Между тем, изучение психологии
малочисленных народов чрезвычайно
актуально. Северные народы представали
перед отечественными и западными
учеными как инородцы, иноземцы,
первобытные, аборигенные, туземные и
всегда считались существенно отличавшимися
от своих более «развитых» соседей.
Однако исследований кросс-культурного
характера, которые подтвердили
бы эти представления на эмпирическом
уровне, в России проводилось крайне
мало. В целом состояние исследований
о малочисленных народах северо-востока
России можно охарактеризовать, обратившись
к высказыванию Н. В. Слюнина, который
еще в начале XX в. указывал на «отсутствие
сколько-нибудь удовлетворительных знаний
о сибирских народах в виду
малораспространенности сведений о
далекой окраине среди даже интеллигентной
публики» (21). К сожалению, за истекшее
столетие в этнопсихоло-гической науке
немногое изменилось. В социальной
практике складывалась несколько иная
картина. Так, заметно увеличивался
интерес к коренным народам северо-востока
Азии со стороны других этнических
групп с целью осмысления их миропонимания
и опыта мироустройства, признавалась
уникальность, самобытность их мировоззрения
и идентичности, все более ощутимым
становилось стремление решить проблему
этнокультурного возрождения этих
народов. Все это еще более
подчер-кивало значимость изучения психологии
«малых» народов и их этнокультурных
особенностей. В послед-нее десятилетие
такие исследования стали появляться
заметно чаще (Бучек А. А., 2003; Соколова
Ю. В., 2004; Трутнева И. В., 2004; Меняшев А.
Е., 2005; Шабурова И. К., 2005; Семенова С. В.,
2006; Лобова В. А., 2007; Новикова И. И., 2007 и
др.). Данная работа посвящена обзору
этнопсихологических исследований,
выполненных на материале малочисленных
этнических групп народов Камчатского
края (алеуты, ительмены, камчадалы, коряки,
чукчи, эвены, эскимосы), Кемеровской
области (телеуты), Ненецкого автономного
округа (ненцы, ханты, селькупы), о. Сахалин
(нивхи), Республики Коми (ненцы), Хабаровского
края (нанайцы) и Чукотки (чукчи). Главной
целью настоящей статьи является
ответ на вопрос, какие психологические
характеристики народов cеверо-востока
России являлись предметом исследования
современных этнопсихологов и что
в результате этих исследований было
выявлено.
Наиболее чувствительной
к социальным изменениям психологической
сферой личности является этническое
сознание и его производные –
этническое самосознание и этническая
иден-тичность. В психологии принято
считать, что структура самосознания
личности строится внутри порождающей
ее системы – той человеческой
общности, к которой принадлежит
эта личность (16). Таким образом, условия,
в которых происходит становление
личности, определяют особенности психики
человека. Известно, что «малые»
народы в настоящее время переживают
сложное, связанное с экономическим
упадком и деструктивными процессами
в этнической культуре, время. Это
связано со значительными изменениями
в системе традиционных институтов
социализации, почти полной потерей
элементов национальной жизни, верований,
обычаев, традиций, утратой родного
националь-ного языка. Понятно, что
все эти процессы негативно влияют
на осознание своей этнической принад-лежности,
инициируют расшатывание и без того
хрупкого, связанного с современными
мировыми тенденциями стирания этнических
различий, этнического начала в личности.
Психологами доказано, что угроза
позитивной этнической идентификации
вызывает активизацию механизмов социально-психологической
защиты личности, способных вызвать
многочисленные личностные деструкции.
В связи с этим особую актуальность
приобретают исследования, посвященные
изучению специфики сферы сознания
и самосознания личности у народов
северо-востока России (4; 10; 23; 24; 26).
Одним из важнейших факторов,
способствующих сохранению коренными
малочисленными народами этнической идентичности
и формирования сплоченности этноса
в условиях адаптации к русской
ментальности, является, как показано
в исследованиях И. К. Шабуровой
и И. В. Трутневой, билингвизм (наличие
двух основных языковых систем) (24; 26).
Так, в работе И. К. Шабуровой,
осуществленной посредством сравнительного
анализа семантического пространства
национального сознания, были выявлены
особенности картины мира нанайцев-билингвов,
нанайцев-монолингвов и русских.
В эмпирическом исследовании было обнаружено,
что для картины мира нанайцев-билингвов
характерна устойчивая ориентация на
нанайскую культуру, гармония с собой
и природой, уважительное отношение
к природе, проявляющееся в природосообразности,
экологичности. При описании респонденты
используют консервативно-уступчивый
тип самохарактеристик, ориентированы
на микросоциальные ценности. В отличие
от них, у русских респондентов картина
мира отличается направленностью на
достижение результатов, характерен активно-преобразующий
тип самохарактеристик. Для картины
мира нанайцев-монолингвов характерны
черты картины мира, свойственные
как нанайцам-билингвам, так и
представителям русского этноса (26).
