История развития отечественной криминалистики

В 50-е гг. создаются  НИИ судебных экспертиз в Баку, Вильнюсе, Ташкенте, Алма-Ате, в 90-е гг. -- во Львове и Донецке. В других республиках  бывшего СССР экспертные учреждения представлены республиканскими лабораториями.

Ныне в систему, возглавляемую РФЦСЭ, входит свыше 60 центральных, республиканских, краевых, областных экспертных лабораторий  и их филиалов.

Параллельно функционирует  система экспертных криминалистических подразделений органов внутренних дел. Первый кабинет научно-судебной экспертизы начал работать с марта 1919 г. при Центральном управлении уголовного розыска России. В 1921 г. он был реорганизован в научно-технический  подотдел ОУР НКВД, а в мае 1922 г. -- в научно-технический отдел. В 1936 г. аналогичные научно-технические  подразделения были созданы в  милиции по всему Союзу.

В конце 1945 г. создается  НИИ криминалистики Главного управления милиции НКВД, который и возглавил  эту систему. В 1960 г. НИИК был переименован в НИИ милиции. Впоследствии была создана Центральная криминалистическая лаборатория МВД, основной задачей  которой было производство экспертиз  для центрального аппарата министерства. В 1983 г. на базе этой лаборатории и ряда отделов ВНИИ МВД была создана лаборатория криминалистических исследований ВНИИ МВД, которая в 1990 г. была преобразована в самостоятельный Всесоюзный научно-криминалистический центр МВД СССР. В 1992 г. ВНКЦ и Экспертно-криминалистическое управление МВД СССР были объединены в единый Экспертно-криминалистический центр МВД России. В системе местных органов внутренних дел функционируют экспертно-криминалистические управления, отделы, отделения и лаборатории.

В зарубежных странах  экспертные криминалистические учреждения находятся, как правило, в системе  органов полиции, а в некоторых -- органов юстиции. В небольших  государствах это обычно общенациональный институт или лаборатория, обслуживающая  всю страну. Такова, например, Национальная криминалистическая лаборатория в  Осло (Норвегия). В США ФБР имеет  Центральную криминалистическую лабораторию  и разветвленную сеть региональных лабораторий. В Великобритании существуют восемь региональных полицейских криминалистических лабораторий и Центральная лаборатория  лондонской полиции.

Глава 2. РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ  О ПРЕДМЕТЕ КРИМИНАЛИСТИКИ

Познание, как отражение  и воспроизведение в человеческом мышлении действительности, носит активный характер, особенно рельефно проявляющийся  в развитии науки. Именно в ходе научного познания обнаруживается диалектика объективной  действительности, по образному выражению  В. И. Ленина, та самая “диалектика  вещей”, которая создает “диалектику  идей” -- систему теоретических концепций, понятий, категорий, то есть содержание науки. Научное знание выступает  как содержательное знание, отражающее законы объективного мира. “Тут действительно, объективно три члена: 1) природа;

2) познание человека, = мозг человека (как высший продукт  той же природы) и 3) форма  отражения природы в познании  человека, эта форма и есть  понятия, законы, категории etc. Человек  не может охватить = отразить = отобразить  природы всей, полностью, ее “непосредственной  цельности”, он может лишь вечно  приближаться к этому, создавая  абстракции, понятия, законы, научную  картину мира и т. д. и  т. п.” -- отмечал В. И. Ленин[1].

Объективную действительность познают все частные, конкретные науки. При этом “сфера познания”  каждой науки зависит от ее предмета: именно в этой сфере осуществляется отражение конкретной наукой объективной  действительности, т. е, отражение, составляющее содержание этой, а не другой области  научного знания. Отсюда вытекает то важное методологическое значение, которое  имеет правильное определение предмета каждой конкретной науки. В формулировке предмета науки разъясняется, что  такое отражаемый объект и в каком  аспекте он отражается. С этих позиций, как нам представляется, следует  подходить к формулированию предмета любой частной науки, в том  числе и предмета криминалистики как специфической области научного знания.

Представление о  предмете криминалистики складывалось и уточнялось по мере развития самой  науки.

Первые определения  предмета криминалистики отечественных  авторов, сформулированные в послереволюционный период, находились под заметным влиянием взглядов западных и дореволюционных  русских криминалистов. Так, Г. Ю. Маннс, попытавшийся еще в 1921 г. определить предмет криминалистики, полагал, что  им являются, “во-первых, способы совершения преступлений, профессиональные особенности  и быт преступников (их жаргон, их суеверия и т. д.) и, во-вторых, приемы расследования преступлений, включая  идентификацию преступников”[2]. В  первом развернутом определении  предмета криминалистики, предложенном в 1925 г. И. Н. Якимовым, указывалось, что  криминалистика “имеет своим предметом  изучение наиболее целесообразных способов и приемов применения методов  естественных, медицинских и технических  наук к расследованию преступлений и изучению физической и моральной  личности преступника, а своей целью  ставит помощь правосудию в раскрытии  материальной истины в уголовном  деле”[3].

