люди, в резиновых плащах, под зонтиками, показались мне скучными и некрасивыми – мне, привыкшей к ярким и живописным нарядам нашей страны…»(2, 165).

Вновь автором описывается первичное впечатление девочки института, в котором она оказалась. Это и длинные коридоры, чисто отполированный паркетный пол, институтки «в форменных зеленых платьях и белых передниках», поведение будущих соучениц: «Они приседали перед начальницей робко и почтительно, опустив глаза, и спешили дальше»(2, 166).

Девочки также как и Люду Влассовскую принимают в свой круг Нину с плохо скрываемой неприязнью. Но Лидия Чарская, повторяя сюжетный ход, уже не только хочет показать детскую жестокость, но и объяснить, что это своего рода испытание, пройдя которое девочка вливается в среду своих сверстниц. «Вы не обращайте внимания на них, у нас принято «травить новеньких»… Глупые девочки, потом они отстанут, когда вы привыкните…»(2, 173). Но для Чарской, очевидно, важным было объяснить своим маленьким читателям, что сложность вхождения в коллектив зависит не только от ребенка, но и от самой сложившейся системы. Изолированные от общества девочки, пришедшие через процедуру «приема» в круг сверстниц не могу быть иными. Оказавшись в атмосфере зла и строгих правил, они сами вольно или не вольно начинают жизнь по этим законам, по сути, по законам толпы. Не случайно одна из будущих подруг Нины скромная и серьезная девочка Варюша Чикунина говорит: «В другом институте повторится то же самое… нельзя же в третий поступать… да и там то же… Тут, по крайней мере, maman – дуся, а там, в остальных, Бог весть какая» (2, 173).

Включение в текст такого разговора, на наш взгляд, не было случайностью. Лидия Чарская стремится объяснить, что жизнь закрытых учебных заведений – это сложившаяся, во многом жесткая, система, изменить которую невозможно: к ней можно только подстроиться, или сделать вид, что принял ее.

Через все институтские повести Чарской проходит тема еды. В повести «Люда Влассовская» неоднократно упоминается о скромности пиши, которую дают девочкам в обычные дни. Праздник же у воспитанниц всегда ассоциируется со вкусной едой. В повести «Княжна Джаваха» также множество эпизодов посвящено описанию институтской еды: «Я… с трудом заставляла себя выпить жидкий, отдающей мочалою чай и съесть казенную сухую булку» (2, 178), «Я старалась быстро проглотить кусок старой говядины…» (2, 193). В лазарете, куда попала Нина, еда была чуть лучше. Сиделка приносила больным мягкие белые булочки. В следующей повести «Люда Влассовская», повествующей о последнем году пребывания героини в стенах института, вновь возникнет та же тема: «В кухню ходили каждое утро…Эта обязанность была особенно приятной, так как мы выносили из кухни всевозможные вкусные вещи, вроде наструганного кусочками сырого мяса, которое охотно ели с солью и хлебом, или горячих картофелин, а порой в немецкое дежурство (немецкая дама была особенно добра и снисходительна) приносили оттуда кочерыжки от коченей капусты, репу, брюкву и морковь»(2, 153).

Плохая еда в институтах – это тоже часть системы. В повести «Княжна Джаваха» есть фраза, произнесенная одной из учениц: «Вот сестра мне пишет из N- ского института, чем их там кормят…ужас!...»(2, 173).

Причем о том, что тяготы жизни в институтах ни для кого не секрет писательница сообщает достаточно жестко. В праздничный день девочек вывели на прогулку. Им выдали темно-зеленые чужие пальто («пальто воспитанниц-католичек и лютеранок, ездивших в них в церковь по праздникам»(3, 113), «надели вязаные капоры с красными бантиками на макушке»(сочетание в одежде несочетающихся цветов зеленого и красного тоже доказывает скудность содержания девочек-институток), построили парами.

Но ярче всего раскрывается истинное положение дел в институтах в реакции на прогулку институток прохожих:

« - Что это? Приютских девочек ведут? – недоумевая, остановилась перед нами какая-то старушка… Ах, милашки! – воскликнула, проходя под руку с господином, какая-то сердобольная барынька. – Смотри, какие худенькие! – жалобно протянула она, обращаясь к мужу.

- От институтских обедов не  растолстеешь, да и заучивают их там, этих институток, - Сердито молвил он»(1, 113).

Автор сосредотачивает свое внимание на том, насколько трудно проходила адаптация главной героини. В отличие, от Люды Влассовской, у Нины не было покровительницы и поначалу пришлось нелегко, потому что «новенькая» отчаянно нуждалась в утешении, тепле, сочувствии.

Нина трудно вживалась в пестрый коллектив. Это было связано с тем, что девочка совершенно не умеет не только лгать и лицемерить, но и вообще скрывать собственное мнение. Например, она искренне не понимает, почему нельзя рассказывать начальнице о проделках девочек.