Экономическая дипломатия бизнес структур в сфере внешнеэкономической деятельности

    В конечном счете альянсы становятся преобладающей формой интеграции мировой экономики, и вложение капитала может стать символическим. Убедительный пример представляют собой авиационные компании, совместно пользующиеся пересадочными аэропортами, согласованными графиками движения, системами бронирования мест, корректирующими программами, обеспечивающие рейсы по некоторым маршрутам, причем все это дополняется системой бесплатных услуг. Так же поступают промышленники в области электроники. Хотя они и соперничают на международном уровне, но совместно работают на некоторых направлениях научных исследований, производства или реализации продукции. Такая кооперация способна соперничать с межгосударственными связями и, во всяком случае, создавать, минуя границы, коалиции, которые могут при случае оказать влияние на государства.

    Эти взаимосвязи, видоизменяющие деятельность предприятий, не входят ни в одну из традиционных областей деятельности экономической дипломатии, не знающей, куда их отнести, как классифицировать или как к ним относиться.

    Финансовые  рынки словно перебрались на другую планету. Местонахождение терминала, откуда поступает распоряжение или информация, не поддается привязке к определенной географической точке, как и вычислительной машины, накапливающей данные и передающей сообщения. Валютный рынок функционирует круглосуточно, переходя от одного часового пояса к другому в зависимости от того, когда открываются различные финансовые центры, но не отдавая предпочтения ни одному из них. Рынки не имеют более национальности, даже если больше нельзя обойтись без таких финансовых центров, как Лондон и Нью-Йорк, благодаря эрудированности операторов, компетентности персонала банков и других финансовых учреждений, опыту, накопленному в создании новых финансовых продуктов, качеству имеющегося в их распоряжении оборудования для передачи данных и электронной котировки. Рынки прочно привязаны к известным центрам, что объясняется, несомненно, многолетней профессиональной традицией, накопленной финансовой культурой, а также бдительностью властей, всегда следивших за тем, чтобы поддерживались наилучшие условия их функционирования. Так, надзор за валютным обменом, когда он еще существовал в Соединенном Королевстве, никогда не затрагивал деятельность Сити, а дерегла-ментация лондонского рынка и ее обновление в результате «Большого взрыва» 1986 года опередила соответствующие меры в других финансовых центрах. Но этим и исчерпывается британское своеобразие лондонского рынка — все прочее интернациональной закваски, нечто вроде офшорной зоны: пропускаемые через него капиталы вливаются в британскую экономику, они появляются из внешнего мира и туда же возвращаются, значительная часть служащих состоит из иностранцев — там работают банки и финансовые учреждения всего мира. Сила лондонского делового центра заключается в том, что любым деньгам, независимо от суммы, будет найдено полезное применение, что любому заемщику предлагается широкий выбор фондов, требующих вложения, что он привлекает наилучших специалистов мира высокопрофессиональной средой, благоприятной системой налогообложения, большой гибкостью занятости, когда всегда можно найти себе подходящую работу, словом, в притоке и работников, и капиталов, и складов ума со всех концов земли.

    Итак, рынки перестали быть национальными. К тому же, обращающиеся на них денежные массы несоизмеримы с теми, которыми располагают государства в виде бюджетных статей и запасов валюты. В 1995 году среднесуточный объем обменных сделок в мире оценивался в 1230 млрд долларов, в то время, как валютные резервы центральных банков составляли всего 1100 млрд долларов. После появления евродолларов и валютной дерегламентации часть денежной массы каждой страны можно без труда переместить за ее пределы через банковские депозиты в национальной валюте, помещенные за границей.

