Хрестоматия экологии

Человек выделился из остальной природы — он перестал жить так, как живут другие существа. Еще в палеолите человек вписывался в естественный круговорот веществ. После возникновения земледелия, скотоводства, а затем и использования полезных ископаемых он начал создавать искусственные биогеохимические циклы, вовлекать в круговорот вещества, накопленные прежними биосферами. Сегодня человек уже добрался до тех энергетических ресурсов, которые появились на Земле в самый ранний период ее существования как небесного тела — до запасов ядерной энергии. Уровень монополизма человечества в последнее столетие возрос многократно, использование могущества цивилизации для его укрепления превратилось в доктрину. Ее концентрированным выражением является знаменитое утверждение Френсиса Бэкона о том, что основная цель наших знаний и могущества — служить покорению природы. К этому можно добавить знаменитое мичуринское «не ждать милости от природы...». Есть все основания думать, что возможности любых современных цивилизаций близки к исчерпанию, если уже не исчерпаны. Это означает, что мы стоим на пороге следующего витка антропогенеза. Но если в конце неолита процесс утверждения новых форм жизни и формирования иной экологической ниши мог развиваться стихийно, то теперь, когда человечество владеет средствами массового уничтожения, такой стихийный процесс приведет к полному исчезновению людей. Утверждение новой экологической ниши будет сопровождаться борьбой за жизненно необходимый людям ресурс. И если положиться на волю стихии, то наступающий кризис приведет к уничтожению человечества.

Вот почему единственной альтернативой действию стихийных  сил я считаю разумное развитие планетарного общества. Но прежде чем говорить о его целенаправленном развитии, надо понять смысл взаимоотношения природы и общества, которое необходимо для предотвращения катастрофы. Думаю, что проблема постепенно свелась к представлению о ноосфере, она привлекает внимание мыслителей. Первым, кто сформулировал основные идеи эпохи ноосферы, был В.И. Вернадский. Первым, кто произнес слово «ноосфера», был Эдуар Ле Руа. Первым, кто начал широко обсуждать особенности этой эпохи, был Тейяр де Шарден. К концу XX века ноосфере посвящено множество работ.

Получил широкое распространение  термин «коэволюция человека и биосферы». Смысл, который вкладывали в понятие  «эпоха ноосферы» Вернадский и Тейяр  де Шарден, в основных чертах совпадает  со смыслом термина. Во всяком случае, коэволюцию мы воспринимаем как условие, необходимое для выживания человека.

На основании вышеизложенного  мне представляется, что термин «sustainable development» следует интерпретировать как стратегию переходного периода к такому состоянию природы и общества, которое можно обозначить термином «коэволюция», или «эпоха ноосферы». Чтобы такое понимание устойчивого развития имело содержательный смысл, необходимо расшифровать сам термин «коэволюция природы и общества».

Большинство исследователей, занимающихся энвайронментальными проблемами, сходятся на том, что при коэволюции необходимо включить жизнедеятельность человека в стабильные биогеохимические циклы биосферы. Это не будет состоянием равновесия в обычном термодинамическом смысле. Это будет некоторое квазиравновесие, характерные времена которого должны быть настолько большими, чтобы общество могло адаптироваться к неизбежно меняющимся условиям обитания.

На этом общность взглядов исследователей заканчивается, причем даже понятие «естественный цикл» не расшифровывается, хотя оно весьма дискуссионно. Кроме того, расшифровка понятия «коэволюция» требует глубокого и систематического исследования. Наши знания о содержании этого феномена еще крайне ограничены. Тем не менее просматриваются две достаточно полярные позиции.

Первая — идея автотрофности  человека, т. е. возможность создания полностью искусственной цивилизации. Жизнь человека определяется им же созданными условиями (искусственными биогеохимическнми циклами). Эта  идея высказывалась многими представителями русского космизма. Ее активным поборником был К.Э. Циолковский. С большим интересом к ней относился В.И. Вернадский, правда, говорил об идее автотрофности с большой осторожностью.

Вторая крайняя точка  зрения — человеку необходимо научиться  вписываться в уже существующие «естественные циклы». Одним из ее активных сторонников является В.Г. Горшков.

Думаю, что проблема автотрофности  лежит вне науки: человечество рождено  биосферой, и представлять свое существование  вне ее, в некоторой искусственной среде, можно только в фантастических рассказах. Биосфера без человека существовала и может существовать, человек вне биосферы существовать не может — этот тезис должен быть принят в качестве аксиомы. Но это вовсе не означает, что из программы научных исследований должно быть исключено изучение возможных искусственных биогеохимических циклов и даже «искусственных биосфер» (как это делают в Америке). Подобное направление может носить утилитарный характер при разработке перспективных технологий общества.

