Шпаргалка по "Литературе"

Отметим еще  один прием психологизма, несколько  парадоксальный на первый взгляд, –  это прием умолчания. Он состоит  в том, что писатель в какой-то момент вообще ничего не говорит о  внутреннем мире героя, заставляя читателя самого производить психологический  анализ, намекая на то, что внутренний мир героя, хотя он прямо и не изображается, все-таки достаточно богат и заслуживает  внимания. Как пример этого приема приведем отрывок из последнего разговора  Раскольникова с Порфирием Петровичем в «Преступлении и наказании». Возьмем кульминацию диалога: следователь  только что прямо объявил Раскольникову, что считает убийцей именно его; нервное напряжение участников сцены  достигает высшей точки:

«– Это  не я убил, – прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте  преступления.

– Нет, это  вы-с, Родион Романыч, вы-с, и некому больше-с, – строго и убежденно прошептал Порфирий.

Оба они  замолчали, и молчание длилось до странности долго, минут с десять. Раскольников облокотился на стол и  молча ерошил пальцами свои волосы. Порфирий Петрович сидел смирно и  ждал. Вдруг Раскольников презрительно посмотрел на Порфирия.

– Опять  вы за старое, Порфирий Петрович! Все  за те же ваши приемы: как это вам  не надоест, в самом деле?»

Очевидно, что в эти десять минут, которые  герои провели в молчании, психологические  процессы не прекращались. И разумеется, у Достоевского была полная возможность изобразить их детально: показать, что думал Раскольников, как он оценивал ситуацию и какие чувства испытывал по отношению к Порфирию Петровичу и себе самому. Словом, Достоевский мог (как не раз делал в других сценах романа) «расшифровать» молчание героя, наглядно продемонстрировать, в результате каких мыслей и переживаний Раскольников, сначала растерявшийся и сбитый с толку, уже, кажется готовый .признаться и покаяться, решает все-таки продолжать прежнюю игру. Но психологического изображения как такового здесь нет, а между тем сцена насыщена психологизмом. Психологическое содержание этих десяти минут читатель додумывает, ему без авторских пояснений понятно, что может переживать в этот момент Раскольников.

Наиболее  широкое распространение прием  умолчания приобрел в творчестве Чехова, а вслед за ним – многих других писателей XX в.

Наряду  с перечисленными приемами психологизма, которые являются наиболее распространенными, писатели иногда используют в своих  произведениях специфические средства изображения внутреннего мира, такие, как имитация интимных документов (романы в письмах, введение дневниковых  записей и т.п.), сны и видения (особенно широко эта форма психологизма представлена в романах Достоевского), создание персонажей-двойников (например, Черт как своеобразный двойник Ивана  в романе «Братья Карамазовы») и  др. Кроме того, как прием психологизма применяются также внешние детали, о чем речь шла выше.

Жизнеподобие и фантастика являются основными свойствами изображенного мира, так же как психологизм, сюжетность и описательность

                                                             13. Фантастика

В зависимости  от степени условности различаются  такие свойства изображенного мира, как жизнеподобие и фантастика*, в которых отражается разная мера отличия изображенного мира от мира реального. Жизнеподобие предполагает «изображение жизни в формах самой жизни», по словам Белинского, то есть без нарушения известных нам физических, психологических, причинно-следственных и иных закономерностей. Фантастика предполагает нарушение этих закономерностей, подчеркнутое неправдоподобие изображенного мира. Так, например, повесть Гоголя «Невский проспект» жизнеподобна по своей образности, а его же «Вий» – фантастичен. Чаще всего мы встречаемся в произведении с отдельными фантастическими образами – например, образы Гаргантюа и Пантагрюэля в одноименном романе Рабле, но фантастика может быть и сюжетной, как, например, в повести Гоголя «Нос», в которой цепь событий от начала до конца совершенно невозможна в реальном мире.

Фантастика – это одна из разновидностей художественной литературы, в которой идеи и образы строятся исключительно на вымышленном автором чудесном мире, на изображении странного и неправдоподобного. Не случайно поэтика фантастического связана с удвоением мира, его расчленением на реальное и придуманное. Фантастическая образность присуща таким фольклорным и литературным жанрам, как сказка, эпос, аллегория, легенда, гротеск, утопия, сатира.

