Ничтожные и оспоримые сделки

Дополнительным последствием недействительности сделки является взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами в соответствии со ст. 395 ГК РФ. Судебная практика по данному вопросу противоречива. Например, решением Арбитражного суда Оренбургской области  "во взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами отказано, с указанием на то, что статья 395 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за неисполнение денежного обязательства, а каких-либо обязательств по ничтожной сделке у сторон не возникло"[10, с.163]. В постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 1996 года № 1606/96 напротив указывается, что "…признание сделки недействительной не исключает взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, если имеет место удержание денежных средств, уклонение от их возврата." Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации г. Москва № 6/8 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что "проценты, предусмотренные пунктом 1 статьи 395, подлежат уплате, независимо от того, получены ли чужие денежные средства в соответствии с договором либо при отсутствии договорных отношений" [9, с.139].

Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, разъясняя порядок применения ст. 395 ГК РФ, не исключили возможность взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами вследствие совершения и исполнения недействительной сделки [10].

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998г. № 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" (далее – Постановление) указано на ограничения применения данной статьи. В частности, разъясняется, что "при применении последствий исполненной обеими сторонами недействительной сделки, когда одна из сторон получила по сделке денежные средства, а другая – товары, работы или услуги, суду следует исходить из равного размера взаимных обязательств сторон. Нормы о неосновательном денежном обогащении (статья 1107 Кодекса) могут быть применены к отношениям сторон лишь при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной из сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне."

Вопрос о соотношении требований, вытекающих из недействительных сделок, с другими требованиями, и в частности с кондикционными, обсуждался в цивилистической науке задолго до обновления гражданского законодательства. Можно выделить две основные позиции. Одна из них, наиболее полно представленная в монографии Н.В. Рабинович, сводится к тому, что последствия совершения таких сделок определены в законодательстве особо, а потому незачем подключать в этих случаях нормы, входящие в состав других правовых институтов [57, с.183]. Другая позиция состоит в том, что последствия недействительности сделок не укладываются в нормы, специально на них рассчитанные, они значительно разнообразнее, а потому нередко возникает необходимость определить эти последствия с учетом норм, входящих в состав других институтов, в том числе кондикционных обязательств [44, с.45]. Представляется, что в ст. 1103 ГК РФ поддержана именно эта позиция. Таким образом, проблема "дефицита" правовых средств в настоящее время отчасти решена законодателем путем установления в ст. 1103 ГК РФ правила о субсидиарном применении к отношениям сторон недействительной сделки норм главы 60 ГК РФ о неосновательном обогащении, в частности о судьбе доходов, извлеченных из истребуемого имущества, а также произведенных на его содержание и сохранение затрат (ст. ст. 1107, 1108 ГК РФ) [41, с. 16].

В соответствии со ст. 1103 ГК РФ правила, предусмотренные главой 60 ГК РФ, действуют и в отношении требований о возврате исполненного по недействительной сделке, если иное не установлено законом и не вытекает из существа отношений. Применение этих правил относится лишь к вытекающим из недействительности сделки требованиям о возврате исполненного по ней (п. 1 ст. 1103 ГК РФ), т.е. к реституционным требованиям. Применимость кондикции (неосновательного обогащения) к реституции решается следующим образом: всеобщность кондикции заставляет признать, что нормы о неосновательном обогащении как нормы общего действия уступают нормам о реституции - частном случае неосновательного получения имущества - как нормам специальным.

Характеризуя закрепленный ГК РФ подход, А.Л. Маковский указывает: обязательство из неосновательного обогащения "универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания, и поэтому является родовым понятием по отношению ко всем обязательствам возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без достаточных оснований, - обязательству деликвента, владеющего несобственника, контрагента в договоре, участника недействительной сделки. Другое дело, что для каждого из этих конкретных случаев неосновательного обогащения могут быть установлены специальные правила в законе, в иных правовых актах, а для некоторых и в договоре, и эти специальные правила должны иметь преимущество перед общими нормами об обязательствах из неосновательного обогащения". По мнению О.Н. Садикова, в силу положений ст. 1103 ГК РФ неосновательное обогащение приобретает характер общей защитной меры, которая может использоваться наряду (одновременно) с другими названными в ст. 1103 требованиями [47,с. 295]. Таким образом, правила о неосновательном обогащении не должны применяться изолированно, в отрыве от других норм ГК РФ, а в данном случае от норм о виндикации. Вместе с тем основные конструктивные элементы обязательства из неосновательного обогащения остались прежними, а потому "оно является самостоятельным, отличным как от договорного, так и от деликтного".

