Недействительная сделка как гражданское правонарушение

В свое время  О.С. Иоффе обратил  внимание на то, что «обман всегда сопряжен с чьими-либо умышленными действиями. Напротив, заблуждение может наступать и при отсутствии вины и быть результатом неосторожности, допущенной либо самим заблуждающимся, либо лицом, с которым он вступает в отношение по сделке»¹⁰⁷. С ним солидарен А.П. Белов, указавший на то, что «при обмане сторона договора «преднамеренно» создает у другой стороны неправильное представление об условиях договора, умышленно вводит ее в неправильное представление о договоре, о его условиях, в том числе несущественных. Если бы другая сторона знала бы при совершении договора, что предлагаемые условия являются обманными и не соответствуют ее намерениям, то она не заключила бы такого договора. Заблуждение имеет место тогда, когда у лица «без умысла» с его стороны возникает не соответствующее действительности представление о каких-либо фактических обстоятельствах, являющихся существенными для заключения договора»¹⁰⁸. О. В. Гутников отметил,  что в отличие от заблуждения обманные действия совершаются в отношении потерпевшего умышленно. При заблуждении же либо имеет место неосторожная вина самого потерпевшего, либо неосторожная вина контрагента (третьих лиц). Поэтому если неправильное представление об обстоятельствах, имеющих значение для совершения сделки, было вызвано умышленными действиями, то имеет место обман, а не заблуждение¹⁰⁹. В. И. Сергеев указывает, что обман от обычной ошибки отличает лишь одно - наличие или отсутствие умысла на обман¹¹⁰. По автору, факты искажения истинных действий (бездействий) должны носить исключительно предумышленный характер (прямой умысел). Нет умысла - нет обмана. Следовательно, наличие умысла как субъективной стороны данного действия (бездействия) является составной его частью¹¹¹.

Таким образом, при совершении сделки под влиянием обмана воля лица формируется под влиянием неправильных представлений или неведения об элементах сделки. Но если при заблуждении неправильное представление складывается помимо воздействия на него других лиц, то при обмане имеет место умышленное, намеренное создание ложных представлений у участника сделки контрагентом или третьим лицом либо умышленное использование уже создавшегося у контрагента ложного представления для побуждения его к заключению сделки, которую без обмана он бы не совершил. В этом случае порочность сделки заключается в расхождении между действительной волей и волеизъявлением, которое сложилось под влиянием обмана, тогда как характерным для сделки является свободное, добровольное волеизъявление.

Известно, что  обман совершается для того, чтобы ввести в заблуждение других лиц посредством лжи, умолчания, сознательного сокрытия чего-то, преднамеренного совершения отдельных действий. Если нет введения субъекта сделки в заблуждение, то нет и обмана. Таким образом, обманом является действие, совершенное с прямым умыслом. Соответственно, обман представляет собой намеренное введение в заблуждение стороны, участвующей в сделке с целью совершения самой сделки. Иначе говоря, обман, как основание недействительности сделки, отличается от заблуждения тем, что неправильное, ошибочное представление создается в результате преднамеренного, умышленного действия или умолчания стороны, намеревающейся извлечь из этого для себя выгоду¹¹².

В отличие от заблуждения обман не обязательно  должен быть существенным для признания сделки недействительной. Однако обман, как представляется, должен быть таковым, что не будь его, сделка не была бы заключена вовсе либо заключалась на иных условиях, существенно отличающихся от первоначальных. Ученые-цивилисты одинаково подходят к решению вопроса о том, должен ли обман относиться к элементам самой сделки или может относиться к обстоятельствам, находящимся за ее пределами. Так, О.С. Иоффе указывал, что не имеет также значения, касается ли обман элементов самой сделки (субъекта, предмета, условий и основания) или он относится к обстоятельствам, находящимся за пределами сделки, в том числе и к мотивам. Важно лишь, чтобы обман затрагивал такие моменты, которые имеют существенное значение для формирования воли, направленной на заключение сделки. Если конкретные обстоятельства свидетельствуют о том, что при правильном представлении о моментах, воспринятых вследствие обмана в ложном свете, контрагент не пошел бы на заключение данной сделки, сделку следует считать совершенной под влиянием обмана¹¹³. По словам О.Н. Садикова, обман может относиться как к элементам самой сделки, так и к обстоятельствам, находящимся за ее пределами, в том числе к мотивам, если они имели значение для формирования воли участника сделки¹¹⁴. Эту позицию также разделяла Р. О. Халфина.