Функции фантастики  

Основная  функция фантастики в художественных произведениях – доводить то или  иное явление до логического предела, причем неважно, какое именно явление  изображается с помощью фантастики: это может быть, скажем, народ, как  в образах былинных богатырей, философская  концепция, как в пьесах Шоу или  Брехта, социальный институт, как в  «Истории одного города» Щедрина, или  же быт и нравы, как в баснях Крылова. В любом случае фантастика позволяет выявить в исследуемом явлении его главные черты, причем в максимально заостренной форме, показать, что будет представлять из себя явление в полном своем развитии.

Из этой функции фантастики прямо вытекает другая – прогностическая функция, то есть способность фантастики как  бы заглядывать в будущее. На основе тех или иных черт и черточек сегодняшнего дня, которые пока малозаметны или же им не придается серьезного внимания, писатель строит фантастический образ будущего, заставляя читателя представить себе, что будет, если ростки сегодняшних тенденций в жизни человека, общества, человечества разовьются через некоторое время и проявят все свои потенции. Прекрасным примером прогностической фантастики может служить роман-антиутопия Е. Замятина «Мы». На основе тех тенденций, которые Замятин наблюдал в общественной жизни первых послереволюционных лет, он смог нарисовать образ будущего тоталитарного государства, предвосхитив в фантастической форме многие его основные черты: стирание человеческой индивидуальности вплоть до замены имен номерами, полная унификация жизни каждого индивидуума, манипулирование общественным мнением, система слежки и доносов, полное принесение личности в жертву ложно понимаемым общественным интересам и т.д.

Следующей функцией фантастики является выражение  разных видов и оттенков комического  – юмора, сатиры, иронии. Дело в том, что комическое основывается на несоответствии, несообразности, а фантастика –  это и есть несоответствие изображенного  в произведении мира миру реальному, а очень часто – и несообразность, нелепость. Связь фантастики с различными разновидностями комического мы видим в романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в «Дон Кихоте» Сервантеса, в повести Вольтера «Простодушный», во многих произведениях Гоголя и Щедрина, в романе Булгакова «Мастер и Маргарина» и во многих других произведениях*.

Наконец, не следует забывать и о такой  функции фантастики, как развлекательная. При помощи фантастики повышается напряженность сюжетного действия, создается возможность строить необычный и тем интересный художественный мир. Тем самым возбуждается читательский интерес и внимание,, а интерес читателя к необычному и фантастическому носит устойчивый характер на протяжений веков.  

Формы и  приемы фантастики 

Условно-фантастическая образность реализуется с помощью  ряда форм и приемов.

Во-первых, это то, что можно назвать собственно фантастическим – когда писатель вымысливает несуществующие в природе сущности или свойства. Так происходит, например, в повести Гоголя «Вий», где действует всяческая нечистая сила, в природе не существующая. Такого же рода фантастическое и в «Пиковой даме» Пушкина, где три карты наделены таинственной способностью приносить непременный выигрыш. Фантастика этого типа наиболее часто используется в произведениях художественной литературы.

Во-вторых, существует форма иносказательной  фантастики, которая основана на реализации в изображенном мире того или иного  речевого тропа*. Чаще всего эта форма  фантастического основана на гиперболе (великаны, богатыри, исполинские животные и т.п.), литоте (карлики, гном, Мальчик  с пальчик, Дюймовочка и т.п.) и аллегории (басенная образность, где животные, растения, предметы выступают как действующие лица, воплощая в себе ту или иную аллегорию человеческих характеров).

Следующий прием, который мы рассмотрим, это  гротеск – соединение фантастического  и реального в одном образе, причем для гротеска характерно соединение фантастического не просто с реальным, а с приземленно-бытовым, обыденным. Так, в сказке Щедрина «Медведь на воеводстве» медведь, отправляясь на свое воеводство (фантастическая черта) собирается разорять типографии и университеты (не просто бытовая, но остросовременная, разрушающая сказочную атмосферу деталь). В духе гротеска выдержан и тот, скажем, эпизод в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», когда один из приближенных Воланда Бегемот выдает Николаю Ивановичу справку, выдержанную строго в духе канцелярской стилистики, да еще и оттискивает на ней штамп «Уплочено».

Наконец, еще  одним приемом фантастического является алогизм – нарушение в произведении причинно-следственных связей, необъяснимость, парадоксальность ситуаций, сюжетных ходов, отдельных предметов и т.п. Блестящим примером алогизма как формы фантастического может служить повесть Гоголя «Нос». Первый парадокс, который никак не объясним с позиций логики, ждет нас уже в завязке повести: у героя ни с того ни с сего, без всяких причин вдруг пропадает нос и на лице остается гладкое место. Необъяснимым же образом он вдруг оказывается одновременно в пироге у цирюльника и превращается в важного господина. Без всяких видимых причин полицейский обращает внимание на цирюльника, собравшегося выбросить нос, необъяснимым образом нос вдруг возвращается на свое место. В общем, любой сюжетный ход в повести алогичен, немотивирован, и именно потому фантастичен.