Исследование И. В. Трутневой
посвящено проблеме влияния типов
мышления, закрепленных в языке, на
формирование образа мира личности нивхского
народа. Воздействие билингвизма
на особенности образа мира нивхов
автор объясняет правополушарной
стратегией восприятия и переработки
информации. Уменьшение роли и распространения
нивхского («правополушарного») языка,
связанное с русификацией, привело,
по мнению исследователя, к снижению
уровня самоиденти-фикации личности,
особенно среди индивидов, владеющих
только русским («левополушарным») языком
(24). Таким образом, билингвизм позволяет
малочисленному коренному народу сохранить
этнический образ мира в ситуации
интегрирования русской культуры в
традиционную культуру, устранить внутренние
психологические конфликты, сберечь
устойчивую самоидентификацию.
Немаловажным для сохранения
и развития самобытности «малых»
народов, как выяснила Г. Н. Кригер, проводившая
исследование этнического самосознания
телеутов, является значимость представлений
об историческом прошлом своего народа,
устойчивость осознания своей тождественности
с этнической общностью, преобладание
ценности семейной идентичности, позитивное
отношение к собственной этнической
принадлежности, близость авто- и гетеростереотипов,
а также значимость традиционных
ценностей в регуляции собственного
поведения, приверженность к сохранению
языка, культуры, традиций, обычаев
своего народа (10).
Самосознание человека с
первых лет жизни складывается в
результате идентификации (отождествление,
соотнесение себя с чем-либо). Этническая
идентификация в своем развитии
проходит ряд этапов от диффузной
до реализованной, а результат этого
процесса – осознанное причисление
себя к определенной этнической группе.
Изучая процесс формирования этнической
идентификации, исследователи пытаются
ответить на вопрос, волновавший еще
М. Мид: «каким образом ребенок, способный
принять любую культуру, учится быть
членом своей собственной исторически
сложившейся культуры посредством
обычного для культуры жизненного опыта»
(25, с. 88).
Исследование детей ханты
и лесных ненцев, осуществленное в
работе В. С. Мухиной и С. М. Павлова,
показало, что ментальность представителей
данных народов характеризуется
амбивалентным мироощущением: во-первых,
мифологическим сознанием, уникальностью
уклада традиционного образа жизни
и малочисленностью; во-вторых, особым
местом в системе отношений с
доминирующим большинством русского населения.
В ситуации межэтнического взаимодействия
младшие школьники выражали фрустрированность,
напряженность, тревожность, комплекс
этнической неполноценности; при описании
«идеального образа» дети отдавали
предпочтение физическим признакам
европеоидной расы, а не своему этническому
типу (монголоидная раса). Эти и другие
особенности этнической идентичности,
по мнению авторов, обусловлены исторически
сложившейся социальной ситуацией,
выражающейся в нарушении процессов
межпоколенной трансмиссии элементов
этнической культуры коренных малочисленных
народов Севера (17).
В исследовании А. А. Бучек, посвященном
изучению коренных народов Камчатки,
было доказано, что формирование этнической
идентичности характеризуется рядом
особенностей, выражающихся в нарушении
традиционно выделяемой стадийности
процесса этнической идентификации. Выяснилось,
что ранние этапы характеризуются
слабой интенсивностью, недостаточной
сформированностью, диффузностью границ
и фрагментарностью результатов. Интенсификация
этнической идентификации происходит
только в зрелом возрасте как результат
формирования потребностей в ценностном
отношении к своей жизни и
осознании своего индивидуального
места в обществе. Таким образом,
у представителей коренных народов,
по сравнению с русскими, процесс
этнической идентификации «сдвинут»
во времени на зрелый возраст, в то
время как в детском возрасте
маленькие эвены, чукчи, алеуты, коряки
скорее дистанцируются от собственной
культуры в пользу доминирующей –
русской. В ходе исследования было доказано,
что в процессе становления этнической
идентичности формируется сложная
иерархически организованная структура
идентификаций (с собственной этнической
группой, с иноэтнической территориальной
общностью и с доминирующей этнической
общностью), характеризующаяся гибкой
системой связей, что является причиной
этнической мобильности коренных народов
Камчатки, готовностью к интеграции
культур, осознанию общности интересов
своей этнической группы и других
этносов, живущих на данной территории,
толерантности по отношению к
ним, стремлению к взаимодействию (4).
Особое место в формировании
картины мира личности «малых» народов
отводится изучению иррациональных
способов мировосприятия, нерефлексивных
форм познания. Речь идет о мифологическом
сознании. Как показали исследования
А. Е. Меняшева и С. В. Семеновой, наличие
мифологического в структуре
сознания коренных народов Севера проявляется
в способах взаимодействия с природной
и социальной средой. По мнению А. Е.
