Когнитивное взаимодействие в деловом общении

 

Важнейшая цель текстов официально-делового стиля - регулировать отношения между  людьми, учреждениями, странами, администрировать и информировать об определенном положении дел при обязательной однозначности толкования представленного  в тексте содержания [Веселов 1990; Валгина 1994; Бландова 1983; Акопова, Попова 1993; Вшивков, Старцев 1991]. Точность формулировок, которая  не допускает неоднозначности, необходима для абсолютной адекватности их понимания, так как документы

 

официально-делового стиля  функционируют в сферах бизнеса  и права, не допускающих кривотолков.

 

В функциональной стилистике существует несколько определений  официально-делового стиля языка, не имеющих принципиальных различий. Например, определение А.Н. Кожина: «Официально-деловой  функциональный стиль ... языка - это  та его разновидность, которая функционирует  в сфере административно-правовой общественной деятельности» и характеризуется  совокупностью языковых средств, типичных для актов речевой деятельности данной общественной сферы. Он реализуется  в таких текстах, как различные  юридические (законы, указы, контракты  и пр.), дипломатические (ноты, меморандумы, международные соглашения и пр.) и организационно-распорядительные (акты, счета, отчеты, приказы, доверенности, справки, деловые письма и пр.) документы [Кожин и др. 1982: 105]. О.А. Федоровская  дает следующее определение официально-делового стиля: «это стиль, который удовлетворяет  потребности общества в документальном оформлении различных актов государственной, общественной, политической, экономической  жизни, деловых отношений между  государствами, организациями, а также  между членами общества в официальной  сфере их общения» [Федоровская 1989: 41]. По определению Б.С. Шварцкопфа, деловой  стиль - «это совокупность языковых средств, функция которых - обслуживание сферы  официально-деловых отношений, возникающих  между организациями или внутри них, между организациями и частными лицами в процессе их производственной, хозяйственной, юридической деятельности» [Культура русской речи 1990: 216]. Все  представленные дефиниции объединяются пониманием того, что в основе коммуникации в этой сфере общественной деятельности лежит правовая форма общественного  сознания. Именно правовые (в широком  смысле) нормы реализуются в этой сфере общественной деятельности, и, будучи отраженными в различных  текстах официально-делового стиля, формируют нормы (или стандарты) языка этого

 

стиля. Следует отметить, что в лингвистике понятия  норма и стандарт часто не различаются. Например, говоря об установлении и  строгой регламентации в системе  социальных ролей административно-правовой сферы, А.Н. Васильева пишет, что «этим  ролям соответствуют стандарты  речевого поведения их носителей. Стандарты  устанавливаются и поддерживаются традицией, а также системой правил, инструкций, справочников, образцов, имеющих  силу закона» [Васильева 1981: 15]. Б.Н. Головин  дает следующее определение языковой нормы: «Норма есть исторически принятый в данном языковом коллективе (предпочтенный) выбор одного из функциональных вариантов  данного языкового знака» [Головин 1988: 123]. Интересно также определение  унификации, данное П.В. Веселовым, в  котором указывается, что «унификация  текстов рассматривается как  выбор одного языкового варианта из нескольких возможных способов передачи одной и той же информации» [Веселов 1990: 4). Как видим, определение унификации практически дословно совпадает с определением языковой нормы. Для нас важно, что независимо от характера определения нормы/стандарта, все исследователи отмечают: неукоснительное соблюдение языковых норм связано с определенными особенностями официально-делового стиля. Это стандартизо-ванность изложения, точность изложения, не допускающая возможности разночтений, полнота, точность и лаконизм формулировок, долженствую-ще-предписывающий, неличный характер изложения и его безэмоциональность, терминологичность и официальность. Это позволяет выделить общие типические признаки стиля деловых текстов, отличные от стилевых признаков, например, художественного или публицистического текстов, но не решает проблемы жанровых различий делового текста в рамках официально-делового стиля.

 

Сказанное позволяет заключить, что понятие языковой нормы необходимо соотносить с понятием нормы общения - относительно устойчивого, стереотипного  образования, символизирующего образец  поведе-

 

ния в определенных условиях. С одной стороны, норма, вбирая в  себя социально-исторический опыт этноса, регулирует отношения в социуме, с другой стороны, она соотносится  с понятием личности и является одной  из составляющих ее сознания, направляя  деятельность индивида на соответствие принятой в социуме норме. Именно эта вторая сторона опосредованно  соотносится с языковой нормой как  способом фиксации стабильных (ставших  операциональными) ментальных структур.

