Как повысить самооценку

 

 Родители Поля хотели, чтобы  он был именно таким сыном,  каким они желали бы его  видеть. Все, что они делали  для него, руководствуясь «семейным»  альтруизмом, приводило к тому, что он оставался зависимым  от родителей и после своего  совершеннолетия. Дважды за десять  лет его брака с Конни Поль  уходил от нее. И оба раза  отец Поля вмешивался и уговаривал  его вернуться к Конни, хотя  Поль говорил, что больше не  может с ней жить. Между Полем  и Конни не было явных ссор, хотя много конфликтов возникало  из-за денег, религии, воспитания  детей. Конни указывала Полю, как  ему следует проводить его  свободное время, стремилась контролировать  его поведение, а он, как и  в отноше­ниях с родителями, вел себя пассивно. Он тихо оспаривал свои права и в большинстве случаев сдавался.

 

 Поль появился на моих  занятиях вскоре после десятой  годовщины своей свадьбы. На  вечере, устроенном в честь этой  даты его родителями (кем же  еще?), Поль очень много выпил,  и его раздражение, копившееся  годами, наконец прорва­лось наружу. Конни два часа донимала его тем, чтобы он перестал пить, после чего Поль подошел к буфету, взял юбилейный торт, испеченный его мамой, вернулся к Конни и со словами: «Пошла ты...» опрокинул торт ей на голову. За­тем Поль уехал спать в мотель. Когда он протрезвел на следующий день, он вернулся домой и выразил сожаление, что испортил вечер, но добавил, что если она не прекратит донимать его своими придирками в будущем, он будет «пороть ее раз в месяц». После словесной баталии, продолжавшейся несколько часов, Конни сказала Полю, что он душевнобольной и ему надо лечиться. Явно пытаясь что-то сделать, Поль обратился к специалистам и был направлен ко мне.

 

 Спустя несколько недель  интенсивного лечения Поль спросил,  можно ли привести с собой  Конни. Я поговорил с Полем  на эту тему и понял, что  он хочет, чтобы я выступил  в качестве третейского судьи  в их отношениях. Я сказал, что  приму его и Конни, если она  этого хочет, но опыт подсказывает  мне, что не в моей власти  быть судьей их отношений: говорить, что один ведет себя неправильно,  а другой правильно и т. п.  Поль согласился с тем, что  его просьба — не что иное как попытка заставить меня сказать Конни, что ее отношение к мужу неправильно. Однако Поль все еще считал, что им обоим надо прийти к какому-то согласию. Он сообщил Конни об этом, и она согласилась принять участие в лечении.

 

 Я видел их вместе в  течение некоторого времени. Поль  был готов высказать Конни  свои чувства и желания (после  наших занятий он уже не  испытывал при этом такого  беспокойства, как раньше). Когда  же я попытался вовлечь Конни  в прямой разговор по поводу  их брака, она уклонилась. Она  не соглашалась на те условия, которые я поставил на нашей первой совместной встрече. И тогда я объяснил, что единственная цель, к которой я буду стремиться, это чтобы оба супруга выразили свое отношение к их браку. Это позволило бы понять, хотят ли они продолжить совместную жизнь и найти новые пути общения друг с другом или расстаться на время или навсегда, а возможно, и развестись. В зависимости от их решения я мог бы работать с обоими, чтобы помочь им научиться по-новому строить свои отношения, или, если они того захотят, встречаться с каждым из них индивидуально, чтобы подготовить их к выбору разлуки или развода.

