Решение гендерных проблем на современном этапе

Экономические кризисы и нестабильная политическая ситуация в большинстве латиноамериканских стран на рубеже столетий подорвали и без того тяжелое экономическое положение трудоспособного населения стран латиноамериканского региона. Таким образом, общая численность занятого населения в Латинской Америке с 1990 по 2000 год уменьшилась на 11 млн. человек (с 75,3 до 64,3 млн. человек). При этом численность занятых мужчин сократилась на 3,7 млн., а женщин - на 7,3 млн. человек  разница двукратная [97, с. 61-62]. Если учесть, что наиболее интенсивно в этом периоде свертывались индустриальные отрасли, обслуживавшие военно-промышленный комплекс, где мужчины составляли большинство среди занятых, то объяснить массовое первоочередное увольнение женщин в начале 1990-х годов только с позиций экономической обусловленности затруднительно. Возникает необходимость постановки вопроса об усилении гендерной дискриминации на рынке труда как одной из новых рыночных стратегий в конкурентной борьбе за сократившееся число рабочих мест. В то же время, шоковый характер рыночных реформ привел к катастрофическому падению уровня жизни населения и, следовательно, потребность в женских заработках в семьях не только не сократилась, но даже возросла. Поэтому спрос на рабочие места со стороны женщин не уменьшился, но он не мог быть удовлетворен в рамках урезанного экономическим кризисом официального рынка труда. Так, уже на первом этапе рыночных реформ возникли деформации рынка труда, обусловленные быстрым ростом его теневых и «серых» сегментов.

Первой и основной причиной предпочтения найма на работы мужчин является стериотипизация латиноамериканского общества. Это подтверждается данными многочисленных государственных исследователей, изучавших проблемы дискриминации женщин в сфере труда. Так, по данным обследования по проблемам трудовых отношений на предприятиях различных отраслей и форм собственности, 88% опрошенных работодателей указали на предпочтение найма мужчин [62, с. 28]. К числу наиболее веских аргументов работодателей, которые предпочитали нанимать мужчин, относились следующие: у мужчин выше производительность труда и они менее конфликтны. Существенную роль в негативной оценке женщин как работниц играло мнение работодателей, что женская рабочая сила повышает издержки - «женщины стоят дороже». «Более высокие издержки, связанные с женщинами, отмечали работодатели, предпочитающие именно по этой причине нанимать на работу только мужчин (18% от общего числа опрошенных), а также работодатели, считающие, что некоторые льготы женщин снижают привлекательность женской рабочей силы (около 60% работодателей)» [101, с. 33]. То есть неравное отношение к мужчинам и женщинам со стороны работодателей было основано не на их реальных индивидуальных качествах как работников, а скорее на предрассудках и гендерных стереотипах. Такую модель дискриминации в экономике труда принято называть «статистической»: «когда к людям с различными характеристиками применяется стандарт, сформированный для той группы, представителями которой они являются. Например, если работодатели считают, что женщины из-за прерывности их трудовой карьеры представляют меньшую ценность для фирмы, чем мужчины, то независимо от индивидуальных и семейных характеристик конкретного кандидата на должность они будут постоянно отдавать предпочтение при найме кандидатам мужчинам, предоставляя женщинам только худшие места» [103, c. 10].

Второй причиной, дискриминации в отношении женщин в сфере оплаты труда является, как ни странно, исторически обусловленная уступчивость женщин.

Результаты исследования, направленного на изучение системы жизненных ценностей современных латиноамериканок, приведены в книге «Женщина Латинской Америки: Кто она? Чем живет? Ее приоритеты?». Проанализировав в репрезентативном обследовании мнения полутора тысяч женщин из 8 стран Латинской Америки, авторы пришли к следующему выводу: «Для большинства латиноамериканок та модель жизни, которую они хотели бы реализовать, включает как минимум две базовые цели: иметь детей и работу. И даже не высокооплачиваемую, а вообще какую-нибудь. Поскольку в условиях обострения конкуренции на рынке труда женщина встречается с заведомо подозрительным отношением к себе как работнику, подкрепленным исторически сложившимся стереотипом о месте женщины в латиноамериканском обществе, ощущает постоянную и разнообразную по формам дискриминацию в сфере труда, прежде всего - в связи с наличием или перспективой наличия несовершеннолетних детей. Отказаться в этих условиях от работы она, с одной стороны, не хочет, так как работа входит в ее базовые ценности, а с другой - не может, так как без ее зарплаты большинство латиноамериканских семей скатилось бы за грань нищеты» [105, с. 116]. Следует добавить, что не только данное, но и многие другие исследования, проведенные в последние годы, подтверждают высокую ценность работы для большинства (80-85%) латиноамериканок.