    Порвав  всякие связи с национальной почвой, финансовые рынки становятся таким образом независимой силой, но отторжения не происходит — рынки оказывают мощное совокупное влияние на экономическую политику государств, карая их (воздействием на процентные ставки, или обменные паритеты) за всякие вольности вроде инфляции или финансовой разба-лансировки, наказывая за невыполнение поставленных задач, то есть вынуждая их в конечном счете способствовать поддержанию общего равновесия системы. Словом, все происходит так, как если бы уже не государства распоряжались рынками, а рынки — государствами, так что их экономическая дипломатия как бы лишилась всякой возможности играть на них какую-то роль, и ей осталось лишь следить за их реакцией и принимать в ответ какие-то меры на нижних уровнях. Дипломатия имеет дело с реальной действительностью в той мере, в какой представляемое ею государство и те, к кому она обращается и с кем ведет переговоры, не порывают с действительностью, способны воздействовать на нее, короче, обладают властью. Сделанный выше общий обзор экономической жизни показывает, что многие шестеренки старой машины крутятся вхолостую. Тарифная политика или практика предоставления субсидий, направленная на восстановление нарушенного равновесия в торговле, лишилась смысла даже если бы и была возможна. После пересмотра регламентации, правительства потеряли контроль над тем, что еще сохранилось от этого арсенала и было передано в ведение других органов власти (большая часть — ВТО, а для Пятнадцати государств Европы — в Комиссию Европейского союза). Деятельность предприятий происходит в мире, где разгораживание национальными перегородками перестало быть разумным и где трудно определить правильный баланс интересов каждой отдельной страны, сообразуясь со стратегией этих предприятий. Государства могут, по существу, лишь в чем-то влиять на предприятия, и экономическая дипломатия лишилась, таким образом, некоторых средств, к которым прибегала, дабы убедить их принять ее точку зрения или, напротив, оказаться им полезным. Добавим, что поток информации увеличился, и поступает она через агентства печати и специальные службы по крайней мере столь же оперативно, что и по дипломатическим каналам, и что теперь, когда открытие границ стало свершившимся фактом, возможно постепенное исчерпание круга вопросов, могущих стать предметом переговоров. Невольно напрашивается вопрос, что ждет дипломатию, которая через несколько лет утратит свою роль, заключающуюся в ведении переговоров, информировании и поддержке предприятий, и лишится возможности влиять на стратегию экономических операторов.

    А между тем экономическая дипломатия изо дня в день доказывает свою жизнеспособность.

    Дело  в том, что политический вес в  экономических вопросах непрерывно растет, о чем свидетельствует то обстоятельство, что теперь они рассматриваются отдельно, а не в качестве приложения или в подкрепление чисто политической тематики, и что в государственных кругах стало больше людей, в том числе, лиц благородного происхождения, занимающихся этими вопросами. Никогда прежде главы государств и правительств не собирались для обсуждения исключительно валютных вопросов — в прошлом они оставлялись на рассмотрение узких специалистов. В наши дни на всех, даже самых высоких ступенях власти нужно уметь разбираться в экономике.

    Соответственно  и экономическая дипломатия вот уже на протяжении полувека совершает свой путь в новых мирах, вращается в сферах, к которым ранее не принадлежала, сталкивается с проблемами, возникшими лишь два поколения тому назад. В силу всех этих причин ей нужно приспособиться к этой новой расстановке сил в экономике. В чем состоит это приспосабливание и как далеко заведет оно дипломатию? 
 

    2.3. Бизнес и экономическая дипломатия: новая стратегия на рынках

    Находиться  рядом с предприятиями, вступающими  на иностранные рынки, и поддерживать их — такова одна из самых традиционных задач экономической дипломатии, но в этом выражается в то же время и естественное, неподвластное рассудку, желание помочь соотечественникам. Но это также и род занятий, по всей видимости обреченный на исчезновение новым курсом в международных экономических отношениях. Отчего бы, в самом деле, французское правительство должно почитать своим долгом пустить в ход всевозможные средства, дабы поддержать предприятие, продающее свою продукцию в Штутгарте, но предоставить его самому себе, если оно продает ее в Страсбурге, всего в ста пятидесяти километрах оттуда, но по сию сторону границы? Много ли проку от дипломатии и оказанной ею помощи, когда многочисленные специалисты по части информации, консультирования, подготовки рынка, коммуникации и лоббирования, все профессионалы один лучше другого, наперебой предлагают свои услуги?

