Автор работы: Пользователь скрыл имя, 18 Апреля 2012 в 21:53, доклад
На мой взгляд, имя Петра Аркадьевича Столыпина одно из самых великих в России. Многим известно, что был такой государственный деятель еще до революции, но, к сожалению, мало кто знает, его как личность. А так же нельзя не отметить, что в этом году исполняется ровно 150 лет со Дня Рождения Столыпина. Учитывая значимость его государственной деятельности, Президент Российской Федерации Д.А. Медведев подписал Указ «О праздновании 150-летия со дня рождения Петра Столыпина» в 2012 году. В соответствии с указом Главы государства Правительством Российской Федерации образован организационный комитет по разработке плана основных мероприятий по подготовке и празднованию юбилея, председателем которого является В.В. Путин. .
Столыпин хотел того же и в России; вместе с тем далеко не все вопросы могли быть решены работодателями и рабочими самостоятельно. Премьер предлагал Думе принять законы, которые бы обеспечивали «государственное попечение о неспособных к труду рабочих, осуществляемое путем страхования их в случае болезни, увечий, инвалидности и старости».
«В целях сохранения жизни и здоровья подрастающего рабочего поколения установленные ныне нормы труда малолетних рабочих и подростков должны быть пересмотрены с воспрещением им, как и женщинам, производства ночных и подземных работ. В связи с этим установленную законом 2 июня 1897 года продолжительность труда взрослых рабочих предполагалось понизить».
Надо полагать, общество с удовлетворением восприняло столь гуманные по отношению к рабочим предложения правительства? Ничуть не бывало. Правые возмущались, видя в этом уступку социалистам; они опасались, что народ совсем выйдет из-под контроля, перестанет считаться с предпринимателями, а затем и с властями вообще. Левые потрясатели основ, наоборот, считали проводимые Столыпиным меры слишком робкими, не способными радикально улучшить положение рабочих.
Социал-демократ Церетели, распаляя себя и других, говорил с трибуны Думы: «Здесь сегодня Правительство говорило об успокоении и порядке, но своими мерами оно еще более увеличило смуту, оно еще более усилило недовольство. Чем дальше, тем яснее становится непримиримое противоречие между старым режимом и всей новой растущей Россией». Депутат напрочь отверг всякий диалог с правительством: «Законопроекты урезывают даже те права, которые народ уже вырвал из рук своих врагов. Мы разберем их при свете кровавых деяний Правительства. Пусть наш обличающий голос пронесется по всей стране и разбудит к борьбе всех, кто еще не проснулись...». Обличать, будить, бороться только не конструктивно работать. Не уступает Церетели и социал-демократ Джапаридзе: «Кто виноват в том, что люди голодают? Я утверждаю, что виновато Правительство и те, кто вместе с ним... причины, которые породили современную безработицу, современный кризис, лежат в общей политике самодержавия, которое давно подготовило этот кризис. Ближайшая причина — это специальная политика искусственно вызвать голод для того, чтобы голодом уморить рабочих, для того, чтобы голодом выбить социалистические увлечения из голов рабочих».
Только совершенно одержимый человек мог в парламенте говорить подобные вещи. В то время даже самое реакционное правительство не захотело бы голода в стране. Чем же была вызвана эта истерика? Объяснение крайне простое — у революционеров всех мастей почва уходила из-под ног. Они становились не нужны ни крестьянам, ни рабочим, поскольку принимаемые правительством меры позволяли реально, а не фантастически решать проблемы народа. Предельно откровенно высказались по этому поводу эсеры в резолюции своего Лондонского съезда, состоявшегося в 1908 г.: «Всякий успех правительства в этом направлении наносит серьезный ущерб делу революции».
А что же правые? Каким было их отношение к развитию демократического процесса в России? "Приведем для иллюстрации отрывок из письма К. Н. Пасхалова, одного из лидеров монархистов, к Н. А. Маклакову:
«Все думские уже отравлены ядом «народного представительства», становясь таким образом в ряд с единственным законным и действительным народным представителем — Царем. Совместить Самодержавие и народ представительством из хамья могла только голова экс-анархиста, а ныне статского советника и кавалера Льва Тихомирова, и все наши политические недоноски, начиная со Столыпина —да простит ему Господь весь вред, принесенный России, в соучастии с кантонистами из жидов, и кончая ныне собранным в Совете Министров ничтожеством».
С такого рода «элитой» и приходилось работать Столыпину, защищая основы новой русской государственности.