Есть еще ряд концепций, об опасности неосторожного обращения  с которыми я хотел бы предупредить неискушенного читателя. Их основная идея состоит в следующем: природоохранная  деятельность, имеющая своей целью  сохранение биосферы, — основа устойчивого  развития общества. Такая точка зрения распространена не только в широких кругах населения, но и среди политиков, особенно среди тех, кто стоит у кормила власти. Сохранение биосферы — условие абсолютно необходимое, но, к сожалению, недостаточное. И самое главное — достаточных условий мы пока не знаем. Но одно очевидно: преодоление кризиса чисто технологическими и техническими средствами невозможно. И это должно быть заявлено с самых высоких трибун.

Другая точка зрения, которую я бы назвал «назад к природе», также представляется совершенно не реалистичной. Безусловно, правы исследователи, считающие, что человечество может развиваться только при наличии более или менее стабильных биогеохимических циклов. Причем эти циклы не должны сколько-нибудь существенно истощать запасы невозобновимых ресурсов. Но основные положения такой концепции должны формулироваться вполне отчетливо. И главное — возврат человечества к структуре биогеохимических циклов «дикой природы» невозможен. Справедливость этого утверждения демонстрирует наглядный пример. Современные потребности человечества в энергии могут быть покрыты за счет Солнца лишь на 10-12%. Значит, для того чтобы человечество могло вписаться в «естественные» циклы биосферы, необходимо либо уменьшить число жителей планеты в 10 раз (до 500-600 млн человек), либо сократить потребности каждого во столько же раз. Это в среднем. Потребности американца должны быть снижены, вероятно, в 50 раз. Надо ли говорить, что обеспечить в нынешних условиях такое равновесие невозможно!

Значит, оба крайние решения утопичны.

Человечество стоит  перед беспрецедентной проблемой  выбора стратегии своего выживания, реализации условий коэволюции природы  и общества.

Стратегия касается всех сфер жизни людей — технического развития, культуры, образования, формирования новой нравственности... В ее рамках придется изменить систему общественных и международных отношений, шкалу ценностей и многое-многое другое. Вот почему я склонен считать, что человечество стоит на пороге нового витка антропогенеза. Вопрос лишь в том, произойдет ли он стихийно, когда переход будет связан с уничтожением значительнейшей части человечества (а может быть, и его полной гибелью) или с реализацией некой оптимальной стратегии перехода, разработанной Коллективным Интеллектом.

Я не стремлюсь искать замену термину «sustainable development» или предлагать другой перевод, который заменил бы явно неудачное «устойчивое развитие». Об этой банальной трактовке следует просто забыть. Но считаю совершенно необходимым придать термину иной смысл: устойчивое развитие — это реализация стратегии коэволюции биосферы и человека.

Человечество в целом  и каждая страна в отдельности  будут встречать и преодолевать многочисленные кризисы, взлеты и падения. Это путь непрерывных поисков, а  не устойчивое развитие. И чем научнее выведена стратегия, тем безболезненнее кризисы.

Новый виток антропогенеза, который я предлагаю называть этапом перехода к эпохе ноосферы, качественно отличается от предыдущей истории человечества. В чем это  отличие? Для ответа на вопрос придется снова обратиться к некоторым исходным положениям универсального эволюционизма.

В основе любого развития лежит отбор. В мире косной материи  его реализуют законы физики и  химии, при этом из различных виртуальных  возможностей отбираются те, которые  могут реализоваться. В живом мире к общим законам добавляются специфические принципы отбора, которые уместно назвать Рынком. Этот механизм отбора уже не столь жесткий, в нем отсутствуют законы типа сохранения количества движения, нарушить которые не может даже Бог. Рынок — это система соревнований, отбирающая наиболее приспособленных к нынешним условиям жизни. Это значит, что будущее развитие определяют характеристики, отвечающие сиюминутным предпочтениям. Другого механизма отбора природа пока не изобрела. Тот рынок, о котором пекутся экономисты, является лишь частным случаем.

Опираясь на подобные взгляды универсального эволюционизма, смысл этого утверждения можно  свести к двум предположениям: на новом  витке антропогенеза жизнь человека будет управляться новым типом  Рынка, обладающим определенным горизонтом предвидения; в структуре принципов отбора будут отражены интересы наших потомков. Другими словами, дальнейшее развитие вида Ното Sapiens требует качественного совершенствования механизма эволюции. А это может быть осуществлено лишь благодаря целенаправленным усилиям коллективного интеллекта, возникающего в результате самоорганизации Универсума.