    Несмотря  на то, что эти вопросы, внушенные, казалось бы, здравым смыслом, грозят пересмотром в корне сложившихся представлений, экономическая дипломатия не ушла из этой сферы. Даже государства с наиболее развитой экономикой, наиболее профессиональными предприятиями, даже те среди них, кто гордится самыми высокими показателями, по прежнему заботятся о том, чтобы их предприятиям оказывалась поддержка в оперативной деятельности. Ни США, ни Германия, ни Великобритания, ни Италия, ни даже Франция, то есть государства, занимающие наиболее высокие места в экономике мира, не считают, что тратить на это часть средств посольств или зарубежных служб своих специализированных агентств значит бросать деньги на ветер¹. Между тем, ввиду глубоких изменений в экономической жизни, появилась необходимость

    в столь же глубоких изменениях в целях  и методах. Чтобы составить себе представление о масштабах подобного пересмотра достаточно мысленно обозреть завершающуюся вторую половину столетия. В 1950 году экономическая дипломатия оказывала материальную, нередко финансовую помощь под флагом государственной ответственности, служившей основанием для использования инструментов могущества нации. Ныне, по прошествии пятидесяти лет, она более полагается на коммерческие методы в рамках политики развития предприятий, с целью подготовить их к лучшему использованию рыночного потенциала.

    Повествуя об этих постепенных переменах, нельзя не вспомнить о вызвавших их первопричинах и в то же время не задать вопрос о разумности и полезности использования государственных средств ради успешной деятельности предприятий за границей, а это значит, что речь идет в первую очередь о деятельности дипломатических миссий, о посольствах и их службах, экономических и торговых отделах, именуемых на французский лад Постами экономической экспансии (ПЭЭ), а также о руководящих ими экономических и торговых советниках¹. В этой системе центральные администрации, распоряжаясь, используя средства и процедуры, играют, разумеется, главную роль, о которой не следует забывать, но в настоящей главе действие разворачивается на уровне, на котором функционируют предприятия, когда имеется в виду их оперативная работа.

    Защита предприятий и их работников, одна из самых стародавних обязанностей дипломатии, осуществляется уже не так, как во времена северо-африканских пиратов и установления прав христиан в мусульманских странах. По прежнему случаются войны и кризисы, творится беззаконие, но в конечном счете право берет верх, и если возникнет конфликт, он чаще разрешается на основе права и финансовых гарантий, предоставляемых государствами своим предприятиям, чем посылкой канонерки или учреждением военной опеки над государствами, не выполняющими своих обязательств.

    Невыплаченные долги покрываются кредитным  страхованием, рассрочкой платежей в Парижском клубе, иногда международными средствами, внесенными под эгидой международных финансовых учреждений, посягательства на собственность нейтрализуются договорами о защите капиталовложений и гарантиями государственных и частных страховщиков, соглашения в налоговой области направлены, в конечном счете, к пресечению практики введения незаконных или избыточных налогов.

