Когнитивная метафора и когнитивная метонимия

Еще в одах XVIII века, например, у Ломоносова, наиболее часто употреблялся именно этот троп. Вместо «наука, мудрость, знания» – Минерва (И се Минерва ударяет в верхи Рифейски копием). Чтобы показать воинскую доблесть Петра, поэт говорит: В полях кровавых Марс страшился, / Свой меч в Петровых зря руках. А во времена Пушкина  метонимия воспринималась как образ, придающий тексту окраску старины и возвышенности. Поэтому и использована она в стихах о древней Руси. И как всегда, возвышенные выражения придают юмористическую окраску тексту. Так, в полемике с Кюхельбекером и Рылеевым, которые в гражданской поэзии опирались на традиции классицизма, Пушкин создает пародийную «Оду Его сиятельству графу Дм. Ив. Хвостову», в которой прибегает к метонимии, характерной для классицистической поэзии. Но здесь метонимий такое обилие и они так вычурны и искусственны, что текст вызывает смех над «архаистами»: недуг быстропарный,.. / Взнес смерти на него резец – описательное выражение недуг быстропарный вместо «горячка». В пародийных примечаниях автора читаем: ненависть нынешних Леонидов, Ахиллесов и Мильтиадов к жестоким чалмоносцам – имена собственные вместо нарицательного «греков», чалмоносцам вместо «туркам».

Итак, метонимия – одно из важнейших средств языка для создания художественных образов. Ученые утверждают даже, что большинство художественных образов создается либо по принципу  метонимии - связи между явлениями (художественная деталь, по которой мы понимаем смысл целого; изображение одного дня, одного поступка, одного переживания для понимания характера в целом и всей жизни героя; одного человека, в котором отразились черты всего поколения, и т.п.), либо по принципу метафоры – сходства между явлениями (обнаружение общего в далеких друг от друга явлениях, олицетворения, сравнения). Однако если о метафоре часто, например, в школе, говорится (причем часто метафорой неправильно называют любое слово в переносном значении), то  метонимия почему-то обойдена вниманием, а между тем, как видно из приведенных примеров, обращение к ней необходимо для полноты эстетического восприятия художественного текста.

В основе яркой, образной речи лежит использование метких сходств между явлениями, которые способствуют выразительной и эмоциональной характеристике изображаемого. Из всего разнообразия средств языка, способных привлечь внимание к незамеченным сторонам и деталям изображаемого, вызывающих разнообразные дополнительные, представления, сопровождаемые эмоциями, следует выделить метонимию. Метонимия - менее исследованная область образных средств языка по сравнению с метафорой, изучение метонимии позволит, не просто читать текст, но понимать более глубокие связи между явлениями и способами их выражения. Понимание структурно-семантической природы метонимии поможет самостоятельно раскрывать новое значение, исходя из того, что уже знакомо, улавливать сходство и связь, которые послужили основанием для употребления слова в переносном значении.

Стилистические фигуры распадаются на два типа по признаку конкретных целей и рассматриваются М. Д. Кузнец и Ю. М. Скребневым как фигуры качества и фигуры отношений.  К фигурам качества относятся: метафорическая, метонимическая и смешанная группы. Фигуры эти имеют между собой то общее, что представляют собой средства качественной характеристики предмета речи. В метонимическую группу входят тропы, в которых перенос названия с одного предмета на другой производится на основе наличия реальных связей между ними, т. е. вместо названия одного предмета употребляется название другого, связанного с первым постоянной внутренней или внешней связью. Такой перенос наблюдается во многих случаях переосмысления слов (например «фарфор» - «Китай», как место первого производства фарфора; «утюг»  – «железо», как материал, и т. п.) но нас интересуют только те тропы, которые имеют ярко выраженную экспрессивную окраску.

Термин метонимия (англ., произошел от греч. metonymia «переосмысление». Если вместо прямого названия предмета речи употребляется название какого-то другого предмета, который тесно связан с ним как условие его существования, или его постоянная принадлежность, или как характерный для него результат и т. п., то мысль получает более яркое выражение, так как сообщаемое понятие обогащается добавочными конкретными представлениями. В этом и заключается смысл метонимии как стилистического средства.

