Типология правопонимания

Юриспруденция, измеряемая в традиционном ракурсе исторического, теоретического и практического правоведения, может быть дополнена такими характеристиками, которые выглядят оправданными лишь с позиций целостного социокультурного и тем самым междисциплинарного подхода к изучению права и правоведения. С этих позиций вполне оправданным становится изучение права в его взаимосвязи с культурно-философским, социолингвистическим, литературно-художественным и эстетическим контекстом формирования и применения права, не говоря уже о связи права с политическим и политико-информационным контекстами его существования и распространения.      

Здесь особенное значение приобретают современные тенденции  и традиции в области изучения права, просвещения его пользователей  или начинающих профессионалов в  области надлежащего исполнения предписаний закона или правовых требований. Особенно неприглядна ситуация, при которой наставники в правоведении довольствуются лишь сиюминутными выгодами от повышенного спроса на учебную или практическую рекомендательную литературу. Обнадеживающих перспектив в этом деле ожидать пока не приходится, а госбюджетное финансирование и соответствующие гарантии выглядят явно недостаточными в сопоставлении с учетом действительно назревших потребностей в литературе подобного жанра. Подобному направлению исследований нет поддержки ни в среде меценатов, ни в сколько-нибудь авторитетных суждениях так называемого общественного мнения. Как уже было подмечено еще в самом начале современной эпохи потребительства и всяческого гедонистического практицизма, «век рыцарства канул в прошлое; мы живем в век софистов, экономистов и счетных машин» (Э. Берк).     

Обновленная юриспруденция может быть охарактеризована, таким образом, как упорядоченное представление о происхождении и назначении правовых обычаев и законов, избираемых в течение времени людьми и обществом в целях обеспечения в настоящем и будущем прав и обязанностей людей в процессе их заинтересованного лично-имущественного и политического общения в обстановке гарантированного равноправия его участников, а также в обстановке порядка, согласия, благосостояния и справедливости.     

Оживленная работа над  концепцией интегральной юриспруденции  приходится на периоды особой интенсивности  в жизни самой науки либо под  влиянием иных обстоятельств. Первая волна  социологизации юридической науки в конце XIX — начале XX в. прошла со значительными синтезаторскими последствиями для общественного статуса теории естественного права и юридического догматического позитивизма (Вл. Соловьев, А.С. Ященко, П.Г. Виноградов, П. А. Сорокин и др.). Вторая волна, навеянная подъемом бихевиоризма и психоанализа, а также мрачным опытом тоталитарных режимов, вызвала очередные перемены во взаимоотношениях позитивистских юридических теорий и философии права. Эти перемены отчасти приняты во внимание при выдвижении Дж. Холлом аргументации в пользу интегративной юриспруденции.     

Опыт философов-системосозидателей всех исторических эпох убеждает в  том, что широта взгляда на ту или  иную комплексную проблему правоведения уменьшает остроту конфликтности  противоположных мнений, и потому у одного и того же мыслителя-системосозидателя можно встретить не только обособленный анализ, но и примиряющий синтез таких мнений. Если мы обратимся к анализу способов истолкования противоположности позитивных и естественных законов, права и морали в обобщающих трудах Аристотеля или Фомы Аквинского, Ф. Бэкона или И. Канта, то без особого труда обнаружим эту тенденцию к сближению и синтезаторскому истолкованию самых отдаленных тем или проблем.     

В настоящее время  потребность в новом осмыслении сложившейся ситуации в правоведении вызывается совокупностью запросов и ожиданий, более настоятельных и драматичных, чем прежде. Предоставим возможность высказаться по этим вопросам известному у нас благодаря переводам американскому историку и философу права Г. Дж. Берману. В предисловии к русскому изданию своей фундаментальной работы «Западная традиция права» он позволил себе сделать такое обобщение: «Мысль, что западная традиция права в XX в. переживает кризис, равного которому еще не было, никак нельзя научно доказать. Это интуитивное ощущение. Я могу только засвидетельствовать, что я чувствую, что человек Запада находится в гуще беспрецедентного кризиса правовых ценностей и правовой мысли».22[22]     

