Хрестоматия экологии

   При работе  с текстом обратите внимание  на особенности авторского стиля и постарайтесь ответить на вопрос – какой позиции придерживается Ф. Моуэт,  каково, по его мнению, место человека в природных экосистемах?

   Вопросы  к тексту:

1. Какие методы применяет натуралист, изучая популяционную динамику?
2. Какую роль играют волки в экосистемах тундры?
3. Можно ли говорить о совместной, сопряженной эволюции популяций волков и оленей?, если да, то в чем она проявляется?
4. Какие факторы определяют динамику численности оленьих стад? Согласуются ли наблюдения автора с теми законами популяционной экологии, которые вы изучали?

Фарли Моуэт

Не кричи: «Волки!»

Текст воспроизводится по изданию:  Моуэт Ф. Не кричи «Волки!» _М.: ООО  «Издательство «Олимп»: «Издательство  АСТ», 2002

     Около полудня я  вдруг увидел волков – они  пересекали гребень следующей гряды, к северу от меня. Всего три волка — один белый, два других почти черные, очень  редкой окраски. Все трое — матерые звери; но один из серных поменьше ростом и изящнее других — вероятно, волчица…

     Местность  вокруг представляла собой настоящий лабиринт из невысоких гряд, разделенных узкими, покрытыми травой низинами; на низинах, медленно продвигаясь на юг, паслись олени. Лучшей обстановки не придумать: с гребня мне будет удобно следить, как волки пересекают низины, одну за другой, а чуть скроются за очередной грядой, можно без опаски следовать за ними. И так до следующей гряды, пока я не окажусь достаточно высоко, чтобы спокойно наблюдать, как волки пересекают долину. Вспотев от волнения и затраченных усилий, я одолел первую гряду и уже предвкушал драматическую сцену: вот сейчас волки внезапно нападут на ничего не подозревающих оленей там, внизу, и  увижу борьбу не на жизнь, а на смерть.

    Но то, что  я увидел, привело меня в полнейшее  замешательство: моему изумленному  взору предстала поистине идиллическая картина. В долине упаслись небольшими группами около полусотни оленей-быков. Волки шествовали мимо них с таким видом, словно олени интересовали их не больше, чем камни. Карибу, в свою очередь, видимо, и не подозревали об опасности. Создавалось впечатление, будто это не волки и их желанная добыча, а собаки, пасущие домашний скот.

     Невероятно  — стая волков, окруженная оленями!  При этом как одни, так и  другие ничуть не волнуются.  Не веря собственным глазам, я  увидел, как волки рысцой пробежали в метах в пятидесяти от пары лежащих оленят, беспечно жующих жвачку. Оленята повернули голову к лениво следили за волками, но даже не удосужились встать на ноги, а их челюсти не прекратили работу. Какое презрение к волкам!

      Но представьте себе мое изумление, когда в погоне за волками, которые поднялись по склону и скрылись, я попал в ту же долину — два самых апатичных олененка, которые только что с таким безразличием отнеслись к волкам, тотчас вскочили на ноги и уставились на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Когда я пробежал мимо, они выставили головы вперед, испуганно фыркнули, повернулись на задних копытах и умчались галопя, будто за ними гнался сам черт. Но это же несправедливо — так испугаться меня и спокойно относиться к волкам! 

      За следующим  валом я едва не наскочил  на волков. Они собрались в  кучку на противоположном склоне  и, видимо, совещались, при этом  они усердно обнюхивали носы  друг друга и махали хвостами. Я растянулся плашмя за камнями  и замер во ожидании. Вскоре белый волк снова двинулся в путь, а остальные последовали за ним.   Они не спешили и, прежде чем спуститься в долину, где паслось несколько десятков оленей, немало покрутились по склону. Временами то один из них, то другой останавливался, принюхивался к кочке мха или отбегал в сторону, ведя разведку. Когда же они наконец спустились, то рассыпались в цепь с интервалами в сотню шагов и в таком порядке рысью побежали вдоль низины.

    На появление  волков реагировали только те  олени, которые оказались непосредственно перед фронтом наступления. Стоило волкам приблизиться к ним на расстояние пятидесяти — шестидесяти метров, как олени с фырканьем поднимались на дыбы и отскакивали в сторону. Те, что похрабрее, затем поворачивали обратно и с любопытством смотрели на проходящих волков, однако большинство, не удостоив волков и взглядом, снова принимались замы пастьбу.

      За час  волки, а с ними и я, прошли  не менее шести километров  в непосредственной близости  от четырехсот оленей, и во  всех случаях реакция карибу была неизменной: полнейшее безразличие, пока волки далеко, некоторый интерес, когда они подходят совсем близко, и отступление, если столкновение кажется неизбежным.  Ни панического бегства, ни страха! До сих пор нам встречались преимущественно быки, но вскоре стало попадаться много важенок и однолеток, и вот тут-то поведение волков резко изменилось.