Метонимии постоянно создаются вновь. Это один из основных путей развития значений слов и обогащения словарного запаса. Впервые воспринимаемые метонимии представляют сочетание знакомого, принятого в языке с неизвестным, новым, при этом слушатель или читатель самостоятельно раскрывает новое значение, исходя из того, что ему знакомо, и улавливая то сходство или ту связь, которые послужили основанием для употребления слова в переносном значении (первоначально та же работа сопоставления творчески осуществляется автором).

Таким образом, вновь создаваемые метонимии включают творческий элемент речи, как для автора, так и для читателя, они и создают впечатление свежести обновленного употребления слов, поэтому и служат одним из приемов художественной речи. Но если они употребляются повторно и входят в общее употребление, то новое значение начинает восприниматься непосредственно, без сопоставления с первичным значением слова; это и приводит к стиранию образности, к развитию у слов обособляющихся значений и выделению самостоятельных слов.

Метонимические связи между лексемой и подразумеваемым предметом очень разнообразны. Рассмотрим лексико-семантическую взаимозависимость этих понятий подчиняясь следующей логике:

а) название символа, употребленного вместо названия того, что он обозначает;

б) название инструмента, орудия вместо названия действия;

в) следствие вместо причины;

г) название характерного признака вместо названия его носителя;

д) абстрактные существительные, обозначающие эмоцию, состояние, процесс употребляются вместо названия их субъекта или объекта

И. В. Арнольд добавляет к понятию метонимии связь между

- предметом и материалом, из  которого он сделан;

- между местом и людьми, которые  в нем находятся;

- процессом и результатом;

- органами и человеком, которому они принадлежат;

И. В. Арнольд относит к разновидности метонимии синекдоху, она состоит в замене одного названия другим по признаку партитивного количественного отношения между ними. Например, название целого заменяется названием его части, общее - названием частного, множественное число - единственным и наоборот.

Главная задача творческих исканий - найти меткие сходства между явлениями которые бы способствовали образной и эмоциональной характеристике изображаемого. Меткие стилистические метонимии представляют своего рода открытия, выявляющие скрытые сходства между предметами, привлекающие внимание к незамеченным сторонам и деталям изображаемого, вызывающие разнообразные дополнительные, побочные представления, сопровождаемые эмоциями; тем самым они создают яркую образность изображаемого и выражают авторскую оценку.

1.4. Классификации когнитивных метафор

В истории лингвистики существовало несколько трактовок вопроса классификации метафор и метонимий. Разные исследователи выделяли их в определенные типы, разрабатывали различные подходы и критерии, в соответствии с которыми распределяли затем метафоры по разным классам.

В рамках метонимической (основанной на смежности понятий) стратегии намечаются два варианта: метонимическая феноменологическая стратегия и метонимическая ноуменологическая стратегия. Первая задает концептуализацию через примеры, образцы или просто через отдельные проявления. Например, любовь можно концептуализировать через примеры влюбленных пар – Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Мастер и Маргарита – или через проявления любви: «Любовь – это поцелуи, свидания, волнения».

Вторая стратегия использует гиперонимы. Это классическое определение через род и видовую специфику: «Любовь — чувство, возникающее между мужчиной и женщиной». В основе обеих стратегий лежат отношения смежности. Одно явление определяется через другое, гомогенное ему. Связь между явлениями присутствует в реальности.

В рамках метафорической (основанной на сходстве) стратегии тоже можно выделить два подхода: ноуменологический – связанный с гетерогенной метафорой, и феноменологический – связанный с гомогенной метафорой, или символом. Гетерогенная метафора, например «любовь – священная болезнь», построена на том, что какое-то явление концептуализируется через уподобление другому, как правило, понимаемому более плоско и объедненно.

Объедненность достигается именно гетерогенностью, принадлежностью к совершенно иной, нежели определяемое явление, природе и позволяет метафоре осуществить функцию когнитивного предиката. Называя любовь «болезнью», мы рассматриваем концепт болезни как нечто схематичное и простое. Однако метафора преображается в символ, если включает в себя гомогенный элемент. Символ любви Купидон держит в руках лук и стрелы (гетерогенный компонент – метафора: любовь поражает человека, как стрела), но сам он изображается в виде обнаженного младенца (гомогенный компонент: дети – атрибут любви).

