Политическая реформа и проблемы демократии в Китае

Очевидно, что люди, находящиеся  в центре политической системы страны, активно размышляют об этих фундаментальных проблемах. Вопрос в том, будут ли и каким образом эти идеи претворены в жизнь. Китай в последние годы стоит на пороге перехода от старой системы, основанной на авторитете и мнении одного или нескольких лиц, правящих страной, к государству, которое управляется по общепринятым и обязательным правилам. Институционализация власти – это общий принцип во всех странах, успешно перешедших к демократии. Проводимые Китаем эксперименты с местными выборами, реформой судебной системы и усилением общественного контроля – все это составляет часть перехода к системе, в большей степени основанной на правилах. Эту же цель преследуют способы, с помощью которых китайское общество продолжает открываться и диверсифицироваться, способствуя созданию гражданского общества¹¹⁰.

Прогресс институционализации  в ближайшие несколько лет  может в значительной мере зависеть от определяющей политической эволюции Китая – в сторону смены  руководства. То, как страна справляется  с передачей власти на самом верху, посылает совершенно определенный сигнал всем нижестоящим уровням власти. В этом отношении Китай уже  прошел часть пути. Стать преемником Мао Цзэдуна означало оказаться  в самом опасном положении, которое  только можно вообразить. У Дэн  Сяопина были свои проблемы с назначением  надежного преемника; он оставался  самым влиятельным человеком  в Китае почти десятилетие  после ухода со всех официальных  постов в 1989-м. Первая мирная передача власти в современной истории  Китая была осуществлена его преемником Цзян Цзэминем, который вручил свои полномочия Ху Цзиньтао. Цзян остается влиятельным лицом за кулисами, но с Дэном Сяопином его никто не стал бы сравнивать.

И Китай, и весь мир сильно изменились; процесс выбора лидеров  страны должен быть институционализирован. Проблема заключается в том, что новый приемлемый процесс передачи власти еще только предстоит выработать, а до тех пор было бы неразумно отказываться от старой системы.

Китай находится в неопределенном состоянии переходного периода. Некоторые члены партии даже предложили, чтобы преемник Ху Цзиньтао на посту генерального секретаря ЦК КПК был определен голосованием всего состава ЦК, когда Ху Цзиньтао уйдет в отставку в 2012 году¹¹¹. Способ, которым будет избран преемник Ху Цзиньтао, станет безошибочным индикатором того, какое политическое будущее видится нынешнему поколению китайских лидеров. Этот способ покажет, верят ли они, как Сунь Ятсен столетие назад, что демократия – наилучший путь к процветанию, независимости и свободе, для достижения которых китайский народ так долго боролся и ради которых он приносил жертвы.

Рассмотрев концепции на перспективы демократии в КНР самих китайцев, обратим наш взор на Запад, где есть две основные точки зрения.

Представители первой полагают, что Китаю неизбежно придется принять ту или иную разновидность  западной либеральной демократии. Главный  аргумент состоит в том, что глобализация, а также творческие инновации  в науке, искусстве и бизнесе  сделают свободу выражения и  организации необходимыми для китайского общества. Демократизация в той или  иной форме представляется неминуемым побочным эффектом – тем более  что к ней стремится быстро формирующийся средний класс. Этим исследователям кажется, что в течение  следующих двух десятилетий КНР  перейдет к восточноазиатской разновидности  демократии¹¹².

Представители второй школы  утверждают, что произойдет это нескоро, и процесс будет очень трудным. Китайское правительство заключило  со своим народом общественный договор, в рамках которого оно гарантирует  гражданам устойчивый и неуклонный рост экономики в обмен на их добровольное согласие с ограничением традиционных «западно-либеральных» свобод. Такое неуверенное хождение по натянутому канату способно принести определенные плоды, но не на длительную перспективу. В какой-то момент кризис, вызванный природной катастрофой, внутренними беспорядками или эпидемией, опрокинет систему и приведет к ее коллапсу¹¹³.

Примечательно, что такой  шок уже случился в 2008 году. Но назывался  он «мировой финансовый кризис» и  был крахом не китайских банков, а западной финансовой структуры, сорвавшейся  в штопор, из которого ей еще предстоит  выбраться. Несмотря на непрозрачность системы, колоссальные непроизводственные активы, неэффективное управление, государственный контроль, кумовство  и прочие пороки, финансово-экономическая  модель КНР устояла. Китайские банки  стали крупнейшими финансовыми  учреждениями мира. Какой парадокс и какая ирония.