К последствиям недействительности сделки в отношении возврата, исполненного по ней, применяется правило ст. 1107 ГК РФ о возмещении приобретателем потерпевшему неполученных доходов. В случае двусторонней реституции в отношении возмещения неполученных доходов каждая сторона недействительной сделки окажется одновременно и приобретателем, и потерпевшим. Это положение подтверждается руководящими разъяснениями Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ, изложенными в Постановлении от 08.10.1998 N 13/14 "О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами" (далее - Постановление N 13/14). Согласно абз. 3 п. 27 Постановления N 13/14 "при применении последствий исполненной обеими сторонами недействительной сделки, когда одна из сторон получила по сделке денежные средства, а другая - товары, работы или услуги, суду следует исходить из равного размера взаимных обязательств сторон. Нормы о неосновательном денежном обогащении (ст. 1107 ГК РФ) могут быть применены к отношениям сторон лишь при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной из сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне" [10].

Таким образом, в тех случаях, когда исполнение по недействительной сделке было взаимным, Постановление N 13/14 предлагает судам исходить из презумпции, что все предоставленное одной и другой стороне является эквивалентным. Это исключает возможность неосновательного обогащения, а, следовательно, и взыскания процентов.

Действительно, в подавляющем большинстве договорных правоотношений между контрагентами происходит возмездно-эквивалентный обмен материальными благами, и ни один из них не приобретает имущества за счет другого. И возмездно-эквивалентный, и безвозмездный переход имущества в относительных правоотношениях независимо от того, установлен ли он законом или соглашением сторон, вытекает из существа того или иного конкретного обязательства и выражает его объективную экономическую природу.

Так, если одна из сторон пользовалась денежными средствами и обязана уплатить проценты за их использование, а другая пользовалась имуществом в натуре и обязана не только вернуть имущество, но и уплатить за его использование, то никаких необоснованных выгод ни одна из сторон не получила. Применению норм о неосновательном обогащении в такой ситуации нет места [73, с.13].

Таким образом, норма п. 2 ст. 1107 ГК РФ о неосновательном денежном обогащении может быть применена к отношениям сторон лишь при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной из сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне.

Спорным является вопрос о пределах применения последствий недействительности сделок в рамках ст. 167 ГК РФ. Ограничиваются ли эти пределы осуществлением реституции или включают в себя и взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами (п. 2 ст. 1107 ГК РФ), полученными по недействительной сделке, и каковы в этом случае процессуальные возможности сторон?

Представляется, что истец должен сформулировать предмет иска как самостоятельное требование о возмещении неполученных доходов, которое не должно рассматриваться в рамках дела о признании сделки недействительной, т.к. заявленное требование по ст. 1107 ГК РФ не тождественно условию о применении последствий недействительности сделки. Как обоснованно полагает Д.А. Фурсов, "под предметом иска предпочтительнее понимать не субъективное право истца, заявленное как нарушенное ответчиком, а само требование истца к ответчику относительно устранения допущенного им нарушения субъективного права и о его восстановлении. Поэтому предмет иска можно определить как материально-правовое требование" [76, с.138].

Возмещая неполученные доходы, приобретатель обязан возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из этого имущества с того времени, когда узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения.

Существо дополнительных имущественных последствии О.А. Красавчиков охарактеризовал следующим образом:

1) они устанавливаются в целях  охраны и обеспечения реального  восстановления прав малолетних, несовершеннолетних, недееспособных и некоторых других категорий граждан, прямо указанных в законе;

2) применяются наряду с односторонней и двусторонней реституцией; не применяются при конфискации (ст. 169);

3) могут быть возложены только  в случаях, прямо предусмотренных  в законе;

4) применяются при наличии объективных  и субъективных оснований для  возложения таких последствий: наличие у лица убытков (утрата, повреждение имущества, расходы), а также при осведомленности контрагента о соответствующих фактах либо его вина (в форме умысла или неосторожности) [69, с.328].

