Литературный герой

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Сентября 2013 в 00:54, реферат

Краткое описание

Литературным героем принято называть одного из центральных персонажей в литературном произведении, того, кто сосредотачивает на себе внимание и является основным для развития сюжета и действия. Именно судьба литературного героя находится в центре фабулы любого литературного произведения.
Литературный герой является носителем конструктивной роли в произведении, он должен быть олицетворенным в представлении воображения. Помимо личности, это может быть животное, растение или фантастическое существо. Литературные герои делятся на главных, побочных и эпизодических.

Вложенные файлы: 1 файл

Литературный герой.docx

— 752.45 Кб (Скачать файл)

«Проблема смысла жизни - одна из центральных в творчестве Б. Екимова. Его герои размышляют о нравственных основаниях человеческого  бытия, его истинных и ложных ценностях. К резкой переоценке собственной жизни приходит один из героев рассказа «Мальчик на велосипеде», Виктор. Некогда любимая профессия, авиация кажутся ненужными, а то и вредными человеку, собственная жизнь - потраченной впустую». (6, с. 212)

Он понимает, что смысл  жизни совсем в другом: « Машины, машины ... А где им предел? Где  разумный предел? Пока на земле места  хватит? Пока в небе места хватит? А не в беличьем ли мы колесе? Может, мы уже сейчас не для людей стараемся, а для машин? Это им нужна новая  и новая нефть, металл, уголь. Все  больше и больше, а человеку что... Человеку, в общем-то, нужен кусок  хлеба и кружка воды. Остальное - лишнее. Хлеб и вода. Вот он и живет. И душу живую. И мудрость, чтобы  понять: не обжираться и не опиваться  он приходит на землю, не собирать побрякушки. Но жить. Единственный раз. На прекрасной земле, устроенной чудно: с зеленым  лесом и травой, с синей водой  и небом, с людьми-братьями, дорогими, любимыми. И вся мудрость мира, все  лучшие люди его из века в век, твердят: живите проще. Высшая мудрость в том, чтобы не мудрить. Главное вам дано - жизнь. Иначе собой будете обмануты. В мире бе и мира не позна ― это о нас…»

Виктор, отыскивая причины  душевной опустошенности, осознает, что  одна из главных – погруженность  в мир материальных интересов:

«Нет, не на хлеб мы работаем. Матери наши на честный хлеб, а мы - на дьявола. Разве мебельные гарнитуры, японские - это хлеб? А немецкие ванные? Столовое серебро, золотые побрякушки? Да и даже в еде: паштеты, оливки, дурь всякая - какой уж там хлеб ...»

Герой понимает, что счастье  жизни – в самой жизни на любимой родной земле:

«На что мы жизнь свою тратим, что мы с ней делаем... Ведь ее больше не будет. А мы ее - впустую.

Я пробыл пятнадцать дней дома. И это равно пятнадцати годам  жизни. Да, да... Долгие дни, мудрые, счастливые. Пойти на Вихляевскую гору и сидеть, глядеть, думать. Как травы растут. Как облака плывут. Как живет озеро. Вот она, жизнь человеческая. Работать в огороде, плетень плести во дворе. И жить. Слушать ласточек, ветер. Солнце для тебя встает, роса падает, дождь - все доброе, сладкое. Зарабатывать на хлеб чем-нибудь и жить. Жить долго и мудро, чтобы потом, на самом краю, не проклинать себя, не скрипеть зубами. Второй жизни не дано, и об этом жалеть - пустое. Но упустить свою единственную... Какая беда».

И Хурдин, друг Виктора, тоже обращается мыслями к родной донской  земле:

«Родина ... Вдали от нее  каждый помнит клочок земли, с детства  прикипевший к сердцу. Там небо просторней и голубей, там солнце глядит ласковым материнским оком, там ветер – прикрой глаза - снова унесет тебя в далекую, невозвратную пору…

И прав был Виктор: не более  чем игрушка все их дела. А жизнь? Сколько золотых дней уплыло. И  вот уже нужно считать остатние».

В 90-е годы Борисом Екимовым создается ряд произведений, в  которых проявляется стремление писателя постичь важнейшие коренные основания человеческого бытия. В них повествование излагается от первого лица, и кажется, что  мы слышим голос самого автора.