 

Понятие нормы неразделимо  связано с понятием этикета как  совокуп

 ности правил поведения  в обхождении с окружающими,  форм обращения и

 приветствий, манер  и т.п. Пристальное внимание  в последние десятилетия

 уделяется речевому  этикету - «системе устойчивых  формул общения,

 предписываемых обществом  для установления речевого контакта  собесед

 ников, поддержания  общения в избранной тональности  соответственно их

 социальным ролям и  ролевым позициям относительно  друг друга, взаимным

 отношениям в официальной  и неофициальной обстановке Речевой  эти

 кет составляет функционально-семантическое  поле единиц доброжелатель

 ного, вежливого общения  в ситуациях обращения и привлечения  внимания,

 знакомства, приветствия,  прощания, извинения, благодарности,  поздравле

 ния, пожелания, просьбы,  приглашения, совета, предложения,  согласия, от

 каза, одобрения, комплимента,  сочувствия, соболезнования и т.п.»  [Форма-

 новская 1990: 413]. За последние  годы вопросам речевого этикета  посвятили

 свои работы В.И.  Гвазава (русский речевой этикет) [Гвазава 2000], Е.В.

 Карпова (английский  речевой этикет) [Карпова 2002], Д.М.  Тешабаева (рус

 ский и узбекский  речевые этикеты) [Тешабаева 2000], Р.А. Газизов (немец

 кий речевой этикет) [Газизов 2001] и другие исследователи,  которые отме

 чают: несмотря на то, что средства речевого этикета  сами по себе не обеспе

 чивают успеха взаимодействия  коммуникантов, они являются строго  обяза

 тельными для эффективной  коммуникации и входят в языковую  компетен

 цию человека. Это позволяет  определить разницу между языковой  способ-

 

ностью как свойственной индивиду совокупностью познавательных моделей, репрезентированных в речи, и речевой/языковой компетенцией как  совокупностью знаний о конкретном языке и способах его использования.

 

Разработка классификации  деловых текстов сталкивается с  определенными трудностями, так  как очень сложно найти единый критерий, по которому должна быть составлена классификация. То, что дифференциальные стилевые признаки по-разному отражаются в различных текстах официально-делового стиля, позволило исследователям выделить подстили в рамках официально-делового стиля [см. классификации подстилей  Г.Я. Солганика, Н.С. Валгиной, Г.Н. Насыровой  и др.].

 

В свою очередь выделенные подстили официально-делового стиля  также не являются однородными, разделяясь на практически неограниченное количество вариантов, отличающихся друг от друга  в экстралингвистическом и лингвистическом  аспектах. Так, Н.Г. Бландова предлагает разделить документы, представляющие управленческий подстиль, по функциям, которые они осуществляют, на официальные (уставы, положения, правила, инструкции и т.д.), распорядительные (приказы, распоряжения, решения и т.д.) и справочно-информационные (письма, телеграммы, акты, договора, анкеты, характеристики и т.д.) [Бландова 1983]. Однако такая классификация не включает всю совокупность текстов: например, в ней не нашлось места таким  документам, как финансово-бухгалтерские  и др.

 

Часто исследователи не разграничивают подстили официально-делового стиля  и жанры. Этот вопрос мы рассматриваем  в связи с необходимостью установления специфических признаков официально-деловой  письменности, что, в свою очередь, будет  способствовать установлению наличия  и характера корреляций между  стабильными языковыми средствами и стабильным ментальным содержанием - установлению когнитивных признаков исследуемого типа текстов. Прежде чем приступить к рассмотрению вопроса о жанровом своеобразии официально-

 

делового стиля, необходимо уточнить само понятие жанра. Общеизвестно, что до сих пор нет единого  мнения по вопросу о том, что считать  жанрооб-разующими признаками и  каково количество таких признаков.

 

В функциональной стилистике считается, что жанр как определенный тип речевых произведений складывается из нескольких составляющих. Как известно, М.М. Бахтин определял речевой жанр как «относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказывания» [Бахтин 1979: 242]. Развитие этой позиции можно обнаружить в  исследованиях М.Н. Кожиной, которая  определила жанр как «разновидность литературного произведения, характеризующегося по сферам общения различными особенностями  назначения, направленностью содержания, своеобразием форм и построения текста в композиционно-сюжетном плане, размером и некоторыми другими признаками» [Кожина 1972: 91], а также в работах  А.Н. Кожина, О.А. Крыловой и В.В. Одинцова, определяющих жанр как «выделяемый  в рамках того или иного функционального  стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного  принципа, своеобразием композиционной организации материала и используемых стилистических структур» [Кожин и  др. 1982: 159].

 

На концепцию речевых  жанров М.М. Бахтина опираются и  исследования Дж. Остина, Р. Якобсона, А. Вежбицкой, Н.Д. Арутюновой, Е.А. Земской, О.Г. Почепцова и других исследователей. В современной лингвистике жанр перестал быть только формой объединения  специальных лексических, фразеологических и синтаксических единиц в соответствии с типичной композицией жанра. Любой  текст, представляющий тот или иной жанр, реализуется в коммуникативной  ситуации и рассматривается с  этой точки зрения. Сравним определения: «Жанр - стандартная языковая форма  передачи типизируемого содержания» [Карасик 2002: 24] (курсив мой. - М.И.). Жанр - это «вербальное оформление типичной ситуации социального взаимодействия людей» [Седов 1998: 11] (курсив мой. - М.И.). «Жанр - это культурно