В этих определениях отчетливо отразились идеи Ганса  Гросса и их русского популяризатора С. Н. Трегубова.

В предисловии к  третьему изданию своей знаменитой работы “Руководство для судебных следователей как система криминалистики” (1898) Г. Гросс писал: ”Криминалистика  по природе своей начинается лишь там, где уголовное право, также  по своей природе, прекращает свою работу: материальное уголовное право имеет  своим предметом изучение преступного  деяния и наказания, формальное уголовное  право (процесс) заключает в себе правила применения материального  уголовного права. Но каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать  эти способы и раскрывать их, какие  были мотивы в совершении такового, какие имелись в виду цели -- обо  всем этом нам не говорят ни уголовное  право, ни процесс. Это составляет предмет  криминалистики”[4]. Развивая данные положения, С. Н. Трегубов отмечал, что предметом  криминалистики следует считать  “изучение наиболее целесообразных способов и приемов применения методов  естественных наук и технических  знаний к исследованию преступлений и установлению личности преступника”[5].

Влияние взглядов западных криминалистов было частично преодолено при формулировании определения  предмета криминалистики в первом коллективном советском учебнике по криминалистике для юридических вузов, вышедшем в 1935 г. “Советская криминалистика, -- указано  во введении, -- представляет собой науку  о расследовании преступлений”[6]. Из дальнейшего изложения становилось  ясным, что это наука о способах применения данных естественных наук к расследованию преступлений, о  наилучших приемах проведения отдельных  следственных действий и наиболее целесообразном взаимном расположении этих действий, системе и планировании процесса расследования, о специфических  приемах расследования отдельных  видов преступлений. Таким образом, к приемам применения методов  естественных наук в целях борьбы с преступностью добавлялись  приемы собственно расследования -- его  организации, планирования и проведения. Фактически так же определялся предмет  криминалистики Е. У. Зицером в учебнике криминалистики 1938 г.[7]

Б. М. Шавер предложил  свою трактовку предмета советской  криминалистики. В своей известной  статье “Предмет и метод советской  криминалистики” он уделил большое  внимание анализу взглядов на предмет  криминалистики западных ученых, показал  влияние этих взглядов на работы советских  криминалистов (П. П. Якимова, В. Громова  и других) и, придя к выводу, что  криминалистика относится к самостоятельной  области научного знания, так определил  ее предмет: “Криминалистика изучает  приемы и методы совершения преступлений, следы, остающиеся в результате совершения преступных действий или оставляемые  преступником, и данные естественных и технических наук в целях  приспособления всего этого к  задачам расследования преступлений”[8].

Впоследствии Б. М. Шавер отошел от этого определения. “Криминалистика, -- писал он в 1940 г., -- это наука о приемах и методах  обнаружения и исследования доказательств, используемых в целях раскрытия  преступления, обнаружения и опознания  преступника”[9]. Данное определение  отличалось от предыдущих тем, что в  нем уже не делалось различия между  приемами, заимствованными криминалистикой  из других наук, и “собственно криминалистическими”, а говорилось лишь о том, что все  они -- приемы и методы обнаружения  и исследования доказательств, а  не вообще расследования преступлений.

Поскольку процесс  становления криминалистики как  самостоятельной области научного знания был органически связан с  ее отмежеванием от науки уголовного процесса, в недрах которой и возникла криминалистика. ученые-процессуалисты не могли оставаться в стороне  от задачи определения предмета криминалистики, хотя бы в целях разграничения  его с предметом уголовно-процессуальной науки.

В 1942 г., выступив с  докладом “Предмет криминалистики и  ее соотношение с уголовным процессом” на заседании кафедры судебного  права Военно-юридической академии Красной Армии, М. С. Строгович отнес  к предмету криминалистики лишь “научные приемы обнаружения и исследования вещественных доказательств и следов преступлений, приемы, заимствованные из естественных и технических наук и приспособленные к использованию  при расследовании преступлений”[10], вопросы же тактики и методики расследования преступлений он целиком  отнес к предмету науки уголовного процесса[11]. Этой точки зрения М. С. Строгович придерживался довольно длительный период времени[12].

Аналогичную позицию  занял и другой маститый ученый-процессуалист  М. А. Чельцов. Сначала в рецензии на учебник уголовного процесса для  юридических школ, а затем в  учебнике для юридических вузов  он утверждал, что предметом криминалистики является лишь техника обнаружения, закрепления и “обработки” (!) вещественных доказательств[13]. Криминалистике, таким образом, отводилась роль вспомогательной технической дисциплины, которая едва ли могла серьезно претендовать на самостоятельное место в системе научного знания.