И очень часто тема смысла жизни неразрывно связана с темой  родины. Только здесь, на родной земле, и возможно счастье.

«Да, никакой тьме не скрыть от глаз человека ту пядь земли, что  родилась вместе с ним и держала  его на руках чаще матери; подставляла  свою мягкую ладонь, когда он падал, не удержавшись на нетвердых еще  ножонках; лечила его мальчишеские ссадины - без всяких лекарей, травой своей, лопушком ли, подорожником или просто легкой пылью; кормила во всякие годы купырем, козелком, калачиками, чередой, кислым щавелем, сладким солодком, березовыми и тополевыми сережками, грибами да ягодами, безотказно кормила и в лихие годы, и в добрые, поила чистой водой и подняла на ноги.

Никакая тьма, кроме смертельной, не скроет от глаз человека ту пядь земли, что зовется его родиной». («Переезд»)

Причем звучит эта тема родины, как и в приведенном  случае, чаще всего в органической, неразрывной связи с темой  природы.

Изображение окружающего  мира подчинено утверждению идеи самоценности жизни – одной из главных в творчестве писателя. Критик Горловский считает, что главное  в Екимове «влюбленность автора в обыкновенную жизнь».

 

Рассказ «Музыка  старого дома».

 

«Прежде, в годы молодые, любя музыку, ходил я на филармонические  концерты, в оперный театр. Рояль, нежная скрипка, могучий орган, симфонический  оркестр, романс, песня, ария, дуэт или опера - все было по сердцу.

Прошло время. А теперь?.. Спасибо музыке! Она помогла мне - не вдруг! - но услышать и прежде неведанную музыку жизни.

Поневоле внимаешь грозе, шумному ливню, могучему ледоходу, морскому шторму. Но понемногу, словно отворяется слух. От грома и молний переходишь к простому, будничному, но не менее  прекрасному и оно всегда рядом, возле старого дома, в нашем  дворе.

В детстве все мы грезим чем-то далеким, великим: Гималаями, Альпами, Великим Океаном - красой непостижимой. Спасибо художникам. Они мне открыли  глаза и помогли увидеть иное. Этюд в Русском музее. Даже не помню  чей, кажется Шишкина. Клочок земли, трава и простые ромашки. Но вдруг, словно стены ушли и большого города нет, а живая земля - вот она, и  живая трава, цветок. Разве не чудо? Или портрет Нади Дервиз, Валентина  Серова, неоконченный, написанный даже не на холсте, а на листе кровельного  железа. И вовсе ведь не, красавица. Но какие глаза… Какое лицо дивное! Вот он - твой человек, мне близкий. А сколько их рядом?.. Проходят мимо мною незамеченные. Спасибо художникам. Они помогли мне. Теперь я в  музеях бываю редко, но всякий день вижу красоту земли, людей, жизни. И  все это здесь, возле старого  дома».

 

«Голос неба»

 

«… Порой даже в обыденной  жизни: в городской толчее, домашних заботах, случайно поднимешь глаза  и замрешь, обо всем забывая. Виной  тому ― далекое небо, облака или  вечерняя звезда: глазам - отдых, сердцу - покой, душе – великое утешенье. Это ― высокий голос, который  порою зовёт нас, поднимая от хлябей земных, чтобы помнили: на белом свете  живем под белым небом».

Главная идея рассказа «Проездом» заключается в том, что жизнь, данная человеку, обладает абсолютной ценностью, мир природы прекрасен  и вечен, перед лицом его мелкие людские страсти кажутся нелепыми. Эта мысль подготовлена предшествующим пейзажем – описанием Дона, речного  простора, земли, которая открывается  взору наблюдателя с высокого донского берега. Главное в этом пейзаже - ощущение безграничности пространства.

«Мелкие людские свары  кажутся такими нелепыми на… клочке земли, плывущем в зеленом и голубом  мироздании.

А ночью, особенно осенью, когда  звездный мир опускается на эту землю  и греет, и холодит душу вечным, как тогда не понять, что земная твердь – лишь малый островок в  вечном пространстве, и долгом времени, а ты и вовсе – пыль. Вот  и радуйся, что живешь в этом ослепительном  и божественном мире, живи и радуйся  с благодарностью в сердце и на устах».