Вопрос о правовой природе дополнительного обязательства по возмещению убытков обсуждался в правовой литературе. Обязанность возместить убытки рассматриваются как мера гражданско-правовой ответственности. Проблема вида такой ответственности анализируется с нескольких позиций: либо она представляет собой договорную ответственность – за заключение незаконного договора, и возмещение убытков производится по правилам договорного права, либо – ответственность за неисполнение договора, либо же эта ответственность деликтная – ответственность по недействительной сделке [67, с.15].

Как представляется, российское законодательство в целом исходит из идеи деликтной ответственности, но начало риска также находит применение. Основные принципы возложения дополнительных имущественных последствий состоит в том, что они имеют место в случае, когда одна сторона выступает как правонарушитель или лицо, виновное в недействительности, а другая – потерпевший. В случаях, когда совершаются сделки с лицами, имеющими дефекты в дее- или волеспособности, виновность состоит в том, что дееспособная сторона знала или должна была знать об указанных дефектах [64, с.48]; в случаях сделок с применением насилия, угрозы и т.д., виновник – сторона, действовавшая с применением таких методов; при совершении сделок под влиянием заблуждения, виновник недействительности – тот, кто ввел другую сторону в заблуждение. Если вина в возникшем заблуждении не будет доказана, то риск недействительности несет тот, по чьей инициативе сделка была признана недействительной (хотя бы в возникшем заблуждении он на самом деле и не был виновен) [20, с.67].

Для стороны, оказавшейся более слабой или потерпевшей, такие меры направлены на защиту ее интересов. Да и в целом эти меры носят восстановительный характер для слабой стороны, а не карательный – для ее контрагента.

В отношении сделок, предусмотренных ст. 171, 172, 175, 176, 177 ГК РФ, дополнительные имущественные последствия наступают лишь при наличии вины, которая проявляется в том, что лицо вступило в сделку, несмотря на то, что знало или должно было знать о недостатках в дееспособности контрагента. Думается, что в случае, когда контрагент малолетний или недееспособный, должно презюмироваться, что не знать об этом осмотрительный дееспособный не может. Поэтому отсутствие своей вины он должен доказывать сам. Если же участник сделки частично дееспособен, его воля имеет правовое значение, вступая в сделку он может быть вполне способен адекватно оценить ситуацию, в силу чего, видимо, обязанность доказать вину дееспособной стороны следует возлагать на него (законных представителей, попечителей). Предоставление таких доказательств является тяжелым бременем и затрудняет возможность взыскания реального ущерба. Но иной подход был бы несправедлив в отношении дееспособного лица, которое само может оказаться жертвой недобросовестного поведения контрагента, злоупотребляющего предоставленным ему способом защиты. Думается, что вопрос о распределении бремени доказывания осведомленности дееспособной стороны о недостатках в дееспособности другого участника сделки должен быть урегулирован законодательно.

Заключение

В дипломной работе исследованы дискуссионные проблемы недействительности сделок. Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы:

Недействительность сделок представляет собой явление неблагоприятное для гражданского оборота и его добросовестных участников. С целью минимизации негативного воздействия последствий недействительности сделок на стабильное развитие гражданских правоотношений необходимо единообразное применение действующих норм как материального, так и процессуального права при рассмотрении дел, связанных с недействительностью сделок.

Недействительность выступает как конкретный результат оценки правового явления – сделки – на предмет соответствия его законодательству о явлениях данного вида. Недействительность указывает на особое последствие неполного соответствия сделки нормам права: невозникновение на основании сделки тех правовых последствий, на которые она направлена.

Считаем, что недействительность сделок представляет собой особый вид правового явления, заслуживающий собственного наименования в правовой науке и самостоятельного изучения.

По нашему мнению, необходимо классифицировать не условия недействительности сделок, а выделять отдельные виды недействительных сделок. Первый вид недействительных сделок составляют сделки с пороками в субъекте, второй - сделки с пороками формы, третий - сделки с пороками формы, четвертый - сделки с пороками воли. Наряду с указанными видами недействительных сделок существуют еще и такие как оспоримые и ничтожные сделки.