Региональная политика и национальная безопасность

Так формируется современное  региональное видение проблемы. С  этим понятием связывается комплексный  дисциплинарный подход к региональным исследованиям, предполагающий изучение политических измерений дихотомии «центр-периферия», а также своеобразия региональных политических процессов и механизмов, разрешения региональных конфликтов.

Зачастую в современной  политологии идея и практика регионализма связывается со стратегией региональных элит, направленной на расширение ими своих прав. Речь идет о процессах самоструктурирования общества, политической и экономической мобилизации регионов. Очевидно, что регионализм отвечает пространственной стратификации общества и направлен на извлечение преимуществ из естественного территориального деления современных обществ. Если в качестве цели выдвигаются расширение политических прав, достижение политической автономии, то можно говорить о регионализме политическом, отвечающем региональной стратификации политического пространства. Помимо прочего, регионализм нацелен на сглаживание контрастов между центральными и периферийными регионами, выполняя таким образом стабилизирующую функцию.

Радикальные сдвиги последних  десятилетий - становление комплексной, плюралистической, многомерной и многополярной реальности современного мира - коренным образом благоприятно отразились на судьбе регионализма: значимость этих процессов возросла и как следствие - формируется собственная институциональная система регионализма.

Сегодня в российской политологии  с понятием «регионализация» зачастую связывается характеристика комплексного процесса перераспределения властных компетенции, передачи функций от национального  на региональный уровень; появление  и развитие новых институциональных форм, отвечающих новой роли регионов в процессе принятия решений на национальном и наднациональном уровнях. То есть отечественная политическая регионалистика рассматривает политическую сферу регионов прежде всего как административно управляемые территории, совпадающие с границами республик, краев, областей и автономных округов (субъектов Российской Федерации), а также с границами территорий, входящих в федеральные округа и межрегиональные экономические ассоциации. В этом контексте функции политической регионалистики известны постольку, поскольку субъекты региональной политики вступают в политические отношения, то есть отношения по распределению и использованию государственной власти в регионе на основе политических интересов, целей, установок, ценностных ориентации, верований, идеалов, которыми субъекты региональной политики руководствуются в своей деятельности. Отсюда знание о регионе, как оно представлено в отечественной политологии, расширяет значение пространственного аспекта. Однако в российской регионалистике стремление совместить экономические теории и исследования элит с анализом территориально-административных границ не сопровождается выделением социальной конструкции «регион» в качестве самостоятельного объекта. Множество определений региона, на которые ссылаются наши исследователи, фиксируя исторические, географические, экономические, природные, этнокультурные признаки, не раскрывают самой природы этого явления. В них нет упорядоченности, концентрации на осевом признаке, нет действия и нет целостности. Между тем изучение признаков и системообразующих факторов показывает, что региональная интеграция обусловлена механизмами и процедурами, придающими ей эффективность и способность эволюционировать в пространстве. Эмпирические исследования показали, что феномен региона можно рассматривать как форму локализации и способы контроля узловой проблемы, характерной для социального пространства в зоне ее влияния.

Выше говорилось о том, что в западной политологии понятие  «регион» характеризуется как собирательная. Так, в европейской Хартии регионализма 1988 г. оно определено «функционально»: гомогенное пространство, имеющее физико-географическую, культурную и языковую близость, а также общность хозяйственных структур и исторической судьбы. В СССР практика регионального хозрасчета предшествовала концептуальному осмыслению роли региональных отношений. Политический смысл «регион» обрел в постсоветских дискуссиях о федерализме, партстроительстве и выборах. Международное право так же не раскрывает понятие «регион», хотя в Уставе ООН (ст. 52), отмечается «не препятствует существованию региональных соглашений или органов», если они и их деятельность совместимы с целями ООН.

Итак, в мире содержательно  становление и развитие региона  связаны с процессами распределения власти. Сегодня ученые склоняются к тому, чтобы признать: исторически регионы возникли раньше, чем государства.

Очевидно, что в пространстве государства особое внимание уделяется  сохранению власти на территории. То есть возникновение института национального государства способствовало институализации центра как силы, способной подчинить своей юрисдикции раздробленные территории. В XX веке представления об управлении пространством подверглись существенным корректировкам. Эта проблема приобрела правовое, экономическое, культурное измерение. Оказалось, что жестко, пространственно ограниченное не является совершенной для современности формой социальной организации. Дело в том, что если господствует идея государства как института, где существует иерархия контроля, то в рамках этой иерархии регион наделяется свойством гибкости, первичности, способности к спонтанной трансформации.