«Счастье жизни – в  самой жизни, любви к родной земле», - убеждают нас екимовские герои, это  было для нас настоящим открытием.

 

Главное и мелочи в жизни героев рассказов Екимова.

 

Рассуждая о счастье и  смысле жизни, мы задумались, что же является для героев Екимова главным, а что – несущественным? Об этом повествуют нам рассказы «Говори, мама, говори…», «Тары да бары», «Розовый куст», «От огня к огню».

В рассказе «Розовый куст»  герой занят обычном делом  – машину угля ему надо привезти, в сарай перетаскать. Вышел он на крыльцо и вдруг «увидел: роза расцвела… Еще вчера стоял  зеленый, а нынче усыпан был алыми  розочками. И светил, словно играла на нем молодая утренняя заря. Играла и не гасла». И что-то изменилось в человеке, перевернулось в душе. Сердце, раскрывшись навстречу прекрасному, словно оттаяло, ожило.

За уголь надо было платить  на почте. Кассирша зло обрезала его, не стала оформлять документы: передача денег. «Не хотелось сегодня ругни, не принимала душа. - Ну и гocподь с  тобой, - сказал он. - Подожду. Полчаса, что  ли, у тебя эта канитель. Покурю на воле. ― Он смотрел на кассиршу и  жалел ее.

- Подождy… - сказал он. - Делай свое. Я нынче в отгулах.  Два дня, некуда спешить. И  роза у нас нынче расцвела, - некстати добавил он и рассмеялся.

Солнце поднималось вверх, припекало. Цветущий куст нынче стал и вовсе красив, он словно облился  весь алостью, сверху донизу. На зеленой  листве, в тени цветы нежно пунцовели  в каплях росы, а сверху горели рдяным огнем, источая чуть слышный запах.

Отдыхая, Тимофей присаживался подле цветущего куста. Курить не хотелось. Он шумно нюхал, ловил тонкий цветочный дух, глядел на розы, и  щурились глаза в улыбке ли, в  усмешке над собой. Ведь сроду  цветов не любил, мужик».

С тещей отношения у  него не очень складывались, а тут  он вдруг понял, что все это  мелочи, все эти глупости и обиды.

«Он курил, и какие-то мысли  бродили в голове: о сегодняшнем  дне; о жизни, о теще и о себе тоже. Он глядел на летнюю кухню. Ее строили  флигелем, теплую, в зиму жилую, с  дальним прицелом - для стариков. Тимофеевы старики померли. А  теще пора уже сюда и переходить на покой, нечего одной мыкаться. А  старое, все эти глупости, всякие лейтенанты и прочие обиды - чего поминать. Сам уж не молоденький, виски седые. Надо сказать Валентине.

Свои вспомнились, мама и  отец - покойники. Детство. Как жили, господи… После войны особенно. Вспоминать тошно. А теперь – грех жаловаться. Лишь бы войны не было»... И в этот дом тоже приходит тепло  и любовь. А ведь это и есть самое главное.

Особенно взволновал нас  рассказ «Говори, мама, говори…». У  Катерины – иссохшей, горбатенькой от возраста, но еще проворной старушки, дочь живет в городе, полторы сотни  верст от нее. Тяжело ей одной на хуторе, но появился «связной» - телефон-мобильник:

« Мобила!- горделиво повторяла  она слова городского внука. - Одно слово - мобила. Нажал кнопку, и враз ― Мария. Другую нажал - Коля. Кому хочешь жалься. И чего нам не жить? - вопрошала она. - Зачем уезжать? Хату кидать, хозяйство…

Запоет веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет. Поначалу старой Катерине казалось, что там, словно в малом, но телевизоре, появится лицо дочери. Объявлялся лишь голос, далекий  и ненадолго.

- Мама, здравствуй! Ты в  порядке? Молодец. Вопросы есть? Вот и хорошо. Целую. Будь-будь.

Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла…

-Не успеешь и рта  раскрыть, а коробочка уж потухла.

- Это что за страсть  такая ... - ворчала старая женщина. - Не телефон, свиристелка. Прокукарекал: будь-будь… Вот тебе и будь. А тут...»

