Символика цвета в романе Ж.К. Гюисманса "Наоборот"

Герой романа- Дез  Эссент как раз –таки протестует всеми силами против мещанского уклада  и буржуазного образа жизни. В хронотопической структуре романов Гюисманса мы наблюдаем зарождение элементов поэтики символистской прозы. Показательным в данном отношении является вырастающий до символа топос Дома в романе «Наоборот». Декадентское представление о замкнутости пространства трансформируется в символистской эстетике в осознание пространства как некого постоянного препятствия, которое необходимо преодолевать. [21] Также очень показательны образы- символы безобразных цветов, которые в романе олицетворяют социальные слои общества и людские пороки: «Дез Эссенту казалось, что цветочную лавку можно уподобить обществу со всеми его социальными прослойками: бывают цветы трущоб - нищие и обездоленные обитатели мансардных подоконников, старых глиняных чашек и молочных банок, -- скажем, левкои; есть цветы-обыватели - заурядные, напыщенные и ограниченные хозяева расписанных фигурками фарфоровых кашпо, -например, розы; и еще, конечно, водятся цветы-аристократы -орхидеи -прелестные, нежные, трепетно-зябкие экзотические создания, столичные отшельники, обитатели стеклянных дворцов, цветочная знать, живущая особняком, в стороне от уличной зелени и мещанской флоры. » [2]

Общество, на язвы которого указывает Гюисманс, проходит той же вереницей пороков и зла, что и у Шарля Бодлера. Только Гюисманс выбирает для своего героя роль порицателя, в то время как Бодлер, будучи не прозаиком, а поэтом, скорее указывает на пороки, а не анализирует или осуждает. Цветы зла Гюисманса – это, прежде всего, женщины, которые, подобно средневековому понятию «розы с шипами», символизирующему женщину как сосуд зла и порока, подвергаются  критике и объявляются  – продажными существами, хотя Дезэссент, еще до «заключения» в Фонтене, имеет дело сугубо с проститутками, не пытаясь даже найти любовь и построить семью.

Центром цветочной  символики женщины в романе «Наоборот», помимо цветка-сифилиса, явившегося Дез Эссенту во сне, становится «Саломея» Гюстава Моро. Лотос в ее руках – центральный знак порочности, безжалостности, беспринципности женщины. Она совершает зло, даже не вдумываясь – зачем, являясь лишь орудием зловещих замыслов Иродиады. Она сама похожа на лотос, который изгибается в ее руках как змея, готовая ужалить любого, кто к ней прикоснется. Гюисманс указывает на то, что символика лотоса на полотне Моро многообразна и подвластна неоднозначной расшифровке. «Дез Эссент  все  пытался понять символический смысл цветка. Являлся  ли лотос   фаллическим,   как   в   индуизме,  символом?  Или  был  для   Ирода жертвоприношением  девственности,  кровью  за  кровь, раной за  убийство?  А может, являлся аллегорией плодородия, индуистским образом полноты бытия, или! олицетворял  цветок  жизни, вырванный из рук женщины жадными  руками  самца, обезумевшего от страсти? 
     Или, может быть, художник, вручив богине священный цветок,  имел в виду смертную женщину и сосуд нечистоты, от которого пошел грех и беззаконие? Или даже вспомнил об  обычаях древних египтян и их погребальном  обряде: жрецы и посвященные  в тайны бальзамирования кладут тело на скамью из яшмы, крючками извлекают  мозг через  ноздри,  а внутренности --  из надреза в левом  боку; затем они умащают мертвеца смолами и  душистыми снадобьями,  золотят ногти и зубы, но прежде кладут в  гениталии,  чтобы очистить покойника,  воплощающие целомудрие лепестки лотоса». [7]

      Таким образом, “слишком истонченный,  рафинированный натурализм в дальнейшем своем развитии переходит в декадентство. Натуралистическая чувственность истончается до чувственности декадентской. Чувственность сексуальную, чувственность красок, звуков и запахов, все чувственное восприятие вселенной сначала Гюисманс берет натуралистически, потом декадентски, наконец, мистически. Гюисманс показывает, что углубленная и утонченная чувственность ведет от натурализма к мистицизму”.[15]

1.2. Символика цвета в различных теориях.                                                Так  как тема данного исследования звучит «Символика цвета в романе Ж.К.Гюисманса «Наоборот»», то в первую очередь нам необходимо обратиться к понятию «символ».