Мне кажется, что подобная гипотеза очевидна, однако ее приемлют далеко не все, особенно на Западе. И  именно в этом я вижу основную ущербность современной западной культуры, сохранившей постулаты протестантской этики, разрешавшей платить за скальпы индейцев, и дикого рынка периода Клондайка, когда шла война всех против всех.

«Надо ли нам учитывать  интересы наших потомков, если они наших интересов никак не могут учитывать!» — вот несколько утрированная позиция последователей Ф. Хайека. Всякое отвлечение от тривиального рынка, любое проявление коллективизма, социальные программы и даже простое христианское милосердие считаются «путем к рабству» — таково «сверхталантливое убожество мысли», принадлежащей, увы, не одному Хайеку.

Мы действительно стоим  на развилке цивилизационных путей. Один — предельный эгоизм и индивидуализм, оперирование лишь сиюминутными категориями. Другой — возрождение древних традиций, призывающих жертвовать частью настоящего во имя будущего наших детей. Может быть, предложенная дихотомия дает излишне рафинированное представление о возможном выборе. Действительность богаче любой схемы, но последняя четче выявляет потенциальные опасности.

Выбор первого пути обрекает человечество на более или менее  быструю деградацию. Она пройдет  по-разному в различных странах, но весьма мучительно для всех. (Хотя для некоторых на небольшом отрезке  времени она, может, и будет сопровождаться устойчивым развитием, как Рим во времена последних императоров.) Выбор другого пути дает человечеству шанс использовать дарованный природой разум. Но для этого нужны общее согласие и создание общепланетарной стратегии. Второй путь потребует новых знаний и выработки с их помощью новых парадигм существования. И самое главное —должна быть изменена шкала ценностей, которая ляжет в основу политэкономии переходного периода. Механизм ценообразования должен учитывать ущерб, который будет нанесен следующими поколениями. Думаю, теоретики найдут необходимые решения. Но будут ли люди им следовать? Ведь рынок просто так, решением ООН отменить нельзя, и найдутся ли необходимые механизмы для управления им? Новые знания сформируют и новые ограничения. А это заставит деформировать рынок и постепенно сделать его прогнозируемым.

Однако экономика —  не главное в жизни общества. Необходимы разумная организация и такая  структура власти (властей), которая  способна обеспечить и формирование стратегии, и ее реализацию.

     Не следует преуменьшать трудности организации общества. Их позволяет увидеть собственный опыт. Мы знаем, что такое госсоциализм, вырождающийся в диктатуру узкого слоя номенклатурных деятелей и ведущий общество к упадку. Мы видим и некоторые плоды демократии, явно не способной к мышлению необходимыми категориями, ибо это тоже диктатура. В лучшем случае — диктатура невежественного большинства над меньшинством, которое желает блага и даже спасения этому большинству.

К какой организации  общества мы должны стремиться и какая возможна? Может быть, это и есть центральная из проблем, которые после конгресса в Рио-де-Жанейро мы объединяем термином «sustainable development».

Подведу некоторые итоги.

Понятие «устойчивое  развитие» следует рассматривать  в качестве синонима термина «стратегия перехода общества к состоянию коэволюции с биосферой». Если мы принимаем этот тезис, то возникает и отчетливая программа начальных действий: обсуждение возможных концепций понятия «коэволюция» и установление некоторого общественного консенсуса. Без этого остальные действия будут малоэффективны.

Обсуждение концепции  должно касаться различных вопросов:

• Изучение некой «идеальной ситуации», которая при современном уровне техники способна обеспечить режим совместного развития биосферы и человека. Такая ситуация заведомо не может быть реализована, однако она покажет направление необходимых усилий.
• Разработка и анализ с позиций реализуемости всех вариантов стратегии.
• Анализ возможных общественных устройств, способных реализовать стратегию.
• Построение основ новой политэкономии.
• Просвещение, основанное на принципе: только грамотное и по-настоящему интеллигентное общество способно выйти на режим коэволюции.

Наряду с этими проблемами, не дожидаясь получения более  или менее окончательного результата, надо организовывать и направлять повседневную работу. Прежде всего это касается разработки вариантов технологического перевооружения производительных сил, анализа перспектив современной модернизационной волны, оценки возможных реакций тех или иных цивилизаций резкого повышения роли государственного начата в управлении рыночной экономикой.