 

 Конни пассивно препятствовала  принятию какого бы то ни было решения, поскольку любой из этих возможных вариантов не соответствовал ее желанию: чтобы все вернулось «на круги своя», и Поль «вел себя» по-прежнему покорно. Конни настаивала, что Поль «болен», и ему нужна только помощь психотерапевта. Она явно не желала по­пробовать по-новому взглянуть на их брак. Видя, что Конни не хочет внести свой вклад в разрешение их проблем, Поль прекратил попытки наладить отношения и решился довести дело до развода. Конни отказалась от дальнейших консультаций. Поль же просил продолжить наши встречи, чтобы помочь ему справиться с его проблемами и вообще научиться более уверенно вести себя с людьми. Поль особо попросил подготовить его к разговору с отцом, поскольку он решился на развод, а отец уже дважды его от этого отговаривал.

 

 Во время наших «репетиций»  мы преследовали одну цель: достижение  независимости от родительского  влияния. При этом, по возможности, не надо было «сбегать» от общения с ними и не отчуждаться от них. После основательной под­готовки Поль смог решительно отреагировать на манипуляции своего отца. Приводимый ниже диалог представляет со­бой укороченную версию дискуссии, развернувшейся в один из дней между Полем и его отцом.

 ДИАЛОГ 29

 

 Поль, не дожидаясь того, что  родители свяжутся с ним, едет  к ним домой, чтобы сказать отцу о своем решении расстаться с Конни. Поль заходит в гостиную, его отец встает со стула и холодно с ним здоровается.

 

 Отец: Мне было интересно,  объявишься ли ты. Приходила Конни  и сказала нам, что ты хочешь  развестись. Иногда я думаю, что  у тебя действительно не все  в порядке с головой.

 

 Поль: Я тоже так думаю,  папа (Негативное заявление).

 

 Отец: Ты это серьезно, по  поводу развода?

 

 Поль: По поводу развода не  знаю, а о том, чтобы жить  отдельно от Конни — да (Самораскрытие).

 

 Отец: Это глупость. Я ожидал  от тебя лучшего.

 

 Поль: Ты прав, папа, это глупость, и ты, конечно, другого от меня ожидал, но я решился на это (Игра в туман, Заигранная пластинка).

 

 Отец: Ты уже дважды говорил  о подобной чепухе, и, к счастью,  я смог убедить тебя этого  не делать.

 

 Поль: И в этом ты прав, я уже дважды пытался развестись, а ты отговаривал меня. Но теперь  у тебя ничего не получится.  Я решил развестись с Конни  (Игра в туман, Заигранная пластинка,  Самораскрытие).

 

 Отец: Ты не хочешь развода.

 

 Поль: Это правда, отец, я его  не хочу, но я расстаюсь с  Конни. Что бы это ни было  — разъезд, развод, или что-то  еще (Игра в туман, Самораскрытие,  Заигранная пластинка).

 

 Отец: Послушай, она действительно  довела тебя до безумия, иначе  ты бы не запустил в нее  маминым тортом. Если бы ты  не был смертельно пьян, ты  бы этого не сделал. Но это  пройдет. Ты должен быть терпимым, как и раньше.

 

 Поль: Папа, она действительно  вывела меня из себя. Ты прав, я бы не натворил всего этого  с тортом, если бы не был  так пьян. Это было глупо, я  испортил вечер. Но что я  могу сказать? Мне не жаль, что  я это сделал. Только не хотелось  вас расстраивать (Игра в туман,  Негативное заявление).

 

 Отец: Не волнуйся за нас.  Твоя мама, правда, много плакала.  У Конни была истерика, и она  набросилась на маленького Джеми  только за то, что он засмеялся,  увидев ее лицо в остатках торта Мне пришлось остановить ее, иначе ему пришлось бы плохо.

 

 П о л ь: Я этого не знал (Самораскрытие).

 

 О т е ц: Я так и думал. Вот почему я рассказал тебе об этом. Конни в порядке, но она в истерическом состоянии. Это одна из причин, почему ты не можешь развестись с ней. Кто знает, как это отразится на детях?

 

 П о л ь: Я не знаю. Я думаю, нам нужно поговорить обо всем этом с Конни и моим адвокатом (Самораскрытие, Разумный компромисс).