Как представляется, не обязательно, чтобы обман исходил  от участника сделки. Он будет налицо и тогда, когда обманные действия совершит третье лицо по сговору с  участником сделки или когда последний  только использует обманные действия третьего лица, действовавшего независимо от него. Причем умолчание, использование чужих обманных действий должно быть также умышленным, так как без этого не будет обмана. Не будет обмана и в том случае, если ложное, неправильное, не соответствующее действительности представление было создано случайно или по неосторожности. Однако умышленное использование этого контрагентом для побуждения другой стороны заключить сделку следует расценивать как обман. Другого мнения придерживался дореволюционный цивилист И.И. Карницкий. Ученый говорил о том, что «обман признается причиною недействительности договора лишь в том случае, когда он был употреблен одной из договорившихся сторон против другой, а не когда обман является действием третьего лица, хотя бы и в пользу одной из сторон, разумеется при условии полной добросовестности сей последней, когда она не знала об обмане, ибо в противном случае ее, как заведомо воспользовавшуюся обманом, следует признать участницей в оном»¹¹⁵. Представитель современной цивилистики О.В. Гутников, присоединяясь к этому мнению, отмечает что  воздействие оказывается на потерпевшего с ведома другой стороны в сделке или в ее интересах¹¹⁶. В связи с этим автор замечает, если бы для признания сделки недействительной по ст. 179 ГК РФ обман мог исходить от посторонних лиц без ведома и участия контрагента в сделке, то применение мер ответственности (взыскание в доход государства имущества, возмещения убытков) к другой стороне в качестве последствия недействительности было бы несправедливым.

Мнение, согласно которому обман имеет место и тогда, когда сторона в сделке использовала обманные действия третьего лица, разделяла Н.В. Рабинович. По словам автора, достаточно, если участник сделки побудил третье лицо совершить обман или если он только использовал обманные действия этого третьего лица, действовавшего не по сговору с ним, ибо следует квалифицировать как обман и создание у обманутого ложного представления, и умышленное использование ложного представления, возникшего любым путем, хотя бы и без всякого участия в том стороны в сделке. Недопустимо использование чужой ошибки в расчете на то, что именно наличие этой ошибки послужит основанием для заключения сделки¹¹⁷.

С учетом наличия  в российском ГК  санкции по типу конфискационной для другой стороны сделки, заключенной под влиянием обмана (изъятие в доход государства всего полученного по сделке), вопрос об обмане, допущенном третьим лицом, имеет большое практическое значение. Если сторона, в чью пользу состоялся обман, в действительности не знает о нем, изъятие у нее в доход государства всего полученного по сделке является явно несправедливым. В то же время нельзя утверждать, что обман по российскому гражданскому праву может быть осуществлен только стороной по сделке. В связи с этим в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации¹¹⁸ предусмотрено в дополнение ст. 179 ГК РФ положениями, регулирующими отношения сторон по сделке в случаях обмана, исходящего от третьего лица. В подобных случаях оправданно признавать сделку недействительной по иску обманутого лица лишь при условии, что другая сторона, а также лицо, к чьей пользе обращена односторонняя сделка, знает или должно знать о состоявшемся обмане.

В механизме  гражданско-правового регулирования  обману отведено звено юридического факта. И действительно, во-первых, обман находит свое выражение в нормах гражданского законодательства (ст. 179 ГК РФ), а во-вторых, выступает основанием для изменения и (или) прекращения гражданских правоотношений. Так, признание судом сделки недействительной в силу установления факта обмана у одной сторон при ее совершении (п. 1 ст. 179 ГК РФ) влечет за собой применение двусторонней реституции (п. 2 ст. 167 ГК РФ). То есть гражданские правоотношения между сторонами по этой сделке будут возвращены в отправную точку и, по сути, прекращены. Важно то, что недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части (ст. 180 ГК РФ). Таким образом, в данном случае установление факта обмана у одной из сторон в сделке в отношении какой-либо ее части приведет не к прекращению гражданских правоотношений, а к их изменению¹¹⁹.

Поскольку конструкция  состава ст.179 ГК РФ предполагает выявление  субъективных моментов, касающихся психической деятельности сторон (факт умышленного введения в заблуждение, злонамеренность, умысел другой стороны воспользоваться стечением тяжелых обстоятельств потерпевшего в кабальной сделке), эти обстоятельства чрезвычайно сложно доказать в рамках арбитражного процесса, что приводит к отказу в удовлетворении таких исков. Так, по делу № А60-12670/06¹²⁰ судом отказано в иске о признании недействительным договора о предоставлении муниципальной гарантии, заключенного в целях обеспечения своевременного начала отопительного сезона, являющегося, по утверждению истца, кабальной сделкой. Отказывая в иске, суд указал, что из материалов дела не следует вынужденный характер сделки для истца, ее невыгодные условия и наличие стечения тяжелых обстоятельств.