На основе этих данных был проведен опрос самих работодателей, на чьих предприятиях преобладает женский коллектив. Так, более половины из них отметили, что «женщины соглашаются на более низкую оплату труда»; 22%   указали, что женщины преобладают среди работников их предприятия, получающих зарплату ниже трудового вклада; и еще 12% работодателей объяснили предпочтение женщин при найме их большей уступчивостью в отношении условий и оплаты труда [104, с. 33]. Как видим, все объяснения работодателей связаны не с высокой оценкой профессиональных качеств работающих женщин, а основаны на возможности (при том безнаказанной) осуществлять в отношении женщин дискриминационные практики, такие как занижение оплаты и предоставление низких условий труда.

Однако причину женской «уступчивости» и терпимости к дискриминации следует искать не только в современных трудовых отношениях, но и в более глубинных социальных нормах и правилах. На их основе в обществе сформировалась гендерная культура, которая веками производит и воспроизводит отношения между мужчинами и женщинами как иерархические, неравные, подчиненные. Для аргументации «естественности» и «законности» такого гендерного порядка используется авторитет религии (большинство населения католики), философии («Идя к женщине, не забудь плетку» - Ницше), а в последние годы еще и СМИ (рекламные ролики о домохозяйках, весь смысл жизни которых сводится к приготовлению «супчика» и отбеливанию рубашек для мужа). Образы женщин, создаваемые, транслируемые и внедряемые в общественное сознание СМИ соответствуют традиционным латиноамериканским гендерным стереотипам: «женщина - мать и жена», «преступница или жертва», «сексуальная приманка». Эти образы не только затрудняют социализацию женщин и становятся барьером на пути их самореализации, но и противоречат правде жизни, которая требует от современных женщин стойкости, ответственности, уверенности и других качеств, которые помогают им справляться со сложными жизненными ситуациями как в обществе, так и в семье. Женщинам такие добродетели, как уступчивость, мягкость, терпение внушались воспитанием, моралью и культурой ни одно столетие. Отсюда низкая личностная самооценка женщин, их готовность считать свой второсортный статус на рынке труда как само собой разумеющийся. И, как следствие - негативное восприятие своих шансов на рынке труда, готовность «На любую работу - лишь бы работать». Такое принятие неравенства на рынке труда, где мужчины наверху, а женщины - внизу, может считаться формой самоограничения со стороны женщин, лежащей в основе готовности соглашаться на плохо оплачиваемую и низкостатусную работу. Более того, есть мало шансов на возникновение какого-то коллективного вызова такому порядку, поскольку первый шаг мобилизации вокруг любой проблемы - чувство недовольства. Большинство российских женщин не считают превосходство мужчин в сфере труда фундаментальной несправедливостью [100, с. 68].

Третьей причиной гендерной дискриминации в сфере труда и занятости следует считать неправильно проводимую государственную политику. Речь идет о гендерной сегрегации, т.е. низкой доступности для женщин ряда профессий и должностей, которые предполагают более высокий уровень оплаты труда и считаются «мужскими». Исследования показывают, что обычной практикой государственных служб занятости при трудоустройстве является маркировка вакансий на «мужские» или «женские». Так, например, в брошюре по мониторингу рынка труда за 2001 год в 6 латиноамериканских государствах был помещен следующий комментарий: «Доля женских вакансий составила лишь 21%, в то же время среди безработных - 76,4% женщины» [99, с. 5].Следует заметить, что хотя в соответствии с Трудовым кодексом различных латиноамериканских государств существует различный список запрещенных для женщин работ, но в него входят всего лишь 10% от общего числа профессий, и то, в основном связанных с тяжелыми, вредными и опасными работами. Чиновники же государственных служб занятости, «идущие на поводу» у работодателей, предпочитающих нанимать на работу мужчин, маркированием профессий на «женские» и «мужские», воспроизводят их дискриминационные требования к работникам, расширяя рамки социального гендерного неравенства.

Кстати, и сам этот список запрещенных для женщин работ, с точки зрения современных подходов к проблемам гендерного равенства, также не является бесспорным. Любые исключения, а тем более запреты, ограничивающие возможности женщин в сфере труда, противоречат Конституциям большинства латиноамериканских государств, букве и духу международных договоров и Конвенций, которые, после их ратификации, включаются в правовую систему государств (в соответствии с Конституциями, даже провозглашен их приоритет по отношению к нормам национального законодательства).

В каждой стране, конечно же, существует своя специфика гендерной дискриминации, однако существуют и черты присущие дискриминации во всех латиноамериканских странах. Участие латиноамериканских женщин в рынке труда зависит от уровня образования, возрастной категории, социальной и расовой принадлежности и, конечно же, от региона. Так, уровень занятости в возрастной категории от 15 до 65 лет колебался на уровне 39-40 % в 1990-2002 гг. и поднялся до 45 % в 2003 г, а в 2011 г. уже составила 51% [62, с. 10]. При этом наименее востребованными на рынке труда были женщины моложе 25 лет и старше 60 лет (чуть более 10 % в 2003 г. и 7% в 2011 г.). Самой востребованной является группа 25-49-летних женщин: их занятость увеличилась с 49 % в 1990 г. до 58 %  в 2011 г.