Рассмотрев различные точки зрения на перспективы демократии в Китае, на практике мы можем увидеть, что прогресс в демократизации китайского общества наметился явный. Об этом можно судить не только по тем фактам, что мы перечислили ранее, но и изучив участие общества в управлении страной. Помимо сельских выборов, в Китае реализуется принцип «внутрипартийной демократии», при котором в низших эшелонах партии вводятся конкурентные выборы. Все шире используется «консультативная демократия», когда с жителями городов и поселков обсуждают планы строительства в данной местности. Система законов и юридическая инфраструктура быстро формируется, хотя в отличие от Запада, где практикуется состязательное право, главным способом урегулирования споров остаются посредничество и компромисс. Одним из наиболее влиятельных учреждений Китая является Государственное ревизионное управление, которое раскрыло несколько крупных афер и хищений бюджетных средств, включая печально известные «фиктивные СЭЗ», специальные экономические зоны, с помощью которых некоторые ловкие дельцы обобрали казну, похитив немалые суммы¹¹⁴. Зачастую вскрытие подобных фактов не влечет за собой никаких последствий, однако все чаще расплата настигает даже высокопоставленных партийных функционеров – в некоторых случаях вплоть до смертной казни.

Однако не подлежит сомнению, что представление Запада о том, как должна была бы выглядеть конфуцианская  демократия, скорее всего не совпало  бы с мнением о ней самих  китайцев. Налицо факт, что сегодня  центральное руководство пользуется поддержкой большинства китайского населения, которое верит, что жизнь  постепенно улучшается. Жалобы и недовольство вызваны произволом и коррупцией местного чиновничества. Пока цензура  и прочие ограничения не отражаются на 90% повседневной деятельности простых  людей, они будут склонны давать правительству кредит доверия и  даже прощать ему излишества и  явные промахи, коль скоро они  не носят катастрофического характера. Это впечатление станет усиливаться  по мере того, как запрет на свободное  выражение взглядов начнет постепенно ослабевать, даже если неявные и  размытые ограничения все же останутся. Одним словом, если перефразировать Линкольна, китайцы в собственных стратегических интересах будут принимать «правительство, созданное из народа и для народа», но не народом.

И в заключение мы бы хотели показать взгляд на перспективы развития демократии в КНР изнутри правящей элиты страны, а точнее партии. В отчетном докладе ЦК КПК в 2007 г. на XVII съезде подтверждена стратегическая установка на сочетание социализма и реформ, государственного регулирования и рынка, социальной справедливости и экономической эффективности. «Только в социализме - спасение для Китая, только реформа и открытость обеспечивают развитие как Китаю, так и социализму и марксизму», - подчеркивается в резолюции съезда по докладу Ху Цзиньтао¹¹⁵. Главную причину успешности реформ китайские коммунисты видят в том, что в стране «был проложен путь социализму с китайской спецификой и создана соответствующая теоретическая система». Говоря принятым сегодня в России языком, у КПК есть концепция. Отдавая дань предшественникам – от Маркса до Цзян Цзэминя – нынешний генеральный секретарь в ряде формулировок дал понять: ведущим элементом в системе «социализм-рынок» является первый. Это принципиально важное уточнение. Среди российских востоковедов существуют разные мнения о сути и направлении эволюции Китая. Некоторые авторы ставили вопрос о том, что современная китайская модель является «постсоциалистическим капитализмом»¹¹⁶. Решения последнего съезда ответили на этот вопрос отрицательно.

При сравнении с материалами  предыдущего съезда КПК в докладе  Ху Цзиньтао 2007 г. заметны более частое употребление слова «социализм» (в  сочетаниях «социалистическая рыночная система», «новая социалистическая деревня», «социалистическая демократия») и  отсутствие таких выражений, как  «рыночная система», «рыночный экономический порядок». Системность связке «государство–рынок» придает именно государство. Самое главное доктринальное нововведение нынешнего руководства – «научная концепция развития» – ясно указывает на приверженность целенаправленному и сознательному формированию будущего страны (этот пункт был включен XVII съездом КПК в новую редакцию устава партии).

