Основные черты и периодизация русской философии

Осуществление своих желаний люди связывают с цивилизацией, изменением внешних форм жизни, природной и социальной среды. Предполагается, что человек может освободиться от страдательного положения с помощью науки, искусств, роста экономики, развития техники, создания уютного быта т.д. Толстой считает, что этот путь является ложным. Чем выше поднимается человек в своих мирских занятиях и увлечениях, чем несметней богатства, глубже познания, тем сильнее душевное беспокойство, недовольство и страдания, от которых он в этих своих занятиях хотел освободиться.

Словом, материальный и культурный прогресс не затрагивает страданий  души. Безусловное доказательство этого Толстой усматривает в том, что прогресс обессмысливается, если рассматривать его в перспективе смерти человека. К чему деньги, власть и т.п., к чему вообще стараться, чего-то добиваться, если все неизбежно оканчивается смертью и забвением. «Можно жить только, покуда пьян жизнью; а как протрезвишься, то нельзя не видеть, что все это - только обман, и глупый обман!».

Вывод о бессмысленности жизни, к которому как будто бы подводит опыт и который подтверждается философской  мудростью, является с точки зрения Толстого явно противоречивым логически, чтобы можно было с ним согласиться. Как может разум обосновать бессмысленность жизни, если он сам является порождением жизни.  Если жизнь бессмысленна, то, как же жили и живут миллионы людей, все человечество? И раз они живут, радуются жизни и продолжают жить, значит, они находят в ней какой-то важный смысл.

Неудовлетворенный отрицательным  решением вопроса о смысле жизни, Толстой обратился к духовному  опыту простых людей, живущих  собственным трудом, опыту народа.

За вопросом о смысле жизни скрыто «сомнение и смятение». Смысл  жизни становится вопросом тогда, когда  жизнь лишается смысла. По существу, постановка вопроса «зачем жить?»  есть мысль о неизбежности смерти человека, в которой существенную роль играют социально-этические и нравственно-гуманистические факторы, проходит красной нитью через все творчество Л.Н. Толстого. Она неразрывно связана вместе с тем с утверждением его нравственного, духовного бессмертия. Все философские и художественные произведения Л.Н. Толстого пронизывает эта идея, согласно которой «про состояние после смерти нельзя сказать, что оно будет. Бессмертия не будет и не было, оно есть». Оно заключено в самой жизни, в том, что составляет ее основу, «особенное отношение к миру каждого существа». Смерть страшна для тех, кто  «не видит, как бессмысленная и погибельна его личная одинокая жизнь, и кто думает, что он не умрет. Я умру так же, как и все... но моя жизнь и смерть будет иметь смысл и для меня и для всех».

Таким образом, нравственный смысл жизни Толстого распространяется и на смерть, и поэтому для него «человек умер, но его отношение к миру продолжает действовать на людей, даже не так, как при жизни, а в огромное число раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности увеличивается и растет, как все живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов».

Постоянные размышления героев Толстого о жизни и назначении человека, делают для них и саму смерть явлением в основном духовно-нравственным, связанным со сложнейшими процессами, которые присущи только человеку как личности. Особенно глубоко это отражено в описании действительной смерти Андрея Болконского в «Войне и мире». Сосредотачивая свое внимание на духовно-нравственных признаках смерти Андрея, Толстой писал: «Вдруг это сделалось», появилась «страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что- то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего». Князь Андрей спокойно ожидал «грозное, вечное, неведомое и далекое», и это была смерть. Для Толстого она связана с открытием «начала вечной любви» ко всем и ко всему и желание жертвовать собой во имя этого. Но, проникаясь этим началом, Болконский «отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью». Происходит «последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу... Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер». Смерть по Толстому, есть  «пробуждение от жизни», и «это так должно быть», и «это хорошо».

Вопрос о смысле жизни есть вопрос о соотношении конечного и бесконечного в ней, то есть о том, имеет ли конечная жизнь вечное, неуничтожимое значение и если да, то в чем оно состоит? Есть ли в ней что-либо бессмертное? Если бы конечная жизнь человека заключала свой смысл в себе, то не было бы самого этого вопроса. «Для решения этого вопроса одинаково недостаточно приравнивать конечное к конечному и бесконечное к бесконечному», надо выявить отношение одного к другому. Следовательно, вопрос о смысле жизни шире охвата логического знания, он требует выхода за рамки той области, которая подвластна разуму. «Нельзя было искать в разумном знании ответа на мой вопрос», - пишет Толстой. Приходилось признать, что «у всего живущего человечества есть еще какое-то другое знание, неразумное - вера, дающая возможность жить».