Решением по делу А60-5870/06, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, отказано в иске о признании недействительным договора купли-продажи недвижимого имущества. В качестве одного из оснований иска истец ссылался на то, что продавец умышленно представил на регистрацию оспариваемого договора документы, не соответствующие действительности. Отказывая в иске, суд исходил из следующего. Исходя из смысла ст. 179 ГК РФ, обман может приниматься во внимание только при условии, что был необходимой причиной совершения самой сделки. Однако обман третьего лица, в данном случае – регистрирующего органа, исходящий от одной из сторон оспариваемой сделки, не мог служить причиной совершения оспариваемой сделки, поскольку целью такого обмана не являлось намерение склонить контрагента по сделке к ее совершению.

Таким образом, обманные действия одной из сторон по спорной сделке не были направлены на введение в заблуждение другой стороны по сделке. Кроме того, в  соответствии со ст. 179 ГК РФ такая сделка может быть признана недействительной по иску потерпевшего, то есть, потерпевшей стороны по сделке, каковой истец не является. Следовательно, у истца отсутствует право на обращение с иском о признании спорной сделки купли-продажи недействительной на основании ст. 179 ГК РФ¹²¹.

Наиболее распространены в практике Арбитражного суда Свердловской области требования, основанные на ст.179 ГК РФ, направленные на оспаривание  договоров страхования по тому мотиву, что страхователь сообщил страховщику  заведомо ложные сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления (ст.944 ГК РФ). В частности, по делу № А60-8058/03¹²², № А60-13550/03 (объединены в одно производство) страховая компания обратилась с иском о признании договоров страхования недействительными, поскольку при их заключении страхователь в заявлениях на страхование сообщил заведомо ложные сведения о наличии исправной системы пожарной сигнализации, автоматического пожаротушения, охранной сигнализации, круглосуточной охраны в складском помещении, в котором хранилось застрахованное имущество.

Признавая недействительными  договоры страхования, суд апелляционной  инстанции исходил из того, что  страхователь при заключении договоров сообщил страховщику заведомо ложные сведения о наличии блокировочных элементов (защитных решеток) и исправной пожарной сигнализации. Данные сведения, по мнению суда, были сообщены страхователем в письменных заявлениях к соответствующим страховым полисам и к одному из полисов – устно.

Вывод суда об отсутствии на момент заключения договоров страхования  пожарной сигнализации и блокировочных  элементов признан судом кассационной инстанции правомерным (постановление  Федерального арбитражного суда Уральского округа от 14.04. 2004 г. № Ф09-971/04)¹²³.

Разработанный страховщиком стандартный бланк  заявления на страхование имущества  применительно к правилам ст. 944 ГК РФ имеет такое же значение, как  и письменный запрос. Следовательно, отвечая в заявлениях на вопросы, поставленные страховщиком, страхователь сообщил заведомо ложные сведения о наличии пожарной сигнализации и блокировочных элементах, что является основанием для признания недействительными договоров страхования.

Вместе с  тем, суд кассационной инстанции не согласился с выводами суда апелляционной инстанции о том, что при заключении одного из договоров страхования страхователь устно сообщил страховщику заведомо ложные сведения, указав, что данное утверждение не основано на материалах дела, поскольку в нарушение п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК РФ суд не привел доказательств, подтверждающих указанное обстоятельство. Также суд не учел то, что в обоснование своих требований страховщик ссылался лишь на заявления о страховании, о принятии от страхователя необходимых сведений в устной форме он не заявлял.

Кроме того, суд  апелляционной инстанции указывает  на применение страховой компанией  пониженных тарифов на страхование, в связи с наличием пожарной сигнализации, охраны и т.п., полагая, что данное обстоятельство, среди прочего, свидетельствует о сообщении страхователем ложных сведений. Между тем, как указал суд кассационной инстанции, применение пониженного тарифа само по себе, вне совокупности с другими фактами, не может быть подтверждением обмана страховщика со стороны страхователя, так как данных о том, что тариф, указанный в страховом полисе был применен страховщиком в связи с получением им от страхователя какой-либо информации, не имеется¹²⁴.

Так вот, кабальная  сделка может быть признана судом  недействительной по иску потерпевшего. Статья особо оговаривает, что сделка во всяком случае является кабальной, если цена или процентная ставка в два раза и более превосходит то, что может предоставить по сделке другая сторона. Например, другой банк, другой магазин, другой автосервис.