Очевидно, в известной  степени, реакцией на эти негативные позиции процессуалистов можно  считать определение предмета криминалистики, сформулированное в 1946 г. С. М. Потаповым. По его мнению, “криминалистика  представляет собой систему научных, технических и тактических методов  раскрытия преступлений, систему, охватывающую вместе с тем методику расследования  отдельных видов преступлений, так  называемую частную методику... Криминалистика является наукой о судебных доказательствах -- наукой доказательственного права”[14]. Предмет криминалистики оказался расширенным  за счет включения в него без всяких оговорок доказательственного права, традиционно рассматривавшегося ранее  как часть предмета процессуальной науки.

Несомненно, значительным шагом вперед было выдвинутое в 1950 г. А. И. Винбергом определение предмета криминалистики как науки “о технических  и тактических приемах и средствах  обнаружения, собирания, фиксации и  исследования судебных доказательств, применяемых для раскрытия преступлений, направленных против советского строя  и установленного Советским государством правопорядка, выявления виновных и  изыскания способов предупреждения преступлений”[15]. Если, например, сравнить определения криминалистики, предложенные И. Н. Якимовым и А. И. Винбергом, то мы увидим, что разница здесь уже  принципиальная, качественная. Согласно первому определению, криминалистика -- это только один из “каналов”  проникновения в судопроизводство данных различных наук. Ее задача -- показать, как можно использовать эти данные в целях правосудия, то есть показать отбор могущих пригодиться  знаний и возможности их популяризации, распространения. По мнению А. И. Винберга, предметом науки криминалистики являются апробированные практикой  приемы и средства работы с доказательствами. Раскрывая содержание предлагаемого  определения, автор говорит не об отборе, а о научной разработке приемов и средств работы с  доказательствами на основе материалистической диалектики, изучения и обобщения  следственной практики.

Предложенное А. И. Винбергом определение предмета криминалистики получило признание  большинства ученых-криминалистов.

В рецензии Г. М. Миньковского и Н. П. Яблокова на учебник криминалистики (М., 1950) специально подчеркивалось, что  в этом определении “показаны  политическая направленность, задачи советской криминалистики, подчеркнута  ее самостоятельность и внутренняя целостность. Можно приветствовать включение в качестве одной из задач криминалистики “изыскание способов предупреждения преступлений”, о чем  неоднократно ставился вопрос практическими  работниками”[16].

Несогласие с  предложенным А. И. Винбергом определением выразили лишь П. И. Тарасов-Родионов и  судебный медик Ю. М. Кубицкий.

П. И. Тарасов-Родионов считал, что А. И. Винберг, “давая несколько  отличное от прежних определение  советской криминалистики, сводит всю  науку советской криминалистики к работе с доказательствами, совершенно не отражая в определении такие  важные разделы советской криминалистики, как методика расследования отдельных  видов преступлений, розыск, которые  непосредственно не связаны с  работой с доказательствами”[17]. Ю. М. Кубицкий в своей критике  предложенного определения А. И. Винберга ограничился тем, что просто солидаризировался с суждением  П. И. Тарасова-Родионова, хотя сам вел  речь совсем о другом учебнике и  о несколько отличном от рассматриваемого определении криминалистической науки[18].

По мнению П. И. Тарасова-Родионова, правильнее было бы считать, что “советская криминалистика является наукой о правовых тактических и технических приемах  и методах раскрытия, расследования  и предупреждения преступлений, совершаемых  против Советского государства и  установленного им правопорядка, а  также о научно-технических приемах  экспертного исследования отдельных  видов вещественных доказательств  по заданиям судебных и следственных органов”[19]. В этом определении  без труда просматривается концепция  П. И. Тарасова-Родионова о двойственном -- правовом и техническом -- характере  природы криминалистики, о чем  мы еще будем говорить далее. Именно в силу этого методологического  недостатка данное определение криминалистики не получило поддержки ученых-криминалистов. Неосновательным представлялся и его упрек в адрес А. И. Винберга по поводу того, что последний в своем определении не отразил такие разделы криминалистики, как методика расследования и розыск. Причем было очевидно, что само существование частной методики обусловлено именно особенностями работы с доказательствами, на результатах которой, кстати, строится и розыск.

Глубоко и обстоятельно исследовав вопрос о значении правильного  определения предмета криминалистики, С. П. Митричев также пришел к выводу о том, что эта наука изучает  систему приемов и средств  работы с доказательствами. Он писал: “Советская криминалистика, как специальная  юридическая дисциплина, является наукой о технических средствах, тактических  приемах и методах, применяемых  для выполнения предусмотренных  уголовно-процессуальным законом действий судебных и следственных органов  по обнаружению и собиранию, фиксации и исследованию доказательств в  целях расследования преступлений, направленных против Советского государства  и установленного им правопорядка”[20]. Этого определения С. П. Митричев придерживался и в своих последующих  работах[21]. Аналогично определял предмет  криминалистики и А. Н. Васильев[22], фактически на тех же позициях стояли А. А. Эйсман и М. П. Шаламов. Правда, последний  включил в предмет криминалистики, помимо средств, приемов и методов  работы с доказательствами, также  и организацию деятельности органов  следствия и дознания, направленную на раскрытие преступлений[23].