Лекции чешского ученого Бушина

В анализе группы G10, подготовленном Greenwood в 2003 году упоминается  о еще одном важном факторе, усиливающем  влияние экологических НКО - общее количество членов экологических организаций в Евросоюзе близится к отметке 20 миллионов человек, а это составляло почти 5 % населения Евросоюза (15 стран), что служит неоспоримым источником выгоды при действиях на уровне Евросоюза. Экологические НКО своей массовой членской базой и способностями, которые развили европейские офисы, могут комбинировать институциональную политику с традиционным использованием массового движения сторонников.   Greenwood в заключении своего исследования приходит к интересному выводу: „Если НКО попробуют сосчитать свои краткосрочные победы, то будут сильно разочарованы. Однако, со стратегической точки зрения, на результаты своей работы на широкую общественность и европейскую политику в любом секторе - они одни из самых эффективных лоббистов с импозантными результатами. 

Еще одним показателем  влияния может реноме группы среди политических актеров. Доказательства тому можно найти в сообществе представителей торговых интересов в Брюсселе. „ Инструкция эффективного лоббирования в Европейском парламенте“, изданная компанией Burson-Marsteller (2001) упоминает, что экологические негосударственные организации считались членами Европарламента самыми эффективными лоббистами, 24% выбрало экологические НКО, отвечая на вопрос: какие сектора располагают самыми эффективными лоббистами? Документ продолжается утверждением, что значение этого ответа подтверждено и действительностью того, что члены Европарламента были призваны ответить на этот вопрос сразу, без раздумий.  Однако, уже в 2005 году актуализированный документ поставил экологические НКО и промышленное лобби на один уровень в большинстве секторов в отношении их лоббистской эффективности. Это лишь подтверждает эффективность усилий промышленных лоббистов в Европарламенте и баланс лоббирования  в Брюсселе. 

2.5 Успех регулирования?

Конъюнктура лоббирования в Брюсселе привела к определенным опасениям , касающимся методов лоббистов, которые часто считаются практиками, за границей легитимного представления интересов. Например, Еврокомиссар Калласс (Kallas) подчеркнул это ощущение при своем выступлении в Нотингеме в марте 2005 года. В своей реакции на критику негосударственных организаций был резок, но это было ожидаемо:

Люди имеют  право знать, куда и как расходуются  их деньги, включая негосударственные организации. В настоящее время множество средств направляется на „правильные дела“ посредством организаций, o которых мы знаем очень мало. Благородные дела требуют к себе повышенного внимания. В средние века нотингемские леса известны благодаря отважному Робин Гуду, „принцу разбойников“, который отбирал у богатых и раздавал бедным. Эту легендарную личность можно считать предшественником негосударственных организаций. Его дело казалось благородным, однако методы перераспределения богатства не были транспарантными.

Зеленая книга  Еврокомиссии об Инициативе за транспарентность Европы в мае 2006 года приводит контекст реформы лоббирования. Он включал в себя и информацию о возможных экономических, общественных или экологических последствиях  законопроектов, компаний в масс-медиа в поддержку или против конкретных вопросов, конфликтах интересов и т.п. Однако в центре внимания были не только негосударственные организации, - было идентифицировано абнормальное влияние промышленных лоббистских групп на процесс принятия решений в Евросоюзе, что стало главной проблемой в ЕС. В реакции на Инициативу за транспарентность Европы специалисты по общественным вопросам повторно заявляли, что предпочитают саморегулирование в рамках обязательной системы транспарентных правил . Группa десяти экологических организаций также поддержала еврокомиссара Калласса в его усилиях улучшить транспарентность лоббирование. Они принадлежат к тем негосударственным организациям, которые зарегистрировались в базе данных CODECCS, созданной Еврокомиссией и содержащей полную информацию о политических интересах и финансировании.

Заключение

Возникновение Группы 4 (G4) в 1999 году (EEB, WWF, Greenpeace и Друзья Земли) произошло из-за требования DG XI, чтобы экологические группы сами себя организовывали лучше. Это обосновывалось на необходимости обмена информацией перед и после заседаний Совета Европы. Экологические группы стандартно обладают широкой членской базой в странах-членах ЕС и могут предоставлять информацию, т.е. влияние бюрократам ЕС, на что официальные каналы часто  не способны.

Включение защиты окружающей среды в политику Европейского Сообщества и действия, к которым призывает пункт 130 JEA означали необходимость расширения понятий близких клиентских отношений между DG ENV и группой G10. В 90-х годах открылись новые возможности для отдельных негосударственных организаций, чтобы участвовать в работе ряда консультационных и рабочих групп Еврокомиссии. До 1999 года негосударственные организации были включены как формальные члены делегации Евросоюза на торговых переговорах в Сиэтле, наравне с представителями промышленности и профсоюзов. Негосударственные организации так были членами формальной делегации Еврокомиссии на Мировом форуме обновительного развития в Йоханнесбурге в 2002году. Эта лавина возможностей для формального и неформального участия для негосударственных организаций в политических процессах ЕС подтверждает мысль, что Брюссель – хороший пример “ бартера“ за обеспечение доступа и влияния.

Возникает вопрос, представляет ли это собой плюрализм, отгороженный для негосударственных „элитных“ организаций. Концепция „элитного плюрализма “ имеет две стороны. Гринвуд (Greenwood) констатирует, что самой явной чертой системы представления интересов в ЕС является ее элитарный характер…. Большинство организаций в ЕС представляет объединения и заинтересованные группы, члены которых сотрудничают… практически ни одно объединение любого типа не допускает возможности индивидуального членства “ (Greenwood 2003: 51). Он приходит к заключению, что „эти факторы означают, что европейские организации интересов структурно отдалены основным интересам, которые представляют, но имеют тенденцию охватывать широкий спектр всех европейских интересов.“ (Greenwood 2003: 52).

Это понятие элитарного плюрализма вызвано индивидуальным членством институтов в Брюсселе, отличающимся от федерального принципа, который обеспечивает равноценный доступ. Обратным примером являются федеральные структуры, которые дают возможность малым и более специализированным негосударственным организациям в малых или новых членских странах ЕС получить доступ к информации из Брюсселя и принятию решений.

В действительности, негосударственные экологические организации в Брюсселе можно описать очень по-разному.  В ранней стадии их деятельности их можно описать как источник информирования о долго зревших проблемах, связанных с промышленным лобби – первым лобби, эффективно организованным на уровне ЕС. Еврокомиссия не просто так упростила рост экологических негосударственных организаций в Брюсселе. Особенно DG XI приложил усилия для создания равновесия на рынке лоббистов частично по причинам плюрализма мнений и демократии, но также и в собственных интересах – поддержать нового актера, способного конкурировать с промышленным лобби. Сейчас, после нескольких десятилетий роста, некоторые считают этого нового актера частью „лоббистского олигопола“.

Представители экологических  организаций в Брюсселе, однако говорят  следующее: как экологические лоббисты мы – составная часть этой дебаты. Мы верим, что мы – важная часть переноса мыслей между гражданами (нашими членами) и лицами, формирующими политику в Брюсселе и, таким образом, - центральная часть процесса демократизации ЕС, а не часть привилегированного подхода в рамках элитного плюрализма.