Сценография в структуре детского праздника

Идеи деятелей сценографии, работавших в начале ХХ века, еще  далеко не исчерпаны и дают огромное пространство для эксперимента не только сегодняшним художникам театральной  сцены, но и постановщикам массовых народных, спортивных  праздников, эстрадных  представлений. И в этих поисках  книга В.И. Березкина "Искусство  сценографии мирового театра" является прекрасным помощником, источником огромного  фактологического материала, сборником  концепций и идей в сценографии.

Для данного исследования особый интерес представляет этап предсценографии, внешнего оформления обрядовых игр, религиозных шествий и празднеств, который сравнительно мало описан с  функциональной точки зрения. Поэтому  первая часть книги является большим  подспорьем не только для театроведов, но и для режиссёров массовых праздников.

I. Основные этапы развития искусства сценографии

1.1 Предсценография  обрядовых действ  как ведущая  модель современного искусства  оформления сценического действия

Произведение режиссерского  искусства — это пространственно-временная  форма постановки, т.е. её пластическая композиция не как процесс, а как  результат творчества. И если материал, из которого создается форма спектакля, есть действие, художественно организованное во времени и пространстве, то неизбежно  встает вопрос о функциях сценического пространства:  какова его  роль в  процессе создания постановки. Надо признать, вопрос не из самых легких.

Сценическое пространство условно  по определению, тогда как от сценического действия требуется безусловность, подлинность, поэтому установить характер существующей между ними связи столь  же непросто, сколь и необходимо.

Известно, что актеры могут  играть без всяких декораций, тогда  как декорации сами по себе, без  актеров, ни при каких условиях не составляют произведения театрального искусства. Декорации существуют для  актера, ради его творчества. Однако, вызванное к жизни потребностями  актерского искусства, искусство сценографии  приобрело известную самостоятельность  и даже некоторую власть над искусством актера.

Сценография -  вид художественного  творчества, занимающийся оформлением  спектакля и созданием его  изобразительно-пластического образа, существующего в сценическом  времени и пространстве. В спектакле  к искусству сценографии относится  все, что окружает актера (декорация), все, с чем он имеет дело – играет, действует (материально-вещественные атрибуты) и все, что находится  на его фигуре (костюм, грим, маска, другие элементы преображения его внешности). При этом в качестве выразительных  средств сценография может использовать: во-первых, то, что создано природой, во-вторых, предметы и фактуры быта или производства, и, в-третьих –  то, что рождается в результате творческой деятельности художника (от масок, костюмов, вещественного реквизита  до живописи, графики, сценического пространства, света, динамики и пр.).

В монографии «История мирового театра»  В.И. Берёзкин выводит истоки сценографии  из  предсценографии  действ ритуально-обрядового предтеатра (как древнейшего, доисторического, так и фольклорного, сохранившегося в своих остаточных формах до наших  дней) и определяет ведущие функции: «Уже в предсценографии проявился  «генетический код», последующая  реализация которого определила основные стадии исторического развития искусства  сценографии от античности до наших  дней. В этом «генетическом коде»  заложены все три главные функции, которые сценография способна выполнять  в спектакле: персонажная, игровая  и обозначающая место действия» [6, 32].

Персонажная – предполагает включение сценографии в сценическое  действие в качестве самостоятельно значимого материально-вещественного, пластического, изобразительного или  какого-либо иного (по средствам воплощения) персонажа – равноправного партнера исполнителей, а зачастую и главного действующего «лица».

Игровая функция – выражается в непосредственном участии сценографии  и ее отдельных элементов (костюм, грим, маска, вещественные аксессуары) в преображении облика актера и в  его игре.

Функция обозначения места  действия заключается в организации  среды, в которой происходят события  спектакля.

Персонажная функция была преобладающей на стадии предсценографии. В центре ритуально обрядовых  действ находился объект, воплощавший  образ божества или некоей высшей силы: разные фигуры (в том числе  и античные скульптуры), всевозможные идолы, тотемы, чучела (Масленица. Карнавал и пр.), разные виды изображений (включая  те же настенные рисунки в древних  пещерах), деревья и другие растения (вплоть до современной новогодней елки), костры и прочие виды огня, как  воплощение образа солнца.

Изготовляемые специально или  приспосабливаемые для ритуально-обрядового действа, все эти материально-вещественные элементы обретают персонажное значение  в тех ситуациях, когда воплощают  определенный метафорический образ, раскрывающий то или иное существенное  содержание ритуально-обрядового действа.

Например, огонь воплощает  у всех народов и во все времена, с одной стороны, образ солнца, несущего жизнь, и с другой — образ  очищения от всего отжившего, уходящего, дурного. И прежде всего это костры, разжигавшиеся на три самых главных  календарных праздника, которыми отмечались решающие переходные моменты жизни  природы и человека.  Даже складывались костры самыми разными, но имевшими ритуальное значение способами: из хвороста, дров, веток, старых вещей и предметов, украшенных цветными: лентами, венками, цветами; в виде различных сооружений — «хижины», «замка», или, например, деревянного свода (с проходами  слева и справа), который выстраивался древними майя во дворе и зажигался  в финале обрядового танца огненного  очищения.

