Феноменология культуры

Таким образом, восприятие зависит от интенциональной обращенности  на целое-части. Объем содержания воспринятого меняется, хотя объект остается одним  и тем же. Это означает, что  явление разворачивается в истории  не соответственно своей вещной (“объективной”) законченности, но по правилам темпорального конституирования феномена, или по правилам интенциональной длительности.

     Итак, время  с позиции феноменологии невозможно  наблюдать как объективное вещное  качество, его невозможно объективировать, поскольку оно являло бы в этом случае систему вещных отношений, а придавать смысл реальности тому, источником чего явилось это сознание, – это феноменологически противосмысленно.

Вспомним, что Гуссерль в процессе феноменологической редукции устраняет вопрос об объективном времени. Однако, он не исключает возможности реконструирования феноменологического смысла “вещи опыта в объективном времени”. И речь, по-видимому,  идет о феноменологическом смысле таких предметов, как хронологическое единство или линейный временной порядок, как единство неодновременного, но субъективно или интерсубъективно тождественного содержания восприятий, как различение предметов одновременного или разновременного опыта, как значение темпоральной нейтральности или, наоборот, значимости времени в описаниях “вещей физики” и т.п.³⁶. Но при этом феноменологическая установка определяет и ограничивает смысл этой объективности – во-первых, темпоральность всегда ориентирована на абсолютно конститутивный порядок потока сознания, и в этом смысле, во-вторых, временные структуры имеют только, так сказать, интенционально-инструментальный смысл. Временная форма, являясь в феноменологическом описании “чистой” структурой сознания, никогда не может быть пустой, не заполненной событиями смысла или конституированными явлениями, раскрывающимися как временные.

ЛИТЕРАТУРА 

1.Рейхенбах Г. Направление  времени. М., 1962

2.Уитроу Дж. Естественная  философия времени. М, 2003

3. Грюнбаум А. Философские  проблемы пространства и времени.  М., 1969

4. Молчанов Ю.Б. Четыре  концепции времени в философии  и физике. М.,

     1977

5. Пригожин И.  Переоткрытие  времени // Вопросы философии.  № 8, 1989

6. Пригожин И., Стенгерс  И. Время. Хаос. Квант. 

7. Гуссерль Э. Собрание  сочинений. Т. 1. Феноменология внутреннего

    сознания времени.  М., 1994

Лекция 4. Проблема времени  в феноменологии. Часть 2. Теория воображения.  Вторичная память.

1. Проблема реальности в феноменологии. Значения «реального».
2. Понятие воображения, или вторичной памяти.
3. Модификации вторичной памяти: пассивные синтезы сознания, рефлексия, нейтральные полагания, фантазм.
4. Примеры

Воображение, или фантазия, составляет, наряду с восприятием, базовую основу предметной деятельности сознания  и представляет одну из важнейших  его модификаций,  когда предмет сознания предстоит в модусе “как бы” существования. Поэтому теория воображаемого многое проясняет в структуре феноменов.

Анализ фантазии, или воображения, занимает особое место в феноменологической теории Э. Гуссерля. Фантазия связана с «всеобщим понятием возможности», которое, как следует из “Картезианских размышлений”, “в модифицированном виде дублирует все бытийные модусы”.

Как это часто бывало в теоретической практике Гуссерля, исследования фантазии поначалу осуществлялись в его преподавательской деятельности. Эти исследования в виде подготовительных материалов к лекциям были опубликованы в 1980 г. в 23-м томе “Гуссерлианы” под названием “Фантазия, образное сознание, память”. Гуссерль предупреждает против того, чтобы рассматривали фантазию только со стороны ее “содержаний” (т.е. нафантазированного, типа «кентавра»), хотя он и отдает дань “кентавромании”, прибегая к подобного рода примерам.

Воображение  понимается Гуссерлем  как основа деятельности вторичной памяти.

В некотором смысле именно воображение проявляет возможность сознания конституировать объектность как таковую, поскольку класс воображаемых (идеальных), или как говорит Гуссерль, имманентных³⁷  предметов неизмеримо больше, чем трансцендентных³⁸. Гуссерль обращает внимание на то, что “ясные фикции предоставляют <...> не только столь же хорошее, но – и в большом объеме – лучшее основание, нежели данности актуального восприятия и опыта”³⁹. Важно здесь то, что идеальные имманентные предметы являются основой деятельности воображения.

Однако, Гуссерль утверждает еще и то, что при помощи воображения  мы переходим к “совершенно другому  понятию восприятия” и реальности, более расширенному, а потому дающему  бесконечные многообразия предметностей  мира. Но в каком отношении предметы находятся к реальности? Ведь реальность в ходе феноменологической редукции сведена к феноменам, основой которых являются предметы сознания.  Пафос феноменологической теории состоит в том, чтобы «противостоять физическим объектам, как уже готовым». Ведь ясно, что воспринимаемый в “естественной установке” в качестве вещи объект – это отнюдь не однородная, “простая” и доступная реальность. Проблема онтологического статуса интенциональных предметов должна разрешиться с полной определенностью.