 

 Отец: Послушай, сынок, и поверь  мне. Развод — это плохо!  Ты не хочешь развода! Ты  совершишь большую ошибку!

 

 Поль: Возможно, я совершу ошибку, но что плохого в разводе? (Игра  в туман, Негативные расспросы).

 

 Отец: Дети не должны от  этого страдать.

 

 Поль: Я согласен, но мне кажется,  гораздо больше вреда причинит  им наша совместная жизнь с  Конни — с постоянной руганью  и спорами и с пониманием  того, что мы не можем жить  вместе (Игра в туман, Негативное  заявление).

 

 Отец: Ты не хочешь, чтобы  твои дети проходили через  это?

 

 П о л ь: Не хочу, но с Конни у меня все (Игра в туман, Заигранная пластинка).

 

 Отец: Как ты собираешься  сказать об этом детям?

 

 Поль: Я пока не знаю. Но  я что-нибудь придумаю (Самораскрытие).

 

 Отец: Ты знаешь, что будет  с твоей мамой, если ты уйдешь  из семьи?

 

 Поль: Нет, но полагаю, ей  это не понравится (Самораскрытие).

 

 Отец: Поль... Твоя мама и я  отказались от многого ради  тебя и Конни. Особенно ради  внуков. Не делай этого.

 

 Поль: Ты и мама многое  для меня сделали, папа, я вам  очень благодарен (Игра в туман).

 

 Отец: Родители для того и  предназначены, сынок, чтобы помогать, когда мы видим, что что-то  не так. Я и сейчас пытаюсь  это сделать.

 

 Поль: Я понимаю, отец. Но я  сделаю то, что считаю лучшим  на данный момент, даже если  это неприятно тебе и маме (Игра  в туман, Негативное заявление).

 

 Отец: Ладно, я попытался тебя  отговорить. Я знаю, как мама это  воспримет. Очень плохо, я думаю.

 

 П о л ь: Я не знаю, но, вероятно, ты прав. Я еще кое о чем хочу поговорить с тобой (Самораскрытие, Игра в туман).

 

 О т е ц: О чем?

 

 Поль: О магазине. Я хочу продать  его и вернуть тебе деньги, которые ты вложил в него (Самораскрытие).

 

 Отец: Ты хочешь это сделать  после всех трудов по его  созданию? Ты получаешь от него  хорошие доходы. Тебе не нужно  отдавать мне эти деньги.

 

 Поль: Ты прав, я знаю, я не  должен возвращать тебе деньги, но я хочу это сделать, это  важно для меня (Игра в туман,  Заигранная пластинка).

 

 Отец: Это самое глупое из  того, что я когда-либо от тебя  слышал! Все, что у нас есть, рано или поздно перейдет к  тебе и твоим детям.

 

 П о л ь: Я на все 100 процентов согласен с тобой. Это глупо и лишено смысла, но я всегда чувствую себя неуютно от того, что работаю не на себя, а на вас (Негативное заявление, Самораскрытие).

 

 Отец: Это бред. Я никогда  не указывал тебе, как вести  дела. Без сомнений, тебе нужно  обратиться к психиатру.

 

 Поль: Это бред, но я так  это чувствую. Ты никогда не  давил на меня по поводу  ведения дел, но у меня всегда  было такое ощущение, что ты  беспокоишься, что я снова сделаю  какую-нибудь глупость и потеряю  деньги (Негативное заявление, Игра  в туман, Заигранная пластинка).

 

 Отец: Если у тебя не очень  получалось, это не страшно. Мы  с мамой были рады помочь  тебе деньгами.

 

 Поль: Ты уверен, что у тебя  не было сомнений в отношении  моих способностей вести дела! (Негативное заявление).

 

 Отец (обороняясь): Может быть, небольшие  сомнения были, а что ты хотел  после твоего банкротства и  всего остального?