Следует обратить внимание, что критическая ситуация в праве  и культуре западных обществ была зафиксирована давно и современное  течение событий в этой области  лишь подтверждает самые, казалось бы, радикальные критические обобщения. Еще в 20-е годы П. А. Сорокин резюмировал, что каждый значительный аспект жизни, организации и культуры западного общества находится в чрезвычайном кризисе и мы, резюмировал ученый, живем, по-видимому, между двумя эпохами — «умирающей чувственной (секулярной) культурой нашего великолепного вчера и наступающей (новой) культурой творческого завтра». Обращаясь к осмыслению ситуации, сложившейся к середине века в области этической и политической жизни, он еще раз констатировал эту кризисную тенденцию: «Если ни религиозные, ни этические, ни юридические ценности не контролируют наше поведение, что тогда остается? Ничего, кроме голой силы и обмана. Отсюда современный моральный цинизм, нигилизм и принцип "сила есть право"».23[23]     

В оценке ближайших перспектив позиция Г. Дж. Бермана выглядит еще  более пессимистичной. Он резюмирует складывающиеся тенденции в правоведении в таких словах: «...право все меньше воспринимается с точки зрения истории и все больше — с точки зрения политики или нравственности, в то время как историческая юриспруденция, которая одна способна объединить юридический позитивизм и теорию естественного права, почти исчезла из нашей философии права».24[24]     

Новые грани кризисной  ситуации в условиях исторической стадии, именуемой постмодернизмом, выявляет возникшее в конце 70-х годов  идейное движение, известное как «Движение за критическое исследование права» (Critical Legal Studies Movement). Один из тезисов этого весьма скептического и нередко нигилистического подхода к праву сводится к следующему: поскольку социальная жизнь в гораздо большей степени усложнилась и стала гораздо более иррациональной, чем это предполагает существующая манера ее законодательного регулирования, то все соответствующие юридические доктрины и теории обречены на весьма поверхностные суждения и обобщения.25[25]     

П. А. Сорокин, как и  некоторые другие высокоавторитетные исследователи истории культуры и цивилизаций, обретают надежду  на лучшие времена в результате размышлений  над всемирно-историческим опытом преодоления кризисов. Они также принимают во внимание необыкновенную жизнеспособность некоторых культурных обретений и традиций.26[26] Перечислив основные проявления нарастающего распада «чувственного морального строя» с его прогрессирующей релятивизацией и атомизацией всех этических ценностей и правовых норм, П. А. Сорокин, тем не менее, заключает свой анализ констатацией наличия тенденции «воссоздания и нового подтверждения вечных, универсальных и безусловно обязывающих моральных ценностей и норм. Эти ценности и нормы так же хорошо сформулированы в Нагорной проповеди, как и в основных моральных наставлениях всех великих религий, этических систем и всеми великими апостолами неэгоистической созидательной любви».27[27]     

Возникающий новый строй  он именует интегральным строем в  области этики и права. Слово «интегральный» в данном случае означает не какой-либо новый проект общественных отношений и институтов, а нечто уже присутствующее в строе общественной и нравственной жизни. Такое же значение предстоит придать и концепции интегральной юриспруденции, которая не есть некий сплав бытующих правовых философий и позиций, но вполне определенное измерение существующих и перспективных направлений обобщенного правоведения с названием «интегральная юриспруденция». В этом смысле термин «интегративная юриспруденция» означает прежде всего открытость юриспруденции синтезу и синтезаторским усилиям, тогда как «интегральная юриспруденция» предстает завершающей или уже завершившей этот синтез. Понятное дело, что подобная синтезаторская работа может быть проведена только после того, как будет проделана необходимая подготовительная работа по снятию и разрешению традиционных дискуссионных вопросов и тем (соотношение права и морали, права и закона и т. д.). Основными областями такой синтезаторской работы всегда были и остаются философия права, теория права и социология права, историческая юриспруденция (история права и правовой мысли).     

В своем анализе изменчивости социальной культуры на протяжении длительных исторических периодов П. А. Сорокин  обнаружил, во-первых, их циклический и волновой характер и наряду с этим характерную закономерность, которую он назвал «поляризацией», имея в виду складывающиеся позитивные и негативные тенденции с сопутствующими изменениями в социокультурных нормах и ценностях.28[28]     

С учетом этой особенности  протекания кризисных процессов  можно утверждать, что в период благоденствия люди в большинстве  своем выглядят уверенными и умеренными в своих моральных, религиозных и юридических ожиданиях и надеждах и в соответствующих разновидностях общения. Однако во времена кризисов происходит, с одной стороны, позитивная поляризация религиозных, моральных и законопослушных ожиданий и настроений, а с другой стороны — негативная поляризация, которая предстает в виде возросшей преступности и аморальности, а также религиозной нетерпимости.     