С точки зрения С.С.Аверинцева, символ (греч. σύμβολον – знак, опознавательная примета) – универсальная категория эстетики, лучше всего поддающаяся раскрытию через сопоставление со смежными категориями образа, с одной стороны, и знака – с другой. [10,с. 155-156]

Вот определение, которое даёт Большой Энциклопедический словарь: «символ - (от греч. symbolon – знак – опознавательная примета), 1) В науке (логике, математике и др.) то же, что знак. 2) В искусстве характеристика художественного образа с точки зрения его осмысленности, выражения им некой художественной идеи».   [22, с.989]

Толковый словарь  русского языка Ушакова даёт несколько  иное определение : «символ - (символ ·устар. ), символа, ·муж. ( ·греч. symbolon - знак, ·первонач. условный опознавательный знак для членов какой-нибудь организации, тайного общества). Предмет или действие, служащее условным знаком чего-нибудь, выражающее, означающее какое-нибудь понятие, идею. [28]

Символ (от греч. – знак, опознавательная примета; в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля - «сокращенье, перечень, полная картина, сущность в немногих словах или знак») – по словам А.П. Квятковского, «многозначный предметный образ, соединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности».

Символом могут  быть предметы, животные, природные  явления, различные признаки предметов, недосказанные действия, полупрозрачные намеки, личностное восприятие деталей окружающего мира. Символ часто прибегает к скрытому сравнению или уподоблению. Не случайно символ или символический образ в литературе, различных видах искусства оказывается приложим практически ко всем, даже самым неожиданным, сторонам жизнедеятельности. Символическое начало всегда присутствует и при создании запоминающихся литературных характеров-образов, и при мифотворчестве.

«Символ – от греческого слова symbolon – связь, сущность в немногих знаках. Обычно под символом мы разумеем картинное изображение с переносным иносказательным значением. Там, где нельзя дать предмет, там рождается символ для выражения несказанного, неизреченного путем соответствий между внешним миром и миром наших мечтаний, при этом видимый предмет, посредством которого художник иносказательно выражает свои идеи и неясные настроения, не только есть нечто, но и означает нечто, намекая на нечто иное, стоящее вне его сущности, но связанное с ним больше, чем простой ассоциацией. Пользуясь символами, художник не показывает вещи, а лишь намекает на них, заставляет нас угадывать смысл неясного, раскрывать « слова-иероглифы»».[25, стлб. 773-774]

«Символ— предметный или словесный знак, условно выражающий сущность к.-л. явления с определенной точки зрения, которая и определяет самый характер, качество С. (революционного, реакционного, религиозного и др.). С. могут служить предметы, животные, известные явления, признаки предметов, действия и т. п. (напр., лотос — С. божества и вселенной у индусов; хлеб-соль — С. гостеприимства и дружбы; змей — С. мудрости; утро — С. молодости; голубой цвет — С. надежды; символичны танцы, обряды). <...> В основе своей С. имеет всегда переносное значение. Взятый же в словесном выражении — это троп».[9, с. 348-349]

«Символ - многозначный предметный образ, объединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности. С. строится на параллелизме явлений, на системе соответствий; ему присуще метафорическое начало, содержащееся и в поэтических тропах, но в С. оно обогащено глубоким замыслом. Многозначность символического образа обусловлена тем, что он с равным основанием может быть приложен к различным аспектам бытия. Так, в стихотворении Лермонтова « Парус» <...> родство двух разноплановых явлений (личность и стихия) воплощено в символическом образе одинокого паруса». [29,с. 263]

Павел Флоренский: «Символ  – такого рода существо, энергия  которого срастворена с энергией другого, высшего существа, поэтому  можно утверждать, - хотя это и могло бы показаться парадоксальным, - что символ есть такая реальность, которая больше себя самой. ....Символ есть такая реальность, которая, будучи сродной другой изнутри, по производящей ее силе, извне на эту другую только похожа, но с нею не тождественна. ...символика не измышляется кем бы то ни было, не возникает чрез обусловливание, а открывается духом в глубинах нашего существа, в средоточии всех сил жизни и отсюда изводится, воплощаясь в ряде последовательных, друг на друге наслояющихся оболочек, чтобы наконец родиться от познавшего и давшего ей воплотиться созерцателя. ... От нас зависит только - изучить или не изучить язык символов, углубить свое изучение, или остановиться, наконец, - изучать его преимущественно в том или другом направлении. Основание символики - самая реальность».[23,с.424-425]

Интересно мнение  А.Ф. Лосева на трактовку определения  «символ». Его взгляды представляют интерес и вызывают споры и  дискуссии не только в России, но и на Западе. Это обусловлено обширностью круга проблем, затронутых мыслителем, специфическим методом анализа и рассуждения, присущим Лосеву. А также синтезом различных философских позиций, методологических принципов в его произведениях.