То, что сжигалось, было не просто топливом, а заключало в  себе тот или иной образный – персонажный - смысл.

Наряду с общественными  были костры домашние, индивидуальные. Наиболее характерный образ индивидуального  домашнего огня связан с обрядом  рождественского полена.  В ритуал входил целый ряд действий: поход  в лес, выбор дерева, поклоны ему, обсыпание его зерном, смазывание места порубки медом, украшение  срубленного дерева, торжественное  внесение полена в дом, поливание  вином, маслом или святой водой. После  этого полено сжигали в очаге, ударяя по нему щипцами, чтобы сильнее  летели искры. Затем обгорелые остатки  и угли закапывали в землю, чтобы  обеспечить хороший урожай.

Вокруг общественных костров  на холмах, горах, на высоком берегу реки устраивались обрядовые танцы, песни, хороводы. Юноши и девушки  прыгали через пламя. Самый высокий  прыжок сулил удачу в семейной жизни, в урожае и т.д. В огне костров  сжигался вещественный персонаж, играющий в соответствующих вариантах  роль старого года, уходящей зимы, нечистой силы и т. д.

Костры могли не только гореть на месте, но и передвигаться. Факельные шествия входили в  состав обрядовых действ многих народов, являлись одной из модификаций костра как образа солнечного огня и огня очищения. Последняя модификация  образа солнечного огня — свечи. Их зажигали на Рождество в доме, на елке или других деревьях, в ритуальных светильниках или в коронах обрядовых  королей; ими украшали повозки, проезжающие  по улицам селения; их устанавливали  в центре магического круга, образованного  участниками праздничного действа. Наконец, в дни поминовения умерших  зажженные свечи или фонарики отправляли на специальных дощечках плыть по течению реки — еще  один вариант образа движущегося огня, на сей раз связанный с древним культом предков.

Образ солнца в предсценографии  ритуально-обрядового характера создавался с помощью «солнечных колец», поднятых на шестах или скатываемых с холмов. Кольцо, круг — древнейший астральный знак солнца и соответственно метафорический персонаж целого ряда мифов, — в обрядовом действе его роль играет чаще всего самое обыкновенное тележное колесо, обмотанное соломой, обруч, сплетенный из старых метел, смоляная бочка и т.д. Движение горящего огненного круга, катящегося с холма или горы вниз, на поля, изображало как бы путь солнца, возвращающего после зимы тепло природе, земле, людям.

Другой постоянный персонаж предсценографии первого сюжета — дерево.  Персонажная роль дерева и других растений в обрядовых  действах прослеживается с древнейших времен на протяжении всей истории  человечества. Дерево  символизировало  вечный процесс умирания и возрождения  природы. Эта  идея выражается в обряде с «майским деревом». Модель его  для всех народов едина, различие лишь в частностях. Например, в породе «майского дерева»: сосна — у японцев, береза — у русских, тополь — у украинцев, ель — у шведов, пихта — у чехов, гаера — у папуасов и т. д. Или в форме его искусственного заменителя (скажем, столб с колесом, к которому привязаны разноцветные ленты – майское дерево у кельтских народов).  Украшенный «май» торжественно устанавливался на площади или на поляне, затем тщательно охранялся от соседских парней, которые могли попытаться его похитить. Вокруг него устраивались праздничные хороводы, игрища, в том числе и соревновательного характера. У русских подобный  обряд назывался «завивание березки» и исполнялся девушками. Смысл всех этих действ заключался в величании образа весны, возрождающейся природы — образа, воплощенного в виде украшенного дерева, сценографического персонажа этого обрядового действа.

Заключительным моментом обрядового действа было «раздевание» дерева (у русских — «развивание  березки») — снятие украшений, а  затем или сожжение, или бросание в воду (что связано с древним  культом вызывания дождя). В воду девушки кидали также свои венки  и от того, как эти вещественные персонажи уже самостоятельно действовали  в воде — плыли, определяли каждая свою судьбу.

И наконец, рождественское дерево дошло и до наших дней как главный  персонаж новогоднего празднества, как образ и символ вечной, неумирающей  природы. Первоначально этот образ  воплощали ветки вечнозеленого  плюща, остролиста, омелы, хвойных деревьев, которые вносились в дома накануне Рождества. Затем их сменили небольшие  деревца со свечами на ветках. Иногда ставились шест или какое-либо сооружение, разнообразно украшенные и освещенные огнями свечей. Ель — позднейшая и наиболее распространенная модификация  этого образа, один из самых устойчивых сохраняющихся сценографических персонажей обрядовых действ, перешедших из древности  в наш быт.