В силу издавна сложившейся в России традиции глава правительства мало занимался внешнеполитическими вопросами. Определенную роль здесь играла его убежденность в безусловном приоритете внутренних государственных задач перед внешними, особенно в период радикальных преобразований. Тем не менее ему пришлось решительно вмешаться в деятельность МИДа, когда после оккупации Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины (1908г.) Россия, да и вся Европа оказались на грани большой войны.
Недальновидная прогерманская политика тогдашнего министра иностранных дел Извольского и мощное давление российской военно-патриотической партии чуть было не привели к конфликту. Оскорбленное национальное достоинство требовало удовлетворения. Чувство солидарности с братскими славянскими народами, ставшими жертвами хищной европейской державы, не позволяло мириться с аннексией. К войне взывали общественность, возмущенные думские депутаты. Царь готовился объявить мобилизацию.
Столыпин был ничуть не меньшим патриотом, чем те, кто дружно выступал за войну. Но на нем лежало тяжкое бремя ответственности, и это не позволяло ему поддаваться эмоциям. Воевать с Австро-Венгрией значило воевать и с Германией — сильнейшей военной державой Европы. Для России, ослабленной недавней неудачной войной с Японией, при заметных колебаниях Франции, это означало не только вполне вероятное поражение, но и революцию с непредсказуемыми последствиями, уход с европейской исторической арены на долгие годы.
И Столыпин призвал смирить гордыню. Он сумел убедить царя, министров, слишком пылких думских депутатов-панславистов. Кризис разрешился взаимными обязательствами российского и германского императоров жить в мире.
Петр Аркадьевич сказал в связи с этим: «Сегодня я спас Россию». Трудно сказать, удалось бы ему сделать нечто подобное еще раз, доживи он до 1914 г., но первая мировая война также началась на Балканах. И, как и предсказывал Столыпин, кровавая драма, продолжавшаяся несколько лет, выбросила все-таки Россию на обочину мирового развития.
Нечто подобное наблюдали мы недавно во время бомбардировок Югославии силами НАТО. Тогда в Государственной Думе также звучали призывы о поставке оружия, отправке добровольцев и даже объединении с воюющей Сербией. Нетрудно догадаться, к чему бы это могло привести в ядерную эпоху.
Кризис на Балканах и активное участие Столыпина в его разрешении дали ему немалую пищу для размышления о возможности широкого сосуществования государств. Вместе с новым министром иностранных дел С. Д. Сазоновым он разработал проект образования мирового сообщества и организации, названной им Международным парламентом. Их функции во многом совпадали с теми, что выполняют ныне ООН и Совет Европы.
Парламент должен был разрешать конфликты и взаимные претензии между отдельными странами, изучать экономическое положение государств и жизненный уровень населения, помогать народам, оказавшимся в тяжелом положении. Речь даже шла о возможном переселении людей из одной страны в другую во имя их благополучия. Имелось в виду также ограничить численность армий и их насыщение наиболее разрушительными видами вооружений Хотя в то время еще не знали ядерного оружия, но уже появилась авиация, и специалисты понимали, в какую грозную силу она может превратиться. Все более мощной становилась артиллерия, получило распространение автоматическое оружие, на вооружение армий ставились боевые отравляющие вещества. Научно-технический прогресс неуклонно вел к созданию оружия массового уничтожения.
Понимая это, Столыпин готовит меморандум руководителям держав, в котором описываются возможные последствия будущих войн и предлагаются меры по их недопущению. Царь должен был обратиться с ним к главам государств осенью 1911г., но смерть Столыпина помешала осуществить эту чрезвычайно важную акцию. Долгое время это обстоятельство тщательно замалчивалось советскими политиками и историками — слишком уж оно не вязалось с насаждаемым образом Столыпина — реакционера и «палача» русского освободительного движения.
Невозможно не упомянуть в данном контексте и о проекте создания Международного банка. Столыпин считал, что он мог бы оказывать финансовую помощь менее развитым странам, содействовать в преодолении кризисов перепроизводства, безработицы, реализации крупных инвестиционных проектов международного масштаба.
По мере того как внутреннее напряжение в России ослабевало, Столыпин мог больше внимания уделять внешней политике. В частности, необходимо было внимательно следить за дипломатическими интригами ведущих европейских держав. Столыпин считал, что среди них у России нет надежных союзников. С Австро-Венгрией Россия могла рано или поздно вновь столкнуться на Балканах. Англия боялась проникновения России в Центральную Азию, а затем и в Индию. Германия с вожделением смотрела на Восток, мечтая о расширении «жизненного пространства». Республиканская Франция предвзято относилась к России из-за ее монархического устройства. Не лучше были и отношения с Японией. Только что окончившаяся унизительным миром война порождала устойчивое недоверие. Оба народа, победитель и побежденный, рано или поздно должны были снова начать выяснять отношения. И Столыпин обращает свой взор на Соединенные Штаты Америки.