Несомненно, что учение о  символе, символизм занимает особое место в творчестве философа. Само понятие символа не дано им в формальном, позитивном отношении. Что такое символ для Лосева – это вопрос, на который нельзя ответить однозначно, только обращением к формулировке содержания этого понятия в  текстах мыслителя: в «Философии имени», в «Античном космосе и современной науке»,  « Очерках античного символизма» и других. В трактовке символа А. Лосев примыкает к  традиции реалистического символизма. По мнению философа, «… символ не указывает на какую-то действительность, но есть сама эта действительность. Он не обозначает на какие-то вещи, но сам есть эта явленная и обозначенная вещь. Он ничего не означает такого, чем бы он сам не был. То, что он сам обозначает, и есть он сам; и то, что он есть сам по  себе, то он и обозначает ». [11, с. 876]

Ю.М. Лотман, например, выделяет три различных лингвистических

классификации, в которых определяется, что такое символ: «Соссюр противопоставил символы конвенциональным знакам, подчеркнув в первых иконический элемент. Напомним, что Соссюр писал в этой связи о том, что весы могут быть символом справедливости, поскольку иконически содержат идею равновесия, а телега – нет. По другой классификации символ определяется как знак, значением которого является некоторый знак другого ряда или другого языка. Этому определению противостоит традиция истолкования символа как некоторого знакового выражения высшей и абсолютной незнаковой сущности».

Функциональное  определение символа сформулировано у Ю.М. Лотмана в работе «Внутри мыслящих миров», где автор исходит из того, что любая «лингво-семиотическая система ощущает свою неполноту, если не даёт своего определения символа». Собственно символ для любой семиотической системы является тем ядром, без которого какие-то сущностные характеристики самой этой системы остаются незадействованными.

В первую очередь символ представляет собой некоторый текст: «представление о символе связано с идеей некоторого содержания,   которое, в свою очередь, служит планом выражения для другого, как правило, культурно более ценного, содержания», где понятие текста самым очевидным образом противостоит понятию знака, подчёркивая в первом момент континуальности, во втором – момент дискретности; кроме того, введение аспекта «культуры» возвращает нас не к индивидуально-личностному восприятию символа, но к социальному бытию искусства вообще.

Символ представляет собой  нечто выделенное из окружающего рядоположенного семиотического контекста: здесь подчёркнут момент архаичности и устойчивости, позволяющий символу выступать свёрнутым генератором культурной памяти (одна из социальных функций искусства вообще); выделенность внутри однородного семиотического поля позволяет символу сохранять самотождественное значение: «символ, представляя законченный текст, может не включаться в какой-либо синтагматический ряд, а если и включается в него, то сохраняет при этом смысловую и структурную самостоятельность», где сам символ представляет своего рода текст в тексте, где символ, включаясь в текст, тем не менее «существует до данного текста и вне зависимости от него».

В отношении своей природы  символ реализуется одновременно как  знак (напомним, что для Ю.М. Лотмана знак (значение) – это прежде всего

информационный  инвариант) и как некоторая незнаковая сущность: «С одной стороны, пронизывая толщу культур, символ реализуется в своём инвариантной сущности. В этом аспекте мы можем наблюдать его повторяемость. Символ будет выступать как нечто неоднородное окружающему его текстовому пространству, как посланец других культурных эпох (других культур), как напоминание о древних («вечных») основах культуры. С другой стороны, символ активно коррелирует с культурным контекстом, трансформируется под его влиянием и сам его трансформирует. Его инвариантная сущность реализуется в вариантах. Именно в тех изменениях, которым подвергается «вечный» смысл символа в данном культурном контексте, контекст этот ярче всего выявляет свою изменяемость». Здесь подчёркнута общекультурная значимость символа, его специфика внутри социального бытия. [13,с. 160]

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что большинство исследователей и литературоведов определяют символ как некий предметный или словесный знак, характеризующий художественный образ с определённой стороны, и дающий представление о воспроизводимой художником действительности в разных ракурсах, связанных с явлениями быта, с явлениями исторического характера, сказаниями, верованиями и т.д.. Символ как знак (или вообще нечто материальное) есть знак некоторой риторической системы в целом (целостного текста), функционирующий в состоянии модели, обогащённой символическим (трансцендентным значением).

Функция символа  связана с «интеграцией коллективного  сознания в рамках единого смыслового пространства» и с «предельной  индивидуализацией смысловых «миров»». Диалогическая структура символа выполняет интегративную и индивидуализирующую функции.

Проблема цветового символизма является одной из центральных при изучении взаимосвязей между цветом и психикой. Происхождение цветового символа, его содержание, отношение к тем или иным явлениям и событиям в жизни людей, межкультурные различия в цветовой символике – вот одни из главных вопросов этой проблемы.