 

и исторически оформленный, общественно конвенциализированный  способ языковой коммуникации, образец  организации текста» [Гайда 1999: 104] (курсив мой. - М.И.). Как видим, все определения  подчеркивают, с одной стороны, тот  факт, что языковая единица является средством фиксации типичного социального  взаимодействия. Но, с другой стороны, языковая единица как репрезентант познавательной модели включена в процесс  типизации содержания. Это позволяет  рассматривать жанр не просто как  совокупность определенных «языковых  средств», а как заданную продуцентом  текста познавательную схему/модель. «Интуитивное»  восприятие человеком характерных  признаков жанра чаще всего обусловлено  не ситуацией, не темой, а именно специфическими содержательными языковыми элементами как носителями познавательных схем, позволяющими безошибочно определить отличие одного жанра от другого. Таким образом, именно характер содержания является собственно жанрообразующим  признаком, несущим в себе типическое представляемое или познаваемое  содержание. По этому типическому и отличают, например, письмо-заказ от письма-жалобы, а сопроводительное письмо от письма-извинения. Выделенное положение представляется нам одним из исходных в исследовании, поскольку жанр реализует когнитивную модель, в рамках которой конкретные тексты обнаруживают способность к модификациям. В соответствии с интегративной теорией значения, разработанной В.А. Пищальниковой, именно значение задает способ понимания речевого произведения и представляет собой «устойчивую, но внутренне (принципиально) динамичную структуру, реализующую определенный способ познания действительности, дискретированную определенным звуковым образом, который поэтому и входит в значение и символизирует его» [Пищальникова 2002: 16-17]. Значение как когнитивная структура представляет собой внутреннюю взаимосвязь акустического образа, мотива, когнитивного способа категоризации и невербальных ассоциаций. Связь внешних компонентов: акустической

 

оболочки, эмоции, актуализированного когнитивного признака и вербальных ассоциаций образуют «смысл как структуру  актуального содержания в данном процессе речепорождения» [там же: 19]. Наиболее стабильным компонентом в  системе значения является единство акустической оболочки слова и акустического  образа слова. Другие компоненты также  могут иметь стабильные элементы, но большая часть их содержания не является устойчивой, что дает возможность  значению быть внутренне динамичным и приводит к развитию языка. Причем, любые стабильные элементы могут  стать в определенный момент нестабильными, и наоборот, неустойчивые могут стать  устойчивыми.

 

Второй компонент структуры  значения, по мнению В.А. Пищальнико-вой, представляет собой единство когнитивной  структуры как способа познания какого-либо класса реалий и актуального  когнитивного признака, определяющего  процесс смыслопорождения. Именно этот когнитивный признак и является структурообразующим элементом  модификации когнитивной структуры  в конкретном случае. Этот компонент  структуры значения также внутренне  динамичен и организуется по принципу функциональной системы: «хотя совокупность когнитивных признаков, входящих в  эту систему, может быть одной  и той же, актуальный признак (доминанта) меняется, а, следовательно, меняется система» [там же: 18]. Данные положения подтверждаются разветвленной типологией деловых  писем, которая исследуется в  нашей работе.

 

Исходя из изложенного  выше, можно утверждать, что жанр является метамоделью, реализующейся  в речевой деятельности, и специфически детерминированной экстралингвистической  действительностью. Поэтому, с одной  стороны, жанр выступает элементом  стиля, с другой -представляет собой  модель специфического содержания текста. Таким образом, жанр как когнитивная  модель является структурообразующим  компонентом текста. Распространено определение текста, данное И.Р.

 

Гальпериным: «Под текстом  мы понимаем произведение речетворческого  процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного  документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого  документа произведение, состоящее  из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единиц), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную направленность и прагматическую установку» [Гальперин 1981: 18]. Такое определение, во-первых, фиксирует систему компонентов текста, вычленяемую в лингвистическом анализе. Во-вторых, оно указывает на зависимость текстовых компонентов от прагматических установок и целей его продуцента. Это чрезвычайно важно, однако недостаточно для того, чтобы определить/воспринять смысловую цельность текста и стилевую специфику. И только тогда, когда определяющим компонентом стиля/текста становится совокупность доминирующих когнитивных структур, можно говорить о появлении смысловой цельности текста и о наличии в нем определенной «стилевой специфики». Функциональный стиль, таким образом, представляет собой систему доминантных когнитивных моделей, обслуживающих определенную сферу речевой деятельности. Жанр является и средой функционирования этой абстрактной системы в конкретной ситуации речевой деятельности, и способом ее функционирования, хотя в силу специфики языкового значения не устраняет внутренней динамики текста, то есть способности его к смысловым модификациям. А текст представляет собой результат функционирования этой системы в речевой деятельности, поэтому можно говорить о наличии в тексте стилевых и жанровых особенностей, связанных с определенной сферой речевой деятельности, связанных с конкретной ситуацией речевой деятельности.