 

 Поль: Я действительно провалил  несколько дел до этого и  не упрекаю тебя за то, что  ты так это воспринимаешь. Но  мне все время кажется, что  я должен постоянно обращаться  к тебе по каждому поводу, чтобы  убедиться, что все в порядке  (Негативное заявление, Самораскрытие).

 

 Отец (возражая): Но...

 

 Поль (прерывает его): Я знаю, что ты хочешь сказать, и  согласен с тобой. Глупо так  относиться к этому, но я  не могу иначе! Назови это  неврастенией. Я собираюсь поговорить  об этом с психотерапевтом,  но пока я хочу изменить  положение дел так, чтобы перестать  чувствовать себя маленьким мальчиком,  который должен со­ветоваться во всем со своим папой (Негативное заявление, Самораскрытие).

 

 Отец: Тебе не придется продавать  магазин и отдавать мне деньги (некоторое время молчит и задумчиво  смотрит на Поля). Я никогда  не думал, что мое стремление  помочь тебе — это плохо.

 

 Поль (молча смотрит на отца): Я не думаю, что это плохо, и признателен тебе за стремление помочь мне, но из-за этого я чувствую себя некомпетентным человеком, возможно, я такой и есть, но я не хочу быть таким (Игра в туман, Самораскрытие, Негативное заявление).

 

 Отец: Если для тебя это  так важно, почему бы тебе  не вернуть мне деньги чуть  позже, но не продавать магазин.

 

 Поль: Почему продажа магазина  так тебя беспокоит? (Негативные  расспросы).

 

 Отец: Пока у тебя есть  магазин, я знаю, что у тебя  хороший стабильный доход. Если  со мной что-то случится, и я  не смогу больше работать, я  знаю, что смогу рассчитывать  на твою помощь маме и мне.  Пенсия не за горами, и, когда  я уйду на пенсию, возможно, я  мог бы помогать тебе там,  чтобы продолжать что-то делать.

 

 Поль: Отец, если с тобой когда-нибудь  что-нибудь случится, я постараюсь  помочь вам, чем только смогу.  Это странно звучит из моих  уст: «Я помогу тебе». (Недолго  молчит.) Мы напишем закладную  на все, что я тебе должен, на твое имя в банке, и  я буду регулярно переводить  проценты на твой счет. Тогда  я буду чувствовать себя немного  лучше (Разумный компромисс).

 

 Отец: А как насчет раздела  имущества с Конни при разводе?

 

 Поль: Адвокаты найдут выход.  Она будет получать определенные  проценты.

 

 Отец: Тебе не придется продать  магазин и отдать ей половину  суммы?

 

 Поль: Мы сделаем так, чтобы  этого не произошло. Договоримся.

 

 О т е ц: Я не против.

 

 П о л ь: Я согласен со всем, кроме одного. Если случится, что ты придешь работать в магазин, я — босс! Тебя это устроит?

 

 Отец (протягивает руку, чтобы  пожать руку Поля): Согласен!

 

 Когда мы с Полем позднее  обсуждали этот разговор, я пришел  к выводу, что, хотя он смог  достичь значительного улучшения  своего положения, у него все  еще, как мне казалось, оставались  проблемы в общении с отцом.  Я близко к сердцу принял  все, что происходило, и мне  было жаль и Поля, и его отца. Я совершил «классический» грех  психоте­рапевта: слишком отождествил себя с проблемами пациента. Хуже того, я рассказал Полю о своих чувствах.

 

 Я: Я думаю, Поль, ты вел  себя великолепно, но твой разговор  с отцом опечалил меня. А что  чувствуешь ты по этому поводу?

 

 П о л ь: Я чувствовал себя подавленно. Не из-за развода. А из-за папы и себя.

 

 Я: Ты можешь объяснить  почему?

 

 П о л ь: И да и нет. Вначале я чувствовал себя хорошо, оттого что пойду своей дорогой. Затем я сердился на отца. А потом вдруг почувствовал себя несчастным.