То есть в  начале XXI века в современных условиях, даже в рамках жестко определенных границ национального государства смещаются понятия «центр» и «периферия». Пространство центра трудно выявить, потому что оно определяется не только географическим, но и политическим делением. Соответственно и сегодня не исключена возможность поиска регионами собственного  пространства   своего центра, как это уже было в России в 1990-е годы. И все-таки именно существование региона позволяет связать универсалистские тенденции современного социума с практиками и событиями, ориентированными на сохранение локальности, особенности. Для современного государства, решающего проблему отношения «центр - периферия», механизмы взаимодействия универсального и глобального имеют особое значение. Именно они играют существенную роль в процессах объединения территорий и продвижения общегосударственной политики. Для самого региона важно, что и локальное, и национальное присуще ему. Динамика регионального развития не укладывается в простые схемы, она носит спонтанный характер. Короче, принципом организации современного региона как элемента социальной системы являются изменение, трансформация. В начале XXI века в конкретном пространстве любого региона постоянно присутствуют моменты «разрушения и перераспределения территориальных границ политической и экономической власти.

Практика политического  регионализма как в мире, так и  в России сегодня определяется во многом стабильностью власти государства. Институализация региона - это процесс  упорядочения организации пространства, приобретающего новое, политическое и социальное содержание в глобализующемся мире.

Итак, региональные процессы противоречивы и разнонаправлены  в своей динамике. Они могут  заключать в себе как стремление к обособленности, так и тенденции к различного рода интеграции. Регион, как правило, испытывает потребность в федеративной оформленности своего правового статуса. Представление региональной структуры не в виде наборов элементов, а через способ взаимосвязи их между собой позволяет вычленить функции каждого элемента в общегосударственной системе. Следует иметь в виду и внутреннюю структуру региона, в которой также можно выделить свои центр и периферийные зоны. Основными критериями определения региональных границ обычно считают природно-географический, экономический, культурный, геополитический. При этом следует, видимо, отказаться от единой схемы и признать, что применительно к каждому региону этот набор будет иметь свою специфику с разным набором признаков. Перемены в их структуре могут повлечь за собой изменение территориальных очертаний регионов. Но, несмотря на динамичность административных и экономических границ, региональное сообщество имеет достаточно прочную устойчивость и долгую историческую инерцию в осознании своего единства. С этими трудностями и сталкивается федеральная власть в период президентства В. В. Путина. Проводя административную реформу, которая не могла не затронуть интересы и статус региональных элит, она осознает, что сложности в поисках адекватного решения неизбежны. Очевидно, что региональные элиты, как и в 1990-е годы остаются опорой региональной власти, в 1990-е годы упрочение власти региональной элиты было связано с ее возможностями обеспечить экономическую и социокультурную независимость региона - вверенной ей федеральной властью территориально-административного образования. Российские регионы по-разному поняли и реализовали полномочия, полученные ими от федеральной власти ельцинской поры. Задачи, поставленные перед региональной элитой федеральной властью в период президентства В. В. Путина, носят принципиально другой характер. Во-первых, сегодня жизнедеятельность российских регионов рассматривается не только в контексте федеральной политики России, но и в их соотнесенности с реалиями глобальной экономики современного мира. Во-вторых, регион сегодня воспринимается не столько как административно-территориальная единица, сколько как сои и о культурный организм, носитель определенной энергии саморазвития. В этом контексте любой российский регион потенциально несет в себе ресурсы не только центростремительного развития, то есть ресурсы, служащие укреплению российской государственности, российской экономики, российской культуры - короче, цивилизационной целостности России, но и центробежные тенденции - стремление обрести собственную экономическую и социальную идентичность через участие в глобальном производстве, обмене ресурсами и пр. Зачастую эта «центробежность» (сознательно или бессознательно) предполагает игнорирование интересов государства «Россия» как самостоятельного участника глобальной экономики, информационного обмена, трансферта, социокультурных ресурсов.

Примерами этой региональной и объективно понятной оппозиции «центр-регион» являются усилия региональных элит противостоять  процессу укрупнения территориально-административных единиц на территории РФ. Вот один из примеров. В Томской, Новосибирской и Кемеровской областях созданы инициативные группы для проведения референдума по созданию Сибирской республики. Как заявил секретарь инициативной группы в Томской области Евгений Глушаков-Гарин, «близится к завершению процесс формирования таких структур в Красноярском и Алтайском краях, а также в Хакасии». В конце декабря активисты намерены официально зарегистрировать свои инициативы в органах госвласти и избирательных комиссиях.