Гомогенные компоненты – проявления метонимичности (смежности) на фоне метафорической стратегии (сходства). С этими проявлениями в метафору входит феноменальный мир, она перестает быть произвольным домысливанием к явлению иноприродной реальности, возникает мотив, привязывающий ее к действительности, ограничивающий степень свободы метафорического поиска. На ось селекции накладываются ограничения комбинаторного характера.

Наличие гомогенных компонентов в гетерогенной метафоре создает бесконечную семантическую перспективу. В обыкновенной метафоре компонент сравнения за вычетом общих свойств элиминируется. В символе  зона уподобления незамкнута. Отсюда та неисчерпаемость символа, которая неизменно подчеркивается в эстетике.

В основе выделенных четырех стратегий лежит презумпция метафоры, и символ толкуется как метафора, осложненная отношениями смежности. Но можно представить и другой путь: феноменологическая метафорическая стратегия может быть осложнена отношениями сходства, что также даст символ. Это особенно заметно в социальном бытовании такого тропа, как антономасия. Выше понятие любви иллюстрировалось примерами таких пар, как Ромео и Джульетта. Объясняя его ребенку, можно было бы прибегнуть не к культурно значимым, а к бытовым примерам: «Это как у дяди Пети с тетей Аней».

Можно также остановиться на соотношении метафоры и сравнения. «Метафорическая конструкция не является простым замещением сравнения или любой другой разновидности прямого утверждения, оно обладает своими собственными возможностями и преимуществами». Метафора формирует сходство, предлагая новые перспективы и направления для сопоставления, в то время как сравнение актуализирует в нашем сознании существующие стереотипы восприятия действительности. Однако в ряде случае «нет сомнения в том, что граница, существующая между некоторыми метафорами и некоторыми сравнениями, не так очевидна». Вопрос о природе метафорического переноса и сравнения и о соотношении между этими структурами является крайне неоднозначным и противоречивым.

Н. Д. Арутюнова при рассмотрении разницы между синтаксическими формами воплощения переноса значений приходит к выводу, что именно метафора «статична; она отражает остановившийся, лишенный внутренней динамики мир - мир сущностей», а «сравнение-уподобление подвижно и измеримо» [Арутюнова Н.Д., 1995, 385-402]

Когнитивная метафора, состоящая в переносе признака предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идеи, теории концепции и другими абстрактынми понятиями, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, цельнонаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и пр.

Н. Д. Арутюнова, говоря об особенностях сочетаемости абстрактных имен, к числу которых относятся и слова, обозначающие эмоциональные состояния, указывала на то, что их сочетаемость в большей степени основывается на различных образных представлениях, метафоре. В качестве предикатов имен со значением эмоционального состояния, по ее мнению, не всегда пригодны слова в их прямом номинативном значении, поскольку речь идет о воссоздаваемом, а не наблюдаемом мире [Арутюнова Н.Д., 1995, 490]. «Предикаты, применяемые для сообщений об этом мире, и описывают, и в то же время непосредственно создают его» [Арутюнова Н.Д., 1976, 133]. Говоря об особенностях предикатов при абстрактных именах, Н. Д. Арутюнова также отмечает, что внутренний мир человека моделируется по образу внешнего, материального мира, поэтому основным источником психологической лексики является лексика «физическая», используемая во вторичных, метафорических смыслах.

Глагольные предикаты, употребляемые при существительных, означающих эмоции нелюбви в самом широком спектре, можно разделить на несколько групп. Критерием такого разделения будем считать способность изменять его значение.

К первой группе относятся глаголы, употребление которых с именами, обозначающими эмоции, типично, поэтому значение существительного не меняется. Например: почувствовал неприязнь, ощутил ненависть. В данных контекстах наблюдается аналитизм в отображении исследуемого смысла: глагол репрезентирует идею эмоционального действия, а имя – конкретную эмоцию нелюбви.

Ненависть, неприязнь может охватывать, переполнять. Подобные предикаты используются при формировании образного представления эмоции: чувство захватывает, поглощает человека полностью, переполняет его, как жидкость – сосуд.

Вторую группу составляют глаголы различных семантических групп. Они могут употребляться с разными по значению существительными, характеризуя их как определенные явления действительности, давая им оценку.