В современном кризисе  чувственной моральной культуры эта поляризация также имеет  место и наряду с кристаллизацией  и поляризацией негативных элементов односторонне прагматичной (чувственной) культуры имеет место поляризация элементов интегральной культуры. Распознавание этих новых моментов в области правовой культуры и составляет предмет интегральной (по-новому — синтезированной) юриспруденции.

24.      Широкий подход к пониманию права.

В 60-70-е годы текущего столетия внимание советских правоведов привлекла дискуссия об определении  общего понятия права, развернувшаяся между сторонниками "широкого" и "узкого" понимания права.

Нормативность права, очевидно, предполагает возможность государственного принуждения. Важнейшей отличительной чертой права, таким образом, является связь его с государством как с источником правовых установлений. Подчеркивается определенное единство права и закона. Причем закон рассматривается как юридическая форма, важнейший источник права.

Собственно нормативное  понимание права, по мнению его приверженцев, не исключает рассмотрения права во взаимодействии с другими явлениями общественной жизни, исследования социального механизма формирования и действия права в обществе, признания общечеловеческих ценностей как идейно-нравственной основы юридического праваи законодательства.

Сторонники "широкого" понимания права (Д.А. Керимов, В.А. Туманов, B.C. Нерсесянц, Р.З. Лившиц и др.) исходят из того, что право не тождественно законодательству. В понимании права подчеркивается особая роль нравственно-правовых, политических и других принципов. По их мнению, "узконормативный" подход не дает возможности в полной мере оценить процессы формирования права, правового статуса гражданина, а также реально действующий правопорядок. Право не может быть сведено только к системе норм, установленных либо санкционированных государством.

Ценность права здесь усматривается в том, что оно выступает как мера свободы, получившей благодаря законодательному признанию официальную государственную защиту. Право определяется как объективно обусловленная и выражающая требование справедливости общая мера (форма, норма) свободы и равенства. а закон (право в форме закона) - как официальное, формально определенное и нормативно-обязательное выражение права.

Право есть нормативно закрепленная справедливость. В свою очередь, закон, не соответствующий справедливости, не есть право, а справедливый закон - это правовой закон.

"Широкое" толкование права включает в его понятие не только нормы, но и правоотношения (нередко и правосознание, субъективные права граждан). Сторонники такого толкования исходят из различения права и закона. При этом подчеркивается, что норма права, взятая вне регулируемых общественных отношений, лишается своих регулятивных свойств, утрачивает свою сущность. Это не мешает, однако, рассматривать нормативность как важнейшее качество права. Речь идет не об отказе от понимания права как системы норм, а о поиске более емкого определения, которое должно охватить все богатство правовой материи. Нормы - важнейший, но не единственный элемент права как сложного, единого, целостного явления. Нормы, если они действующие, не могут застыть в кодексах и предписаниях закона; они воплощаются в правоотношениях. Приверженцы "широкой" концепции права понимают (и видят в этом его социальную ценность) право как систему норм свободы, которые объективно обусловлены, отражают идеалы равенства и справедливости и приобретают юридическую силу посредством их официального признания. Право формируется обществом, и законодатель формулирует лишь то, что уже сложилось (или складывается) в обществе. При этом важно, чтобы официальный закон был справедливым, то есть правовым. В правовом государстве должен господствовать правовой закон, отвечающий идеям демократии, свободы, справедливости и гуманности.

Следует подчеркнуть, что  сторонники и той, и другой позиции - "широкого" и собственно нормативного понимания права - сходятся в том, что определение права в качестве основного, главного элемента включает систему норм, установленных либо санкционированных и охраняемых государством.

25.      Особенности правопонимания эпохи постмодерна.

Правопонимание в эпоху  постмодерна*

И. Л. ЧЕСТНОВ**

Если попытаться суммировать  основные положения постмодерна  как состояния культуры в постиндустриальном обществе, то наиболее сущест венной его  характеристикой будет критика  конститутивной основы социума эпохи  модерна. Эта критика касается прежде всего культурной составляющей современного общества, которая определяет все остальные его сферы, интериоризируя внешние воздействия в знаково-символические формы и массовое поведение, что и составляет суть социального. Метод деконструк ции,1 по которому идентифицируются сторонники постмодернизма, направлен на разрушение логоцентризма2 — метафизической картины мира, постули рующей рационализм как онтологическое основание общества (структурированность и разумность мира), так и научного мышления, которое в состоянии единственно истинным образом описать внешнюю реальность.3