 На первый взгляд кажется, что реальное оказывается редуцированным  по эмпирическим признакам этого реального  к данностям “внешних чувств” или к историческим, культурным и другим “формам реального”.  В феноменологии осуществляется попытка реконструировать смысл и структуры реального. Редуцируя объект к интенциональному предмету, Гуссерль делает очевидной деятельность сознания в производстве “вещи”, которая приобретает чрезвычайно сложную и, так сказать, многослойную структуру (предмет – смыслы, ему приписываемые, – модификации сознания, посредством которых предмет реализуется в сознании). Редуцируется в феноменологии только та “вещь”, за которую в естественной установке мы выдаем за мгновенный и ускользающий образ. Подвергаются ревизии все формы объективистских полаганий – объективное время, пространство, вещественный характер предметов, исторические факты и культурные события и артефакты.

      Ясно, что  если бы мы упорно придерживались  натуралистически-реалистической позиции,  согласно которой только внешние  чувства (восприятие) дают нам доступ к реальности, для нас только то, что непосредственно находится перед нами, то, что  мы как-то воспринимаем было бы “объективным”, а то, что мы представляем или вспоминаем – оказывается всегда воображаемым, нереалистическим. С другой стороны, очевидно, что трансцендентальная (феноменологическая в том числе) философия, оцениваемая с точки зрения естественной установки (как с позиции здравого смысла, так и с позиции эмпирического рационализма), содержит идеалистическую подоплеку, суть которой состоит в том, что мир может быть представлен не иначе как в тотальности сознания. (Поддразнивая реалистов всех мастей сам Гуссерль в “Идеях к чистой феноменологии” говорит, что «фикция» составляет жизненную стихию феноменологии”⁴⁰).  Пафос феноменологического «дисциплинирования» фактов заключается в “противостоянии физическим объектам, как уже готовым”⁴¹.  Мир, реконструированный в интенциональных содержаниях, можно назвать миром воображения, миром иллюзии или фантазма. Поэтому прояснение смысла производства всей сферы воображаемого не могло не стать одной из главных проблем во всех вариантах трансцендентальной феноменологии, включая гуссерлеву. И в этой связи для Гуссерля и для его последователей-феноменологов  всегда актуальна задача понимания  как содержания воображения, так и  смысла реальности.

       Общий  смысл теории воображения-фантазии  можно изложить следующим образом.  Основой феноменологической теории  для Гуссерля является феноменологическая установка, и все суждения о реальном как о внеположенном сознанию существовании в трансцендентальной аналитике рассматриваются как противосмысленные. “Реальное ” в трансцендентальной феноменологии, как мы видели, подвергается различным формам редукции, оно, другими словами, уточняется, проясняется его суть.  Чтобы последовательно реконструировать смысл «реального», следует осуществить феноменологическую редукцию, т.е. понять «реальное» как феномен сознания. Однако однажды осуществленная редукция не гарантирует того, что естественная установка раз и навсегда окажется преодоленной, редукции должны проводиться повторно, вновь и вновь. И, кроме того, то, что вынесено за скобки в  осуществленном феноменологическом «эпохе», т.е. в воздержании от привычного разговора  о предметах как о «реальностях», «фактах», «вещах», - все это, весь редуцированный материал  возвращается в феноменологическое исследование в ходе осуществления следующих шагов феноменологического описания предметов – на этапах эйдетической и трансцендентальной редукций. Именно таким образом в дескриптивной (описательной) феноменологии производится систематическое выявление структур «смутной конкретности» и описание их как явлений (феноменов) сознания.

В феноменологической дескрипции Гуссерль с самого начала вводит онтологическую проблематику, расширяя реальность до абсолютных пределов: «быть реальным» - значит «быть представленным в структурах сознания», реализовываться в сознании в разных формах и модификациях. Феноменологическое “реальное”, как мы уже видели,  коррелируется (соотносится) не с “реальными вещами”, а «ноэматически», т.е. со  смысловыми единствами сознания, следовательно,  нужно исследовать способы, какими вещи являются нам в разных формах опыта. Подтверждая эту мысль, Я.А. Слинин пишет: “В самом деле, согласно тому, что сказано Гуссерлем в “Логических исследованиях”, не бывает предметов воображения или предметов мысли, существующих отдельно от тех объектов, которые постигаются перцептивно /в восприятии – В.С./: и перцепция, и воображение, и интеллектуальная интуиция по-разному дают одни и те же объекты – объекты интенциональные. Если так, то можно отбросить общепринятое мнение о том, что воображение и мысль всегда имеют дело с имманентными сознанию объектами (образами и концептами), в то время как чувственное восприятие всегда дает объекты ему трансцендентные. Вслед за ним можно отбросить и мнение о том, что критерием истины является соответствие или несоответствие чего-то, всегда пребывающего внутри сознания, чему-то, всегда находящемуся вне его”⁴².  Это, теперь мы видим,  не значит, что Гуссерль раз и навсегда покончил с “реальностью”. Напротив, “реальность” всегда во всяком феноменологическом контексте представляет одну из основных проблем: реальность (вещность, объектность, конкретность) постоянно довлеет над феноменологией, следовательно, и редукции должны проводиться повторно, вновь и вновь. Таким образом “вынесенный за скобки” редуцированный материал возвращается в феноменологию – как предмет с индексом «реальный».