Раскрывая в общих чертах содержание принятой концепции развития, нынешний генеральный секретарь  ЦК КПК заметил, что «в центре развития находится человек как основа основ». Императивы концепции –  всесторонность, гармоничность и  устойчивость развития. Ее методология, согласно Ху Цзиньтао, – единое и  комплексное планирование. Теоретическая  основа – китаизированный марксизм (данного положения не было в докладе  Цзян Цзэминя 2002 г.)¹¹⁷. Это словосочетание в Китае обычно ассоциируется с именем Мао Цзэдуна. Иначе говоря, китайский социализм вновь представлен во всей его исторической полноте, без каких-либо изъятий.

Доктринальные и кадровые изменения дают достаточно оснований  полагать, что острые дискуссии о  пути развития страны, развернувшиеся между двумя последними партийными съездами, завершились с перевесом  левых сил. В то же время достижения страны в создании рыночной среды  и инфраструктуры оценены по достоинству, не подвергается сомнению и ценность западного экономического опыта¹¹⁸. Кроме всего прочего, в последние несколько лет были успешно завершены реформа государственных предприятий и санация банковской системы.

Принципиально важным положением документов съезда стал тезис о том, что Китай по-прежнему находится  на начальном этапе социализма. Именно такие «координаты» страны назывались и в докладе премьера КНР Вэнь Цзябао на мартовской сессии Всекитайского  собрания народных представителей (ВСНП) и в его статье в «Жэньминь  жибао». Такая постановка вопроса  нынешним, условно говоря, «тандемом» китайских лидеров (в действительности руководство страной теперь – коллегиальное), как нам представляется, имеет глубокий смысл.

Как мы видим, все аналитические  исследования исходят преимущественно  из западных моделей, а потому отражают присущие им предпосылки и ценности. Но Китай не простое государство, а целая цивилизация, которой  больше пяти тысяч лет. На протяжении всей истории держава демонстрировала  отличительную способность сохранять  присущий ей характер, усваивая в то же время уроки, полученные благодаря  контактам с окружающим миром. Более  того, Китайская Народная Республика – это страна многочисленных парадоксов. Будучи без пяти минут сверхдержавой, Китай остается развивающейся нацией. Являясь государством-цивилизацией размером с континент, Китай представляет собой авторитарный режим с некоторыми чертами демократии. Это динамичное светское государство с традиционным конфуцианским стержнем. Китайское общество отличает социальное и гендерное равенство, но в нем присутствуют колоссальные диспропорции в доходах и большие различия между регионами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Проведенное исследование теории и практики демократизации Китайской Народной Республики в рамках модернизации Китая позволило решить поставленные нами задачи.

На основе проведенного исследования сформулированы теоретические и практические выводы в отношении дальнейшего возможного пути развития демократизации Китая в современных условиях и обозримой перспективе.

При осмыслении проблем развития современного государства важную роль играет изучение разнообразного опыта  демократии. Большинство экспертов  готово воспринимать это многоообразие  только в рамках «западного демократического канона». Мы же постарались посмотреть на проблему шире.

В современном периоде  мировой истории происходят существенные сдвиги в соотношении экономической мощи между Востоком и Западом. Этот тезис не вызывает споров. Картина дополняется дискуссиями о кризисе западной демократии, идеологическими борениями между представителями разных социальных групп и соответствующим ростом взаимных обвинений. Вместо унификации политического опыта, заметен рост разделительных линий между разными народами и обществами, в том числе на Западе. Нельзя не сказать о признаках пассивности по отношению к общим проблемам человечества. Евросоюз, например, погружен в решении проблем, важных только для него.

На этом фоне несомненный  интерес представляет модель управления обществом в Китае, которая выступает, условно говоря, в оппозиции западной.

Дело не только в том, что  даже западная модель демократии внутренне  разнородна. В мире существуют другие модели демократии, незападные. Их изучение необходимо – особенно если эти  модели в принципе отвечают западному  пониманию предназначения демократии, но при этом соответствуют местной незападной специфике по функциям и к тому же являются эффективными.

В Китае существует вертикальный процесс управления, вектор политических импульсов идет сверху вниз. Однако вдоль этой вертикали происходит очень активное взаимодействие. При  этом наблюдается единство цели, осознание  базовых, четко определенных условий.

В параллель западным демократическим  моделям, вертикальная демократия в  Китае в достаточно полной мере учитывает  китайский опыт, китайскую историю  и китайские модели взаимодействия по вертикали. В ходе этого взаимодействия по существу и формулируются долгосрочные цели, идет процесс взаимной адаптации  участников процесса к меняющимся условий.