    Бывают  (и всегда сохранятся) обстоятельства, когда предприятиям понадобится официальная поддержка. Чаще всего речь идет о дискриминации по отношению к иностранным предприятиям, о несоблюдении международных обязательств, о препятствиях, чинимых нормальному доступу на рынки либо отправлению регулярных профессиональных обязанностей, о предоставлении незаконных субсидий или скрытой помощи. Здесь возможны и нормальные судебные иски, поводом для которых могут служить некоторые отдельные случаи, например, административные препятствия, мешавшие строительству Каирского метрополитена и потребовавшие энергичного вмешательства французского посла, сюда же относятся и судебные процессы, начавшиеся вслед за тем, как Иран отказался от проектов создания ядерных электростанций после низложения шаха. Есть также случаи общего значения, например, меры, систематически принимавшиеся США против импорта стали, запрет Европейским союзом ввоза мяса скота, при откорме которого использовались некоторые гормональные препараты, а также принятый им режим импорта масличных культур. Интересы предприятий защищают уже не силой, а с помощью официальных демаршей, подкрепленных при необходимости правовыми актами: судебными исками, арбитражем, системой урегулирования споров ВТО. Существует также возможность принятия односторонних ответных мер, обычно в виде компенсационных пошлин, но их использование определяется теперь, как правило, местными законодательными положениями, все более опирающимися на международные правила, дающие возможность прибегать к правовым решениям. Это относится к инструментам торговой политики Европейского союза. Американская система иллюстрирует наиболее ярко происходящие изменения, ибо она лучше всего организована, но и упорнее других сопротивляется международной дисциплине. Организована лучше других, потому что опирается на два учреждения: Международную Торговую Администрацию (МТА), определяющую, что именно происходит — демпинг или субсидирование — и Международную торговую комиссию (МТК), устанавливающую, вредит ли такого рода деятельность американским предприятиям и определяющую при необходимости уровень компенсационных пошлин. Юридический арсенал образуется, в частности, триадой статей 301. Статья 301 Закона о торговле 1974 года, связанная с судебными разбирательствами по поводу конкретных товаров, статья «301-Супер» закона 1988 года, относящаяся к общим вопросам торговой политики иностранных держав, и статья «301 -Специальная», относящаяся к странам, где нет достаточной защиты прав интеллектуальной собственности. Но одновременно это и наиболее консервативная система, ибо все ее усилия направлены к тому, чтобы принудить партнера сесть за стол переговоров для заключения двустороннего соглашения, вместо того, чтобы обратиться в ВТО, где может быть найдено юридическое решение. Показательной с этой точки зрения была ратификация Марракешских соглашений, обставленная оговорками, которыми ревностно оберегались суверенные права США: напоминалось о преобладании норм американского права над международными, объявлялось о сохранении в действии 301-х статей, оговаривалась необходимость обязательного согласия Конгресса, если число «неразумных и вздорных» решений, противоречащих американским интересам, превышало три. Тем не менее, хотя все эти формулировки звучат вызывающе, они редко вступают в прямое противоречие с соглашениями ВТО. Не исключено, что они использовались как средство запугивания, история покажет.

    Как бы то ни было, напрашивается следующий  вывод: весьма многие конфликты разрешаются в соответствии с тщательно разработанными мирными процедурами. Если давление и оказывается, то единственно в коммерческом плане, а юридический контроль делается все более строгим.

    Торговые  атташе появились почти сто лет  назад из-за потребности в информации. Несмотря на то, что в те времена уже пользовались иностранными рынками, поскольку международная экономическая деятельность была уже весьма оживленной, новичкам было нелегко освоиться на них. Деловые поездки были связаны с большими трудностями, чем в наши дни, добытые сведения распространялись медленнее, не все статистические данные были равно достоверны, печатались с задержкой и согласно зачастую несовместимым между собой товарным номенклатурам. О юрисдикции, налогах и таможенных порядках было мало что известно, сведения об иностранных предприятиях попадались редко, к тому же, трудно было получить доступ к их бухгалтерским книгам, да и разобраться в них было делом нелегким. Вообще говоря, доступная документация была разрозненной, неполной, разномастной, и добыть ее можно было лишь в весьма немногих службах.

    В подобных условиях потребность в  информации стала настоятельной, особенно для начинающих трейдеров международного уровня, и потребность эта возрастала по мере того, как вследствие универсализации мировой экономики число таких людей увеличивалось. Предприятия нуждались не только в информации, но также и в советах относительно способов проникновения на рынки, о необходимых мерах предосторожности, наилучших способах подготовки почвы для ведения дела. Они нуждались также в сведениях о предприятиях, которые могли бы стать их клиентами, партнерами или торговыми представителями, а в некоторых случаях и в рекомендациях, как с ними познакомиться в наиболее благоприятных условиях.

    Деятельность  торгового советника не выходит  из круга информации, советов рекомендаций, устройства встреч, ознакомительных поездок или организации коммерческих мероприятий. Здесь лежит предел его возможностей. В силу своего статуса государственного служащего он не может подменять собой предприятия, вести их дела и заключать за них сделки, словом, осуществлять от их имени коммерческие операции. Он — корреспондент, но не может выступать в качестве представителя и лишь до известного предела служит связующим звеном. Но это не беда, ибо он играет важную роль главным образом на начальной стадии поиска подходов к рынку, ориентировки и взвешивания шансов предприятия на успех. Ничего удивительного в том, что после того, как почва подготовлена с помощью торгового советника,  предприятие настраивается  на верный