В начале 90-х  годов, как известно, губернатор Свердловской области Эдуард Россель пытался  создать Уральскую республику. За эту инициативу он поплатился креслом, которое удалось вернуть только через несколько лет. Сегодня  укрупнение регионов не только не возбраняется, но и поощряется федеральными властями. Когда процесс укрупнения регионов был только запущен, тогда еще глава президентской администрации Дмитрий Медведев так объяснял необходимость всех этих объединительных хлопот: «Что мы оставим в наследство потомкам: гармоничное федеративное государство или набор абсолютно разных по размеру и экономической силе кусочков страны? Идея укрупнения регионов - вариант осмысленного развития Федерации в рамках существующей Конституции». Очевидно, что главный аргумент сторонников укрупнения - проблема управляемости территорий. И как бы ни критиковалась эта позиция региональными элитами, очевидно, что федеральная власть действует, опираясь на более выверенную аналитику динамичного развития региона в глобализирующемся мире начала XXI века.

Достаточно  прагматичная власть в лице президента В. В. Путина на осуществление инвестиционных проектов в Красноярском крае (к  которому примкнули Таймыр и Эвенкия) выделила 7 млрд. руб. А всего этот объединительный проект обойдется федеральному бюджет в 20 млрд. руб.

Опыт укрупнения показал, что главной проблемой  для федерального центра становится местная политическая и экономическая  элиты. Именно ими сорваны процессы объединения Республики Алтай и  Алтайского края, а также Краснодарского края и Адыгеи. В обоих случаях элиты боролись за «национальную самобытность» и подняли на митинги «национально ориентированных граждан». В итоге вопрос завис в воздухе не только в Адыгее, но и в спокойном Горном Алтае.

В декабре парламенты Читинской области и Агинского Бурятского автономного округа должны назначить дату референдума по объединению двух субъектов РФ в единый Забайкальский край. Голосование, очевидно, пройдет в марте будущего года.

В последние  год-полтора есть что терять и  представителям власти Ненецкого автономного округа (НАО). В округе есть нефть и присоединяться к бедной Архангельской области здесь нет желания. Сценарий объединения Архангельской области и НАО может пойти совсем не так, как на это рассчитывают федеральные власти. Именно на Сибирский федеральный округ (СФО) пришли основные укрупнительные проекты. Возможно, идея и модель Сибирской республики могут стать своего рода полигоном для обкатки новой в отечественной политологии модели региона - подвижного, динамичного образования, избирательно относящегося к любым политическим институтам, ограничивающим свободу институционального самоопределения в пространстве России - эффективного участника процессов глобализации в XXI веке.

Гусейнова Л

ГЛОКАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ  КОНЦЕПЦИИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ⁸

Многочисленные  кризисы, с которыми столкнулось  человечество, наминая с середины XX века, остро ставят перед мировым  сообществом проблему смены стратегии  цивилизационного развития и выбора альтернативной перспективы: либо трагедия глобально-регионального (глокального) эколого-экономического и социального кризиса, либо становление на путь устойчивого развития.

Проблема адекватной «стыковки» глобальных интересов и  представлений с региональными  становится в настоящее время  весьма актуальной, в частности, потому, что характеризуется возможностью взаимного «перехода». Соотношение/пограничность глобального и регионального при этом сводится к двум ситуациям: когда речь идет об общих вопросах философии науки, граница между ними (по объектам их исследований) исчезает; на практике границы между ними фрагментируют государственные институты региональных систем, создают препятствия для взаимовыгодных кооперационных действий территориальных сообществ - привязывают к привычным схемам действия и отторгают все новое.

Определение наиболее благоприятного из возможных сценариев  реформаторства в каждом конкретном регионе - это, по сути, комплексная  задача, требующая совместных усилий специалистов разного профиля. Поэтому  сферой научного поиска автора стали  основные факторы, характеризующие особенности «интегративной зоны», как, говоря словами Т. Л. Урсул, «наиболее плодотворной в методологическом плане», где «получается наибольшее приращение нового знания». На основании проведенного в2000-2006 гг. целенаправленного исследования автор пришел к следующим выводам.

Концепция глокализации, или «нового регионализма» устойчивого  развития, - перспективное направление  в области философии науки, способное  внести существенный вклад в современную  науку. Она способна на разумный философско-общенаучный «компромисс» между «глобальным» и «региональным» и включает методологический «инструментарий» для синтеза знаний о противоречивых и сложных процессах развития, протекающих в самых различных областях конкретной иерархической системы. Подобный комплексный подход с необходимостью выводит автора на философские проблемы, которые в связи с использованием системного метода возникают в полуфункциональной комплексной системе «человек - общество - окружающая среда».