Большинство латиноамериканских женщин заняты в сфере услуг в качестве домашней прислуги, уборщиц, продавщиц в мелкой розничной торговле, мелких предпринимателей («por su propia cuenta, т.е. за свой собственный счет») или имеют неполный рабочий день. Такая «неполноценная» занятость, предполагающая невысокую эффективность и небольшую оплату труда, очень низкую (или нулевую) степень социальной защиты, постоянную нестабильность и отсутствие перспектив. Кроме того, даже находясь на сходных позициях, женщины в среднем зарабатывают на 30% меньше, чем мужчины. Социологи, анализируя рынок труда, выделяют среди имеющих работу две группы женщин, которых отличают совершенно разные ценности и подходы к своему будущему. Если для работающих женщин среднего класса, имеющих образование и постоянную занятость в частном или государственном секторе, наиболее важной является проблема гендерного неравенства и наличие серьезных преград социально-культурного характера на пути карьерного роста, то для женщин из бедных слоев самую большую реальную опасность представляет потеря работы вообще, причем речь идет о любой поденной работе при низкой оплате труда. Эти две группы весьма абстрактно объединяет идея о равенстве прав и стремление более справедливо распределять домашние обязанности; они существуют в совершенно разных социальных реальностях, разделенных не столько гендерным неравенством, сколько более глубокой пропастью между богатыми и бедными вообще. Бедность и безработица составляют замкнутый круг, из которого очень трудно выбраться. Вполне закономерно, что доля работающих (как мужчин, так и женщин) гораздо выше в группе среднего класса, чем в бедных слоях. Так, в группе крайней бедности (ниже прожиточного минимума) имеют работу 49 % мужчин и только 31 % женщин; среди просто бедных - 59 % мужчин и 33 % женщин; и среди тех, чьи доходы превышают уровень бедности - 67 % мужчин и 43 % женщин. Таким образом, женщины в ситуации бедности испытывают двойную дискриминацию: у них меньше возможностей получить работу, чем у мужчин, и они являются жертвами социальной эксклюзии - исключенности из общества. Их шансы вырваться из этого положения, получив работу, очень невелики и падают с каждым годом пребывания в группе бедности. В то же время нельзя не отметить позитивную для всего общества тенденцию большей экономической самостоятельности женщин: растет их доля в получении дохода, растет количество домохозяйств, в которых работают оба супруга. Так, например, в округе Буэнос-Айрес доля работающих мужчин и женщин изменилась за период 1998-2011 гг. с 69 и 26 % до 63 и 38 % соответственно. В других регионах доля женщин-получателей дохода за указанный период также выросла в среднем на 3-4 % [105, с. 17].

Отдельным пунктом в вопросе гендерной дискриминации в сфере труда стоит дискриминация по расовым признакам. Этот критерий дискриминации является отличительной чертой в основном Бразилии. Согласно Конституции Бразилии 1988 г., женщины стали полностью равны мужчинам в правах и обязанностях [116]. Тем не менее, гендерная дискриминация продолжает существовать, причем особенно страдают афробразильские женщины, подвергающиеся к тому же и расовой дискриминации [105, с. 53]. Согласно исследованиям неправительственной организации «Объединение бразильских женщин», в 1999 г. было 36,3 млн. женщин африканского происхождения, они составляли 23 % всего населения и 44 % - женского.  Эти женщины больше страдают от безработицы, недостатка образования и отсутствия безопасных условий труда.

Белые зарабатывают больше представителей других рас, и эта диспропорция продолжает увеличиваться. В 2000-е афробразильцы и бразильцы смешанных рас («коричневые») зарабатывают в среднем на 40-50% меньше, чем белые. Хотя еще в 1988 г. черные мужчины зарабатывали на 22 % меньше, чем белые, а представители смешанных рас - на 20 % меньше, чем белые. Афробразильянки получают зарплату на 16,5 %, а женщины смешанных рас на 15 % меньше, чем белые [62, с. 4].

Современная ситуация в Мексике также далека от совершенства и имеет отличительные черты, присущие только данной стране. Мексика демонстрирует в последние несколько лет самые низкие показатели открытой безработицы на латиноамериканском континенте. Однако женщины, как правило, работают в формате неполной занятости, что сопровождается дискриминационными контрактами, низкими зарплатами, надомными формами работы, совмещаемой с исполнением обязанностей домохозяйки и матери. Собственно, именно социально-экономические процессы и потрясения последних двух десятилетий спровоцировали серьезные изменения мексиканской гендерной системы, существующих традиционных гендерных контрактов и ролей.