То бесконечное, бессмертное начало, в сопряжении с которым жизнь  только и обретает смысл, называется Богом. И ничего другого о Боге с достоверностью утверждать нельзя. Разум может знать, что существует Бог, но он не может постичь самого Бога. Для Толстого понятие Бога было человеческим понятием, которое выражает то, что мы, люди, можем чувствовать и знать о Боге. B нем, в этом понятии, как его понимает  Толстой,  не  было  ничего  таинственного. Знание о Боге Толстой сравнивает со знанием о бесконечности числа. И то, и другое безусловно предполагается, но не поддается определению. «К несомненности знания бесконечного числа я приведен сложением, к несомненности знания Бога я приведен вопросом: откуда я?».

Но как любить Бога и что значит любить Бога, если мы о Боге ничего не знаем и знать не можем, кроме того, что он существует? Да, не известно, что такое Бог, не известны его замыслы, его заповеди. Однако, известно, что, во-первых, в каждом человека есть божественное начало - душа, во-вторых, существуют другие люди, которые находятся в одинаковом отношении к Богу. И если у человека нет возможности непосредственно общаться с Богом, то он может сделать это косвенно, через правильное отношение к другим людям и правильное отношение к самому себе.

Правильное отношение к другим людям определяется тем, что надо любить людей как братьев, любить всех, без каких-либо изъянов, независимо от каких бы то ни было мирских различий между ними. Перед Богом теряют какой бы то ни было смысл все человеческие дистанции между богатством и бедностью, красотой и безобразием, молодостью и дряхлостью, силой и убожеством и т.д. Необходимо ценить в каждом человеке достоинства божественного происхождения. «Царство Бога на земле есть мир всех людей между собой», а мирная разумная и согласная жизнь возможна только тогда, когда люди связаны одинаковым пониманием смысла жизни, единою верою.

Если брать два отношения  к Богу - отношение к другим и  отношение к себе, - то исходным и  основополагающим, с точки зрения Толстого, является отношение к себе. Нравственное отношение к себе как бы автоматически гарантирует нравственное отношение к другим. Человек, сознающий, как бесконечно он далек от идеала, есть человек, свободный от суеверия, будто он может устроить жизнь других людей. Забота человека о чистоте собственной души является источником нравственных обязанностей человека по отношению к другим людям, государству и т.д.

Однако возникает вопрос: «Если  нельзя знать, что такое бесконечное  и соответственно Бог, свобода, добро, то как можно быть бесконечным, божественным, свободным, добрым?». Задача соединения конечного с бесконечным не имеет решения. Л.Н.Толстой в послесловии к «Крейцеровой сонате» говорит о двух способах ориентации в пути: в одном случае ориентирами правильного направления могут быть конкретные предметы, которые последовательно должны встретиться на пути, во втором случае верность пути контролируется компасом. Точно так же существуют два разных способа нравственного руководства: первый состоит в том, что дается точное описание поступков, которые человек должен делать или которых он должен избегать, второй способ заключается в том, что руководством для человека является недостижимое совершенство идеала. В послесловии к «Крейцеровой сонате» сказано об этом так: «...Идеал только тогда идеал, когда осуществление его возможно только в идее, в мысли, когда он представляется достижимым только в бесконечности и когда поэтому возможность приближения к нему бесконечна. Если бы идеал не только мог быть достигнут, но мы могли бы представить себе его осуществление, он перестал бы быть идеалом». Таким идеалом, достижимость которого представляется только в бесконечности, является идеал слияния личности с другими. Понятие Бога, свободы, добра, раскрывающие бесконечный смысл нашей конечной жизни, и есть тот самый идеал, практическое назначение которого - быть укором человеку, указывать ему на то, чем он не является. Толстой с настойчивостью пророка, которому открылась непосредственное знание истины, высоко поднимает факел, освещающий путь к идеалу. Он призывает к преодолению индивидуалистической настроенности, эгоистических притязаний и к беззаветному служению другим.

Русскими философами конца  XIX – начала ХХ века были приняты далеко не все идеи Л.Н. Толстого. Построения толстовского «панморализма» образуют предел, перейти который уже невозможно, и это в значительной степени определило постановку проблемы человека в русской философии в ее дальнейшем развитии. Философская мысль России восприняла главный итог поисков Л.Н. Толстого: добро должно быть абсолютным или оно не есть добро.

3.3. Русский космизм.  Философские основы и естественно-научные условия возникновения и развития

В середине XIX века в России начинает формироваться течение, названное позднее русским космизмом и перешедшее в отечественную и мировую культуру уже ХХ века.

Русский космизм является философским  направлением с большими традициями в культуре России и объединяет не только философов, но и ученых, религиозных мыслителей, писателей, поэтов, художников. Само существование «русского космизма» как философского течения даже в наше время вызывает острые дискуссии.

Зарождение русского космизма обусловлено  в значительной степени своеобразной  общественной и культурной обстановкой в России XIX века. Его развитие обязано во многом непременному противопоставлению этого философского направления самим основам западноевропейской науки и культуры. Однако значительным фактором становления и дальнейшего  формирования русского космизма стало развитие отечественной науки. Русская астрономия связана с именем В.Я. Струве, обогатившего своими трудами  многие наиболее важные области науки о Вселенной.  Вершиной научного творчества Струве стал труд  «Этюды звездной астрономии». Он – автор обширного каталога  положения звезд, главным образом двойных и кратных. В 50-е годы Струве заканчивает свое вошедшее в историю градусное измерение.