      В разных  произведениях Гуссерля реальное выступает в разных значениях. Во втором томе «Логических исследований» реальность определяется как 1) результат пассивных синтезов (то есть восприятия) сознания. В первой книге «Идей к чистой феноменологии» реальное,  вследствие феноменологической редукции, обращается в 2) феномены, т.е. в структуры и формы, данные исключительно посредством сознания. В «Феноменологии внутреннего сознания времени»  реальное анализируется как 3) предметы восприятия и воображения, в «Картезианских размышлениях» представления о реальном дополнены 4) структурами «жизненного мира», или формами «допредикативных синтезов» - интуитивной (непосредственной) работы сознания. В «Кризисе европейских наук» реальность осмысляется еще и как   5) коррелят естественнонаучного опыта.

      Итак  принципиальный пункт феноменологической интерпретации реального – решение вопроса о его онтологическом статусе. Быть, - с точки зрения феноменолога, означает единственное –  быть представленным в сознании.      Феномен – это и  есть реальное с точки зрения Гуссерля. И именно такого рода реальное следует аналитически описывать. В феноменологическом описании выявляются примысленные к предмету восприятия качества, – как комментарии сознания к собственной деятельности (они могут как подтверждаться, так и опровергаться в дальнейшем). Феноменологическое описание направлено не на выявление «подлинной картины мира» как очищенного от всех домыслов знания реальности или «чистого факта», а на реконструкцию всех слоев сознания, которые накладываются на этот факт, и, более того, конституируют (утверждают) его. Понять как «объективируются», или реализуются  в сознании  вещи – это значит восстановить процесс производства «объективного в сознании».  Воображение – это не скачок от восприятия (воспроизведения внешнего предмета  в сознании) к представлению предмета, не данного наглядным образом, а некоторая исходная структура сознания вообще. Как и восприятие, которое отнюдь является «простой», доступной в очевидности реальностью, которая открывается сознанию по типу «копирования» или «фотографирования», воображение также, и причем с большей очевидностью, конституируется, т.е. учреждается в самых разнообразных модифицированных актах сознания.

     Наиболее  явным образом это проявляется  в структурах вторичной памяти. Феномен – это вещь, которая  в феноменологической редукции перестала пониматься как внешняя предоставленная сознанию реальность,  но осознается как включенный в сознание предмет, данный разнообразными способами в структурах первичной (в восприятии) и вторичной (в представлении) памяти. В феноменологии предмет понимается как имеющий опору в сознании, а не достающийся из «бесхитростного созерцания вещи». Итак, реальность в той же степени принадлежит воображаемым в сознании предметам, как и предметам воспринимаемым. В чем же тогда между ними разница? 

      В предыдущей  лекции (о первичной памяти) было  показано, как в каждый следующий  момент времени в Точке-теперь  объект меняется и, однако,  пребывает тем же самым объектом, но в модифицированном виде. Эта  важная операция по идентификации  интенциональных объектов, пребывающих в постоянном преобразовании, осуществляется не в самой Точке-теперь, а в области первичной памяти⁴³. Но если бы работала исключительно первичная память, мы бы только и могли, что следить за такими предметами, которые даны сознанию извне, как трансцендентные. Однако огромную часть нашего опыта составляют предметы, источником которого является уже само сознание. Эти предметы называются имманентными. Модификация, которая поставляет сознанию такого рода предметы, в феноменологии называется воображением. Первичная и вторичная память радикально различаются тем, что в первичной свободная, не привязанная к «реальности», деятельность сознания не очевидна, во вторичной же она составляет его основу. Воображение, или вторичная память, является базовой структурой сознания потому, что оно «достраивает» наш трансцендентальный опыт, оно является в такой же мере основой предметной деятельности сознания, как и восприятие. Но если восприятие прикреплено к фиксированной Точке-теперь как к такому источнику, с которым оно постоянно коррелирует (соотносится), то воображение – это ре-актуализация, или воспроизведение сознанием первичного материала, которое не так однозначно зависит от внешних источников. Воображение более  очевидным образом проявляет способность сознания конструировать объекты. Мир в свете такой абсолютной конструктивности предстает в «тотальности сознания».  В этом смысле фантазия связана с  всеобщим понятием возможности (какого угодно представленного в сознании существования).