     Один из  них выгнал теленка из зарослей  ивняка, тот выскочил на открытое  место в каких-нибудь двадцати  шагах от волка; волк на мгновение  замер, а затем кинулся за олененком. У меня учащенно забилось сердце; сейчас я наконец увижу, как волк режет оленя.

      Не тут-то  было. Волк жал из всех сил,  но не смог выиграть в скорости; пробежав с полусотни метров, он прекратил погоню, затрусил  обратно и присоединился к товарищам. Я не верил своим глазам: по всем законам олененок обречен и должен погибнуть, если хоть десятая доля репутации волков ими действительно заслужена!

     Однако  на протяжении последующего часа  волки предпринимали по меньшей  меры двенадцать атак против телят-одиночек, против важенки с теленком, а то и против целых групп важенок и однолеток, и каждый раз преследование прекращалось, едва успев начаться. Меня охватило сильнейшее раздражение — я пробежал десяток километров по тундре и совершенно вымотался не для того, чтобы полюбоваться, как свора волков валяет дурака!

     Когда (в  который раз!) волки оставили долину  и побрели через гряду, я  воинственно двинулся следом. Уж  не знаю, что я в тот момент  намеревался сделать — возможно, сам хотел добыть оленя, чтобы показать этим неучам, как это делается. Как бы то ни было, преисполненный отваги, я перемахнул через гребень и попал прямо к волкам. Они, по всей вероятности, в остановились перевести дух, и мое неожиданное появление было подобно разорвавшейся бомбе. Волки бросились врассыпную. Прижав уши и вытянув хвосты трубой, они мчались, насмерть перепуганные.  Их панический бег сквозь разрозненные стада оленей вызвал ответную реакцию. Массовая паника, которую я ожидал весь день, охватила теперь по-настоящему перепуганных животных. Только (мне с горечью пришлось констатировать этот факт) устрашили сих не волки — их напугал я…..

 ……Меня крайне  заинтересовало совершенно необъяснимое  поведение стаи волков на охоте  за карибу. И я по обыкновению  спросил об этом Утека (Утек - эскимосс- проводник Ф. Моуэта). В своей терпеливой, мягкой манере он еще раз попытался наставить меня на путь истинный. Прежде всего, объяснил он, здоровый взрослый олень легко обгоняет волка; даже трехнедельный теленок способен обскакать почти любого волка, разве что за исключением самого быстрого. Карибу это отлично знают и в нормальных условиях не боятся волков. Волки тоже все прекрасно понимают и, будучи очень смышлеными, редко пытаются догнать здорового карибу — они заранее уверены, что такое занятие окажется бессмысленной тратой сил. Вместо этого, рассказал Утек, волки предпринимают систематическую проверку состояния оленей, с тем чтобы выявить неполноценных. В больших стадах такого рода испытания сводятся к тому, что волки вспугивают оленей и гонят их достаточно долго, стараясь определить больных, раненых или вообще слабых животных. Коль скоро такой инвалид обнаружен — все волки устремляются за ним, стремясь зарезать. Если же в стаде не удалось выявить слабых, преследование прекращается и волки пробуют счастья в другом стаде.

     В тех  случаях, когда олени встречаются  довольно редко, хищники используют  иной прием: несколько волков  сообща гонят небольшое стадо  карибу в засаду, где их поджидают  другие волки из той же стаи. Если же попадаются олени-одиночки, волки применяют своеобразную эстафету, иными словами, один волк гонит оленя по направлению к другому волку, находящемуся на некотором расстоянии, а тот в свою очередь продолжает преследование. Оба эти приема во многом сводят на нет упомянутые преимущества в беге, тем не менее жертвами волков, как правило, оказываются все же наименее крепкие и выносливые олени.

     Я же  тебе говорю, — пояснил Утек, — карибу кормят волков, а волки делают карибу сильными. Кабы не волки, карибу совсем вымерли бы от болезней. Утек утверждал, что, убив оленя, волки прекращают охоту, пока не кончится все мясо и голод не заставит их снова приняться за дело. Признаться, эти его слова были для меня совершенной новостью — ведь я, как и все другие, привык считать, что волки не только способны поймать почти любое живое существо, но, движимые ненасытной кровожадностью, убивают все находящееся в пределах достижимого.