Но много было в ее жизни  стариковской такого, о чем хотелось рассказать поподробнее: о своих  снах, незначительных для других событиях, о том, как упала она возле  груши-черномяски, которую ой как  любила дочь. Но в ответ слышала:

«Мама, говори, пожалуйcтa, конкретней. О себе, а не о черномяске. Не забывай, что это - мобильник, тариф. Что болит? Ничего не сломала?»

Но мелочи эти тоже важны. А еще важнее то, что близкие  люди живы. К счастью, дочь это вовремя  поняла. Ведь важно не то, о чем  говорит близкий человек, а то, что он говорит, просто живет.

«В далеком городе дочь ее слышала и даже видела, прикрыв  глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. Увидела, но почуяла  вдруг, как все это зыбко и  ненадежно: телефонная связь, видение.

- Говори, мама ... - просила  она и боялась лишь одного: вдруг оборвутся, и, может быть, навсегда, этот голос и эта  жизнь. - Говори, мама, говори ...»

В рассказе «Тары да бары»  «старый дом, который долгие годы казался уютным и теплым, стал вдруг  тесен». Суета, мелкие обиды разрушили  его тепло.

«То бабушка Люба молодым  не угодит, а Валентина фыркнет, то сами молодые чего-нибудь не так  сделают. Слово за слово… Скандал  не скандал, но жить стали по-другому.

Бывало, вечером сходятся - тары да бары…

Хорошо во дворе сидеть. Вечерeeт. Играет в небе заря. Разговоры  идут, как да что. Бабушка Люба уличные  новости передает, Полина да Валентина - свои. Соседи подойдут. Тары да бары...

Но нынешним летом скамейка под грушей часто пустовала. Или  бабушка Люба одна подремывает. Соседка  заглянет, скажет: «Не сидите?..» - и  уйдет. Иной раз Полина подсядет ненадолго. А молодые - в комнате. Валентина  из дома ли, в дом пробежит - и все. Невесело стало.

И тогда уходит бабушка  Люба в огород, ища там заботу. Или с кошкой беседует».

А тут котенка увидела.

«Мимо проходила дочь. Бабушка  Люба позвала ее:

- Иди, глянь…

- Чегo? - остановилась Полина.

- Как дите…

Он был так хорош, этот маленький пушистый котенок, во всей своей детской прелести, так наивно, доверчиво смотрел он в мир. Смотрел, смотрел и зевнул.

Дочь и мать разом заулыбались.

- Дите, оно дите и есть, - задумчиво сказала Полина.

- Дите… - согласилась бабушка  Люба, не отрывая от котенка  глаз.

- Глядит.… И все ведь  видит, и все разумеет. Только  что не скажет.

- Ну уж, разумеет, - не поверила  Полина. - Несмысленый.

- Еще какой смысленый, - убежденно сказала бабушка Люба. - Валечка, бывало, вот так-то вот  вылезет.

- Какая Валечка? - не поняла  Полина.

- Какая... да наша. Маленькая  была Валечка, - объяснила бабушка  Люба. - Тоже вот так выглядает.  Еще гoдика ей не было, восемь  месяцев. Первый зубик прорезался…  Я eй скажу, бывало: расти, расти,  Валечка, расти, моя лопота. Подрастешь, по-нашему начнешь разуметь, тогда  уж мы с тобой нагутаримся.  До-олгая жизнь ...

Валентина, та самая внучка, о которой шла peчь, стояла замерев  и каждое слово ловила, каждое слышала. В peчax старой бабушки не было ни упрека, ни боли. Лишь в последнем: «…нагутаримся. До-олгая жизнь…» послышалось  что-то.

И молодая женщина вдруг  почуяла такую жалость и боль, что защемило сердце. Она отступила, тихо-тихо, чтобы не услышали ее бабушка  и мать, отступила и села на крыльцо. «Господи ... - думалось ей. – Господи… Какая я дура ... Жестокая дура ... Мелочи, копеечные обиды ... Боже мой...» Слезы  подступили, она не вытерла их и, легко поднявшись, в сердечном  порыве кинулась к бабушке, подбежала  к ней и, склонясь, целуя мягкие щеки, шептала: «Бабанечка … Бабанечка  …» Потом села рядом».

Информация о работе Литературный герой