Меняшева, проводившего исследование
в группе нивхов, в развитии мифологического
сознания представителей этого народа
можно фиксировать две противоположные
тенденции. Первая тенденция, так называемая
стабилизационная, направлена на адаптацию
этноса к меняющимся природным и
социальным условиям. Вторая названа
исследователем процессом демифологизации,
под которым понимается постепенная
утрата мифологического за счет формирования
научно-философских представлений
о мире. В ходе исследования автор
приходит к выводу, что в настоящее
время происходит, с одной стороны,
утрата национальных психологических
черт, с другой, – принятие и формирование
новых психологических качеств (15).
Исследование С. В. Семеновой
показало, что мифологическое самосознание
выступает своеобразной осью интеграции
сферы самосознания. Мифологическая
компонента в структуре самосознания
коренных народов Камчатки проявляется
в синкретичности, слитности, непротиворечивости
«Я» и мира, значительной структурной
связности и единообразии представлений
о мире. Идентификация с миром
происходит на основе действий и конкретных
признаков, при этом и себе, и миру
коряки, ительмены, эвены, чукчи приписывают
одинаковые категории жизнедеятельности.
Последнее, как считает автор, может
быть результатом одушевления мира,
отношения к миру как к живому
существу, что является характерной
чертой мифологического мировосприятия.
Для данных народов характерна гармонизация
представлений о себе и о мире,
им менее свойственна внутренняя
противоречивость в целом и противоречивость
смыслового содержания «Я», в частности
(19).
Таким образом, мифологическое
самосознание, как доказано в рассматриваемых
работах, представляет собой особый
способ осознания себя в мире, характеризующийся
высокой степенью интеграции образа
«Я» и образа мира, обусловленный
этносоциокультурным контекстом, и
служит средством поддержания экологического
баланса между этносом и окружающей
средой. Исходя из этого, вполне объясним
и закономерен интерес исследователей
к современному образу мира коренных
народов Севера. Результаты исследования
С. В. Карабановой показали, что образ
мира, во-первых, содержательно соответствует
традиционной этнической картине мира,
а во-вторых, является позитивным и
гармоничным. Мир представляется красивым,
добрым, родным. При этом он описывается
в самых простых категориях, отличается
достаточной конкретностью. Основой
картины мира являются объекты природы
и традиционного природопользования,
а также категория рода (как
промежуточная социальная группа между
этносом и семьей). Характерно, что
мир представляется активным, изменяющимся,
человек ощущает единство с миром
на деятельностном уровне (9).
Важным аспектом изучения
этнопсихологических характеристик
личности выступает ее познавательная
сфера. В кросс-культурной психологии
существует идея о том, что способ,
которым мы воспринимаем мир, развивается
в процессе нашего перцептивного
опыта: «То, что мы видим, – это
комбинация способа отражения света
от объектов, попадающего на сетчатку
глаза, с нашими навыками и знанием
о том, как следует видеть вещи
вообще (что мы приобретаем с культурой,
в которой растем и воспитываемся)»
(11, с. 68). Немаловажная роль в объяснении
культурных различий при этом отводится
природно-климатическим (экологическим)
факторам. Считается, что культура способствует
выработке и сохранению психологических
особенностей, необходимых людям
для выживания в определенной экологии.
Так, при исследовании восприятия О. А.
Гончаров и Ю. Н. Тяповкин предположили,
что экологические и культурные условия
многих самобытных этносов коренным образом
отличаются от условий городов европейского
типа, что должно отражаться на пространственных
представлениях и восприятии перспективы
(6). В отличие от городской экологии, по
мнению авторов, проживание на открытом
пространстве тундры не способствует
развитию представлений о вертикали, горизонтали
и общей системе координат. В свою очередь,
координатные представления позволяют
непротиворечиво совмещать разноудаленные
предметы в единую пространственную схему
и применять общие правила перспективы
для их изображения. В результате серии
экспериментов, проведенных в ходе экспедиции
к местам компактного проживания оленеводов
на северо-востоке Республики Коми, у коренных
жителей тундры (ненцев) были выявлены
особенности восприятия и изображения
пространственных отношений. И взрослые
оленеводы, и дети испытывали трудности
при изображении на плоскости объемных
свойств предметов. На рисунках разноудаленных
предметов у оленеводов преобладали признаки
обратной перспективы (стремление нарисовать
более удаленный и частично скрытый предмет
крупнее ближнего), однако при выборе перспективных
моделей они предпочитали изображения
в линейной перспективе. Кроме того, у
оленеводов выявлен более высокий уровень
топологических пространственных представлений
и более низкий уровень проекционных и
координатных по сравнению с контрольными
результатами городских жителей. Такие
результаты исследователи объясняют тем,
что в традиционной среде обитания и обиходе
оленеводов тела параллелепипедной формы
практически отсутствуют, и у жителей
тундры почти нет опыта их изображения.
Сопоставление результатов грамотных
и неграмотных оленеводов, а также детей
младшего и старшего возрастов показало,
что экологический фактор открытого пространства
тундры оказывает более сильное влияние
на особенности пространственного восприятия,
чем уровень образования и другие культурные
условия (5).