И если в других латиноамериканских странах не существует специально созданных предприятий, на которых преобладающее большинство работников составляли бы женщины, и которые бы с самого момента зарождения несли бы в своих правилах гендерную дискриминацию, то в Мексике такие предприятия начали зарождаться в 60-е годы ХХ века. Это так называемые  предприятия особого таможенного режима и экспортной ориентации - макиладорес [12, с. 51]. В начале 1990-х годов на них было занято более 300 тыс. мексиканских рабочих, причем около 60 % из них - женщины. В настоящее время процент женщин - рабочих предприятий и вовсе увеличился до 79% [12, с. 23]. На большинстве макиладорес доминирует работа по контракту, с низкими расценками за труд, нередкими нарушениями трудового законодательства: «…при приеме на работу на предприятия макиладорес от женщин требуют справку о том, что она не беременна <…> Более того, такого рода подтверждения работницы обязаны предоставлять каждый месяц» [24, c. 38]. Из-за  дискриминационных правил (предпочитают брать работников моложе 30-35 лет), тяжелых условий труда и низкой оплаты труда на предприятиях макиладорес работают в основном молодые незамужние женщины, уроженки преимущественно аграрных районов страны, где большинство населения составляют индейцы.

Таким образом, социальная картина постепенно меняется в том, что касается роста занятости, экономической автономии женщин, стремления к получению образования и постепенному изменению самых устойчивых гендерных стереотипов, связанных с домашней ролью женщины. Однако по большей части это касается представительниц среднего класса, имеющих квалификацию и постоянную работу. В бедных группах общества развиваются те же тенденции, но гораздо медленнее, с поправкой на ситуацию бедности, которая диктует свои законы и нормы поведения, многократно усиливая гендерные стереотипы. В бедных домохозяйствах женщина ищет любую работу не столько ради экономической независимости, сколько ради спасения своей семьи, и только в тех случаях, когда ее уход от домашних обязанностей экономически оправдан или есть на кого их возложить, или она одна является главой семьи. В других случаях распространенной формой адаптации становится максимальная экономия ресурсов домохозяйства, которая ложится на неработающую женщину в то время, когда единственным получателем дохода остается мужчина.

Таким образом, латиноамериканский регион относится к региону, где положение женщин является ключевой проблемой. Наиболее остро стоящими на повестке дня проблемами на территории региона являются насилие в семье, женская смертность, дискриминация в сфере труда и  женское образование.

Некоторые проблемы носят ярко выраженных характер в определенном регионе, другие в равной степени характерны для всех стран латиноамериканского региона. Так, проблема женского образования является наиболее острой для Бразилии. Наиболее эффективно она решается в Аргентине, где процент неграмотного населения относительно невелик. Проблема женской смертности не поддается локализации и носит всеобъемлющий характер. На процесс решения данной проблемы немаловажное влияние оказывает католическая церковь, под давлением авторитета которой в большинстве латиноамериканских стран из года в год не принимается законодательство об абортах, даже по медицинским показателям, что и приводит к росту случаев смертельного исхода от незаконных операций.

Проблема дискриминации в сфере труда, как и проблема женского насилия в своем большинстве связана со стериотипизацией общества, уходящей корнями в колониальное прошлое. Это подтверждается данными многочисленных государственных исследователей, изучавших проблемы дискриминации женщин в сфере труда и проблемы женского насилия.

В большинстве стран латиноамериканского региона также остро стоит проблема представленности женщины в политике.  Хотя вхождение женщин в политику в латиноамериканских государствах началось в первой половине ХХ века, процесс признания права голоса женщин никак не связывался с возможностью женского участия в большой политике. Вплоть до конца 1970-х годов вовлеченность женщин в формальные механизмы политического участия была ограничена: их представительство в парламенте было немногочисленным или чисто формальным, практически отсутствовал доступ к высшим постам в руководстве в исполнительной и судебной ветвях власти. Даже в начале 1990-х годов доступ женщин в сферы принятия решений и их представленность в органах законодательной власти латиноамериканских стран все еще оставались ограниченными. В государствах Карибского бассейна в 1990 г. количество женщин, представленных в обеих палатах парламента, составляло порядка 12%, в то время как в Латинской Америке представленность женщин в верхней палате парламента составляла 5%, а в нижней - 9%, что наглядно демонстрировало имеющиеся барьеры на пути равноправного участия в управлении государством. Только в последние два десятилетия ХХ века в результате процессов демократизации Латинской Америки к власти пришли правительства, поставившие на повестку дня вопрос об участии женщин в политике практически во всех государствах региона. Увеличение же представленности женщин в органах государственной власти значительно расширит возможности решения проблем гендерного неравенства.