Наряду с элементами природы  в качестве сценографических персонажей первого сюжета могли быть использованы также самые различные у разных народов вещи, предметы, материалы, орудия труда. Например, стол — это  прежде всего святыня, святая святых, престол. Скатерть — покрывало, метафора неба-воздуха. Корзина — сито для  зерна и корзинка с новорожденным. И так далее, и тому подобное. Первобытное  сознание делает вещь «героем» и эта  вещь говорит, движется, разбивается  на части (например, горшок в свадебной  обрядности), её хоронят, женят, судят  и  т.д.

Отсюда, из этого исконного  свойства человека наделять вещь тем  или иным метафорическим смыслом, и  проистекала ее персонажная функция  в разного рода обрядово-ритуальных действах. В древнегреческих празднествах эту функцию могли выполнять  элементы архитектуры. Например, двери  — они играли важную роль в элевсинских  мистериях. В древнеримском празднестве  в честь бога Януса двери ритуально  и семантически значимо отпирались в знак начала войны и запирались в знак наступления мира. Другие элементы архитектуры — окна, несущие  в себе ряд символических смыслов  как образ «глаз» дома или лестница как метафорическое воплощение соединения земного и небесного начал, пути духовного познания, перехода в иное состояние.

Персонажами разных обрядов  становятся веревка или нить —  со времен древнего мифопоэтического творчества это вещественный образ  спасения (нить Ариадны), выхода из тупикового положения, правильного пути и т. д.

Еще одну группу сценографических персонажей составляют сооружения и  предметы, созданные уже специально для обрядовых действ.

Сооружения могут быть самые разнообразные — в зависимости  от содержания ритуала и от подручных  средств, находящихся в распоряжении исполнителей. У ряда европейских  народов, например, у немцев, в новогоднем обряде участвовала «рождественская  пирамида» — вырезанное из дерева сооружение, иногда двухъярусное, с  фигурками на каждом ярусе, украшенное бумажными цветами, вечнозелеными  ветками, горящими свечами. А в Нидерландах  на деревенские майские празднества  сооружали «троицкую королеву»  в форме огромного колокола из цветной бумаги с фонариками, вымпелами, флажками, разными другими украшениями  и двумя пересекающимися в  виде «короны» обручами на вершине. Это  сооружение как бы замещало «майское дерево», воплощающее собой образ  весны. Оно устанавливалось на центральной  площади, и вокруг него разворачивались  танцы, хороводы и прочие обрядовые  действа.

Вещественный образ уходящей, изгоняемой зимы в масленичных обрядах  у русских — снежный, иногда залитый  водой и замерзший ледяной  город или башня. Эти сооружения нужно было захватить, победив обороняющую  их команду, а в последний день масленицы разрушить до основания.

Наконец, в роли сценографических персонажей древних ритуальных действ выступали и многие «скульптурные» персонажи, которые играли центральную  роль во многих календарных обрядах. Такой персонаж в новогодних обрядах  воплощал собой образ заканчивающегося старого года, символизировал уходящую зиму или смерть, в весенних празднествах олицетворял плодородие, выступал в  роди уничтожаемой нечисти или ритуальной жертвы. У разных народов он выступал под разными именами: Масленица, Карнавал, Кострома, Купала, Русалка, фрау Холле, Сильвестр и т.д. и т.п. —  и выполнялся самыми разными способами: из снега (снежная баба) и из соломы, в виде деревянного истукана и  тряпичного чучела, из снопа и простой  лопаты, которую наряжали в женское  платье. Это могла быть как кукла  относительно небольшого размера, как  и гигантского роста и толщины  чучело с красным носом, например, Карнавал. Кульминацией же всех этих веселых, радостных действ было уничтожение  такого персонажа: скатывание на салазках с горы и разрушение снежной бабы; разрывание на части тряпичного чучела; распиливание, отрубание головы деревянному  истукану; сожжение на костре, закапывание  в землю, бросание в воду, отправление  по течению на горящем плоту, совершение всяческих иных казней.

Одновременно предсценография  выполняла и две другие функции, – организации места действия и игровую. Место действия ритуальных акций и представлений было трех типов. Первый тип (обобщенное место  действия) – наиболее древний, рожденный  мифопоэтическим сознанием и  несущий в себе семантический  смысл мироздания (квадрат – знак Земли, круг – Солнца; разные варианты вертикальной модели космоса: мировое  древо, гора, столп, лестница; ритуальный корабль, ладья, лодка; наконец, храм, как  архитектурный образ вселенной). Второй тип (конкретное место действия) это окружающая человека среда его  жизни: природная, производственная, бытовая: лес, поляна, холмы, горы, дорога, улица, крестьянский двор, сам дом и его  внутреннее помещение – светлица. И третий тип (предсценный) – являлся  ипостасей двух других: сценой могло  стать любое пространство, отделенное от зрителей и становящееся местом для игры. В реальной же практике исторически протяженного бытия  ритуалов все три типа мест действия многообразно переплетаются и часто  сосуществуют — в таких обрядах, например, как масленица или карнавал, где можно увидеть и образ  обобщенного места действия, и  конкретные детали повседневной обстановки, и прообраз сцены в виде так  называемых «поездов», на которых разъезжают исполнители обряда.