      Все  волчьи охоты, которые мне впоследствии  довелось наблюдать, как правило,  проходили по тому же образцу, что и первая из увиденных. Картина выглядит так: волки (числом от одного до восьми) рысцой трусят между рассредоточенными группами оленей, которые будто и не подозревают о присутствии своих «смертельных врагов». Время от времени волк (а иногда два-три волка) выходит из цепи наступающих и делает неожиданный бросок в сторону ближайшего оленя, а тот выжидает, когда противник окажется в сотне метров, и затем, презрительно вскинув голову, спокойно скачет прочь. Волк останавливается и смотрит ему вслед. Если олень бежит резво, следовательно, находится в хорошем состоянии, хищник поворачивает обратно.

     Такого  рода испытания ведутся волками  систематизировано. Мне вскоре  удалось выяснить принятую систему  отбора. В самом деле, волки чрезвычайно  редко обременяют себя «выбраковкой» стад сытых взрослых быков, которые в это время года находятся в наилучшей форме — все лето они только и делали, что ели и спали. Волки не трогают их не потому, что быки — опасные противники (к слову сказать, их раскидистые рога — никуда не годное оружие), просто они не в состоянии догнать оленей и великолепно об этом знают. Гораздо больший интерес для волков представляю смешанные стада, состоящие из важенок с телятами, ибо процент раненых, уродливых и болезненных особей, разумеется, гораздо выше среди молодняка, еще не прошедшего сурового естественного отбора.

      Излюбленной  мишенью для волчьей проверки  являются также группы старых  быков и яловых важенок. Случается,  что ослабевший перестарок замешается  в середину стада превосходных, сильных оленей, но волков не обманешь, они знают карибу как самих себя и непременно его заметят, а затем начнут, на мой взгляд, совершенно безнадежную, проверку здорового и полного энергии стада.

      Молодняк  они обычно испытывают упорнее,  чем взрослых оленей, — иногда волк преследует однолетка на расстоянии до трехсот метров, но если на этой дистанции молодой олень не обнаружит признаков слабости или усталости, погоня прекращается. Я обратил внимание, что волки вообще очень экономно затрачивают усилия, и, по-моему, поступают в высшей степени мудро — ведь процесс отбраковки иногда длится часами, прежде чем волки встретят достаточно слабого оленя,  которого есть надежда поймать.

     Когда многократные  попытки увенчаются успехом и  такой олень, наконец, обнаружен, охота вступает в новую фазу. Атакующий волк, не задумываясь, пускает в ход всю энергию, которую приберегал в течение длительного поиска, и на неимоверной скорости бросается в погоню за добычей. В случае удачи он вплотную приближается к стремительно скачущему оленю. Жертва, охваченная паникой, начинает делать отчаянные зигзаги, что, по-моему, просто глупо, так как позволяет волку срезать углы и быстрее достичь цели.

      Вопреки  еще одному догмату из широко  распространенного мифа о волках  мне ни разу не приходилось видеть, чтобы волк подрезал оленю поджилки. На самом деле все происходит так. Напрягая последние силы, волк постепенною обходит карибу и прыгает ему на плечо. Обычно толчка достаточно, чтобы олень упал; прежде чем ему удается вскочить, волк успевает схватить его сзади за шею и прижать к земле; при этом он всячески уклоняется от бешено машущих копыт — одного их удара достаточно, чтобы пробить грудную клетку волка. Смерть наступает мгновенно и обычно бывает бескровной; я сомневаюсь, чтобы олени страдали больше, чем свиньи, которых забивают люди для собственного потребления.

      В отличие  от человека волк никогда не  убивает ради забавы. Поймать  и убить крупное животное ему  нелегко. Случается, он охотится  всю ночь напролет, и пробежит  около сотни километров по тундре, прежде чем добьется успеха (если вообще сумеет добиться). Это его дело, его жизнь, и стоит ему добыть достаточное количество мяса для себя самого и своей семьи, как он предпочитает остальное время посвятить отдыху, дружеским встречам с сородичами или играм.

       О  «кровожадности» волков слагают  легенды. Но я не знаю ни  одного веского доказательства  в пользу того, что волки режут  больше оленей, чем могут съесть. Напротив, зимой, убив оленя, они  посещают свою «кладовую» до  тех пор, пока со скелета не сдерут последний кусок мяса. Если в тундре много чаек,  ворон, песцов и других любителей поживиться падалью, волки нередко расчленяют тушу убитого животного и прячут в разных местах подальше от места поимки. В летние месяцы, когда все семейство, включая волчат, вольно скитается по тундре, волки становятся лагерем у каждого добытого оленя, пока не уничтожат его полностью.

     От шестидесяти  семи убитых волками карибу, которых  я обследовал уже после того, как волки доели все, что   могли, в основном остались лишь кости, связки, шерсть и отбросы. В большинстве случаев крупный кости также были разгрызены и из них высосан костный мозг. А иногда даже череп оказывался вскрытым — грандиозная задача для волка.