Развитие математики связано с  именем Н.И. Лобачевского, о котором Д.И. Менделеев сказал: «Геометрические знания составили основу всей точной науки, а самобытность геометрии Лобачевского – зарю самостоятельного развития наук в России. Посев научный взойдет для жатвы народной».  Геометрические идеи Лобачевского явились той силой, которая вывела русскую математику на одно из первых мест в мире.

Внимание русских физиков в  XIX веке привлекало изучение свойств электричества и исследование  физических явлений природы. Результаты этой работы были подведены в конце столетия, и сделал это 27 декабря 1899 года председатель Русского технического общества профессор Н.П. Петров. «Обращаясь к именам русских деятелей  на этом поприще, - сказал он на открытии съезда электротехников, - отметим Петрова, профессора медицинской академии, который еще раньше Дэви описал вольтову дугу, ясно указав ее применение к освещению. Барон Шиллинг первый достиг практического применения электричества к телеграфированию. Член Академии наук Якоби первый предложил гальванопластику, получившую впоследствии столь широкое применение; он же первый построил электродвигатель П. Н. Яблочков дал сильный толчок применению электричества к освещению, предложив свою свечу, благодаря которой он вынес вольтову дугу из стен физических кабинетов на улицы Лондона и Парижа и осветил их с небывалой яркостью. Он же с 1878 года изобрел трансформатор электрического тока, что дало возможность пользоваться силой водопадов, превращая их энергию в электрическую для превращения ее в свет, теплоту и механическую работу. М. О. Доливо-Добровольский не только оценил всю пользу трансформаторов, но первый устроил сильный электродвигатель с трехфазным током и первый устроил передачу тока на огромное расстояние в 175 км.

Затем идут имена: .Лодыгина — паровая  лампа накаливания, Чикалсва — устройство дифференциальных ламп, Бенардоса — спаивание металлов и Попова — телеграфирование без проводов. Таковы услуги, оказанные русскими деятелями на поприще электротехники».

В  активе русской физики — блестящая  творческая деятельность А.Г. Столетова и представителей московской школы Н.А. Умова, П.Н. Лебедева, Н.П. Кастерина, А.П. Соколова. Петербургская школа физиков представлена Ф.Ф. Петрушевским, Д.К. Бобылевым,  многими другими.

На одно из первых мест в мире вышла  русская механика,  широко известными стали математики П. Л. Чебышев, С. В. Ковалевская, А. М. Ляпунов. Многочисленные работы Н. Е. Жуковского по аэродинамике, гидродинамике, гидравлике, механике неизменяемых систем, астрономии и математике, дают основания называть его «отцом русской авиации».

Отечественное естествознание второй половины XIX века решало задачу мирового значения — выявление взаимосвязи различных природных форм. Открытия химиков, биологов, ботаников, физиологов России создали объективные условия для решения поставленной задачи. И.  И. Мечников — основоположник эволюционной  эмбриологии — установил родственные связи в зародышевом развитии различных классов животных, А. О. Ковалевский заложил основы эволюционной палеонтологии. К.А. Тимирязев в области ботаники углубил учение о творческой роли естественного отбора, о природе наследственности и законах 
ее изменчивости, теоретически и экспериментально разработал проблемы фотосинтеза растений. Биолог В.В. Докучаев развил в 90-х годах плодотворную теорию эволюционного почвоведения. И. М. Сеченов положил начало изучению высшей нервной деятельности, его ученик И. П. Павлов создал учение об условных рефлексах, показал роль нервной системы живых организмов в процессе эволюции и утвердил представление о целостности живых организмов. Создав систему химических элементов, Менделеев показал их взаимосвязь как объективный закон природы.

В русской науке второй половины XIX века наиболее полно проявились особенности науки уже нового столетия. Задачи были сформированы в духе, опережающем время: во-первых, всесторонняя космизация научного знания, во-вторых, синтез естественных и гуманитарных наук, движение к «идеалу человеческого знания», в-третьих, превращение науки в непосредственную производительную силу в глобальном, планетарном масштабе.

Отношение к бытию как космосу  русской наукой к этому времени   уже   было   подготовлено.   Определена   естественнонаучная основа связи природных явлений.  Если различные сферы природы взаимосвязаны, то такая же взаимосвязь характеризует и бытие в целом, и, следовательно, бытие человека в природе, обществе и даже бытие человека в космосе. Но реальная  практика  свидетельствует:  здесь связи ослаблены, человек «вырван» из системы, он одинок, ему неуютно На основе неудовлетворенности таким положением,   потерей целостности, окружающего   мира   возникает   уникальное   по своей многозначимости явление,  называемое  «русским  космизмом». Образ распадающегося бытия, попытки найти для обеспечения его единства неземную форму определяют место космизма в отечественной культуре.