Профессор
Зеньковский, современник и в известной
степени соратник Столыпина, отмечал:
«Петр Аркадьевич Столыпин был того мнения,
что Англия постепенно будет терять свою
первую роль в международном мире, а Соединенные
Штаты систематически, благодаря своим
богатствам и возрастающей мощности, постепенно
будут завоевывать одно из первых мест».
И Столыпин стремится не упустить шанс
для своей страны. В Америке он видит стратегического
союзника России, и намеревался установить
с ней более тесные контакты. Он собирался
поехать в США во главе представительной
делегации, встретиться с президентом
страны, заключить взаимовыгодные договоры.
Смерть великого реформатора не позволила
реализовать эту идею, и возможности конструктивного
сотрудничества двух великих держав так
и остались невостребованными.
В августе 1911 г. вновь поползли слухи о скорой отставке Столыпина и о готовящемся на него покушении . В конце месяца в I Киеве должны были состояться торжества по случаю открытия земских учреждений и памятника Александру II. 28 августа Столыпин приехал в Киев. Здесь завершались приготовления к празднику. Бесчисленные флаги и драпировки на Крещатике воспроизводили русские национальные цвета — белый, синий и красный. В этот же день председатель Совета министров присутствовал при освящении здания педагогического музея. После молебна подали шампанское, Столыпин провозгласил тост «за державного хозяина земли Русской».
Холодным, дождливым утром 29 августа состоялась церемония встречи императорского поезда. Столыпину сразу же показалось, что изменилась не только погода, но и что-то еще. Организаторы торжеств сделали все, чтобы оттеснить главу правительства на задний план. Ему не нашлось места в экипажах, в которых следовали император, его семья и приближенные. Ему вообще не дали казенного экипажа, и председателю Совета министров пришлось нанимать извозчика. Увидев это вопиющее издевательство, городской голова уступил Столыпину свой экипаж. В частных разговорах Столыпин говорил, что по возвращении в Петербург он вновь подаст в отставку .
По городу распространялись упорные слухи о том, что на Столыпина будет покушение. Рассказывали, что Распутин, увидев его в экипаже, к ужасу собравшейся толпы вдруг завопил: «Смерть за ним!! Смерть за ним едет!.. За Петром... за ним...»
Охрана императора и его свиты во время торжеств была поручена товарищу министра внутренних дел и командиру корпуса жандармов П.Г. Курлову
26 августа в охранное отделение явился 24-летний киевский житель Дмитрий Богров и заявил, что во время своего недавнего пребывания в Петербурге он встречался с видными эсерами. Один из них, Николай Яковлевич, предупредил о своем приезде в Киев и попросил помочь с квартирой .
Богров — личность, мягко говоря, малопривлекательная, несмотря на попытки некоторых авторов его героизировать.
Летом 1910 г произошла его первая встреча со Столыпиным. Министр осматривал петербургский водопровод. Богров был там же, видимо, по делам своего комитета. Они сблизились на расстояние 10—12 шагов. Затем по указанию начальника водопровода Богров удалился. Намерения убить Столыпина у него тогда не было,
Петербург не понравился Богрову, дела его там не сложились. Он заболел, уехал лечиться в Ниццу, а затем, весной 1911 г., вернулся в Киев.
Существуют две основные версии киевских событий. А.Я. Аврех изложил свои выводы образно и сжато: «Гениальным полицейским нюхом Курлов и К° учуяли, что неожиданный приход Богрова является тем неповторимым случаем, который могут упустить только дураки и растяпы. Они отлично знали, что предвосхищают тайное желание двора и камарильи избавиться от Столыпина. Риск, конечно, был, но игра стоила свеч» .
Польский историк Л. Базылев склонен был считать, что охранка действовала без злого умысла. «Вера в его (Богрова) сведения может удивлять, — писал он. — Но, доверяя Богрову, Кулябко и Курлов поступили согласно своему многолетнему опыту. Они только не учли, какие попытки может совершить болезненная натура их осведомителя, и поплатились за это своими должностями» .
Информация о работе Столыпин П.А -личность и государственный деятель