Разные  формы фантастики могут сочетаться друг с другом в системе одного произведения. Так, в той же повести  «Нос» алогизм сочетается с гротеском (фантастические события происходят с самым заурядным, пошлым человеком, на фоне прозаической, бытовой, пошлой действительности); в сказках Щедрина  гротеск сочетается с иносказанием и т.п.

                                 14. Специальные изобразит - выразит средства

Эпитет — художественное, образное определение; слово, определяющее предмет или явление, подчеркивающее какие-либо его качества, свойства, признаки. Чаще всего эпитет имеет метафорическую форму, то есть имеет переносный смысл (в отличие от обычного определения): золотые руки, золотая роща, железная хватка и т. д. 
 
Эпитеты бывают простыми и сложными. Простые эпитеты выражаются одним словом (тяжелозмейные волосы). В состав сложных эпитетов может входить целая фраза. Например:

Подруга дней моих суровых,  
Голубка дряхлая моя,  
Одна в глуши лесов сосновых  
Давно, давно ты ждешь меня.

В этой строфе Пушкина первые две строки — сложный эпитет к  местоимению «ты». Эпитетами могут  быть различные части речи:

• прилагательные:  
  глухая ночь;
• существительные:  
  волшебница-зима;
• наречия  
  волны ласково катились на берег;
• деепричастия:  
  играючи расходится ветер.

Оксюморон, или  оксиморон – это фигура, основанная на сочетании противоположных по значению слов с целью необычного, впечатляющего выражения какого-либо нового понятия, представления: горячий снег, скупой рыцарь, пышное природы увяданье.

Оксюморон как стилистический прием использовали и классики литературы, пользуются им и современные писатели. Оксюморон позволяет усилить  эмоциональность художественной речи, раскрыть единство противоположностей. 
Часто авторы литературных произведений и фильмов используют оксюморон в названиях: "Мертвые души" Н.В. Гоголя, "Живые мощи" И.С. Тургенева, "Живой труп" Л.Н. Толстого, "Честный вор" Ф.М. Достоевского, "Оптимистическая трагедия" В.В. Вишневского, "Богатый нищий" Л.Н. Мартынова, "Свирепый рай" П.Г. Антокольского, "Бесконечный тупик" Дмитрия Галковского, "Обыкновенное чудо" Евгения Шварца, "Широко закрытые глаза" Артура Шницлера .

Сравнение — изобразительный прием, в котором одно явление или понятие проясняется путем сопоставления с другим явлением. Синтаксически сравнение выражается при помощи сравнительных союзов как, будто, словно, точно, похож, ровно, как будто, что. Например,

И не похожа на полет  
Походка медленная эта,  
Как будто под ногами плот,  
А не квадратики паркета. 
 
Заплаканная осень, как вдова 
В одеждах черных, все сердца туманит... 
 
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,  
Ты прошла, словно сон мой, легка...

Есть и бессоюзные сравнения: «У меня ли молодца кудри — чистый лен» (Некрасов); «И песня и стих — это бомба и знамя» (Маяковский). Сравнение также может быть выражено в форме творительного падежа: «Словно крошкой в руках улеглось» (Безыменский); «Соловьем залетным юность пролетела» (Кольцов); «Лежал закат костром багровым» (Ахматова). 
 
Сближение разных предметов помогает раскрыть в объекте сравнения, кроме основного признака, также ряд дополнительных. 
 
По своей форме сравнения бывают прямыми и отрицательными. Прямое сравнение — сопоставление предметов или явлений в прямой, утвердительной форме. В отрицательных сравнениях внешне явления отдельны, но внутренне сближены:

Не ветер бушует над  бором,  
Не с гор побежали ручьи  
Мороз-воевода дозором  
Обходит владенья свои.

Сравнение может проходить  через все произведение. Например, в лермонтовском стихотворении «Поэт» творчество поэта сравнивается с кинжалом, который из грозного оружия превратился в украшение, висящее на ковре, а поэт «утратил свое назначенье».

                                                            15. Тропы

МЕТАФОРА И  ЕЁ ВИДЫ 
Метафора — вид тропа, употребление слова в переносном значении; словосочетание, характеризующее данное явление путем перенесения на него признаков, присущих другому явлению (в силу того или иного сходства сближаемых явлений), которое также образно его замещает.