Феноменология культуры

Но прежде, чем  приступить к  анализу возможностей феноменологического  метода, следует определиться в вопросе о том, что, собственно, можно назвать феноменологией. На что здесь следует опираться?

Прежде всего, феноменология - это  корпус произведений Эдмунда Гуссерля, первая - совсем небольшая - часть которых  была определена к печати самим автором. Вторую, архивную часть  его трудов (а это различные рукописи автора, - доклады, тексты лекций, наброски, комментарии, заметки на полях и т.д.) еще более, чем первую, можно отнести к «практическим» феноменологическим исследованиям. Среди всех работ Гуссерля следует прежде всего упомянуть его двухтомное произведение «Логические исследования» (1900 г. – 1 т., 1901 г. – 2 т.), благодаря которому он получил известность в академических философских кругах, кафедру в Геттингентском университете и множество последователей и учеников. Первый том посвящен критике современной Гуссерлю философии. Второй состоит из 6 исследований. В них Гуссерль еще не сформулировал последовательной феноменологической программы, но основное понятие «интенциональность», уже появляется. В Геттингене Гуссерль, находясь в должности экстраординарного профессора до 1916 г.,     формирует в своих лекциях и семинарских занятиях основы феноменологического метода, читает множество курсов, которые его ассистенты готовят к публикации, и в результате такой совместной работы появляются два важнейших феноменологических произведения – «Идеи к чистой феноменологии» (1913 - первая книга) и «Феноменология внутреннего сознания времени» (курс разрабатывался в 1905, 1910 и 1917 гг.). Затем в 1928 г. Гуссерль уходит в отставку по возрасту и начинает одну за другой издавать книги. В 1928 г. появляется «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», в 1929 г. – «Картезианские размышления» и «Формальная и трансцендентальная логика».  Именно эти произведения составляют основу феноменологической философии. Остается вопрос о последователях Гуссерля.

Являются ли в строгом смысле феноменологами, многочисленные ученики  Гуссерля, - М. Хайдеггер, Р. Ингарден, Е. Финк, а также те, кто непосредственно не общался с философом,  но самостоятельно осваивал феноменологию. Среди них - Ж.-П. Сартр, М. Фуко, М. Шюц. Здесь перечислены  мыслители, которых нельзя упрекнуть в незнании учения Эдмунда Гуссерля или в непонимании его. Однако, тем не менее, не все они являются феноменологами. Почему? В предельно расширительном смысле к феноменологам можно было бы причислить  вообще всех, кто хотел бы так называться, кто время от времени использует феноменологическую терминологию, но, как правило, сводит ее к «феноменологическому остатку». Но на наш взгляд феноменологом действительно может быть только тот,  кто практикует принцип феноменологических редукций. Это основа метода  Э. Гуссерля.

 И поскольку без них, без  этих редукций, феноменология невозможна, приходится вводную лекцию начинать с объяснения наиболее сложного шага в феноменологической практике. Дополнительная трудность состоит в том, что Гуссерль осознавая значение феноменологической редукции для феноменологии, разрабатывал эту процедуру на протяжении всей своей жизни, так и не изложив ее в законченном и систематическом виде.

Целью феноменологической редукции было обоснование перехода от «естественной  установки сознания» к феноменологической. С точки зрения «нормального сознания» («естественной установки») «объективный мир» - это постоянный, устойчивый, существующий независимо от нас первичный источник всех наших знаний. С феноменологической точки зрения все обстоит как раз наоборот: само сознание является основой реальности и всех  представлений о ней. Именно в этом строго обозначенном смысле сознание  является источником «реальности», и вне его не может быть никакого знания о внешнем для сознания мире. Феноменология - это очевидно - начинается с потрясения основ обыденного сознания и даже здравого смысла. При этом Гуссерль вовсе не отрицает реальности внешнего мира, - реальное для него существует проблематически и гипотетически  и получает определенность в большей или меньшей степени, когда мы приписываем реальным предметам тот или иное содержание. Доступ к объективному с феноменологической позиции всегда блокирован примысленными к нему смыслами, определениями, оценками, качествами, которыми наделяется предмет. Таким образом, феноменологическая редукция означает «сведение» объектов, вещей, «реальностей» к их, так сказать,   мысленным эквивалентам,  «явлениям в сознании». Именно в этом состоит суть  феноменологической редукции, как «феноменологического обращения» внешних объектов в феномены.

Отсюда следует феноменологическое правило: не следует сравнивать реальные вещи с их мысленными отражениями (феноменами), но следует сравнивать разные способы осознания реальности, реконструировать разнообразные смыслы реального. Все, что принято считать реальным в естественной установке сознания, согласно которой вещи существуют вне нас (еще раз повторим, что это не оспаривается Гуссерлем), не является в строгом смысле предметом научной аналитики. Наука лежит не по ту сторону сознания, она и есть сознание как таковое, а именно, «род систематизированного единства представлений».

После определения значения феноменологической редукции, вернемся к вопросу о практическом назначении феноменологии. Здесь вот что  важно. Феноменология  описывает  «феномены», - бесконечно разнообразные  предметно-смысловые модификации, или  продукты сознания в виде ее собственных порождений (предметов и смыслов), причем дескриптивный метод – это именно описание феноменов как  конкретных структур сознания, как их порождающей основы. Как ни в какой иной философской теории, в феноменологии огромное значение имеют примеры, т.е. анализ конкретных случаев, имеющих структуру  феномена.

Оригинальность феноменологической философии состоит именно в   практике обращения к примерам. При  этом единичные случаи,  «феномены», или «экземплификации», не могут  быть использованы как способ популяризации отвлеченной теории. Употребление примеров не мотивируется в феноменологии  потребностью образного усвоения метафизического материала или его подтверждения (верификации). Другими словами, пример не является в феноменологическом исследовании ни иллюстрацией, ни наглядным доказательством, ни приложением приблизительно подходящего случая к идеальному содержанию, которое подвергается философской интерпретации. Напротив, если пример привлекается в феноменологическом рассуждении, от него в дальнейшем невозможно освободиться, он врастает в исследование не как его, в общем-то, необязательный балласт, а как его необходимое содержание. В этом смысле примеры не облегчают философское содержание, а вводят в него дополнительную сложность и напряженность. Они включаются в целостную структуру дескриптивного анализа. Феноменология по своей сути – конкретная наука. Обращение к примеру – длительная и сложная, многотрудная феноменологическая процедура.  Она не предполагает экономии аналитических ресурсов, а напротив, способствует необходимости задействовать все методологические правила и принципы, чтобы удержать единичный случай в феноменологическом исследовании, описать его - а значит - понять. Потому мы и будем изучать феноменологический метод как описания конкретных культурных феноменов.

Феноменологическая редукция, вообще говоря, имеет значение в  двух отношениях. Во-первых, она, как  было показано выше, позволяет  осмыслить, сколь сложно осуществлять переход  к объективному порядку вещей  и налагает запрет на наивное представление о смысле реальности. В более узком смысле феноменологическая редукция дает доступ к трехосновному анализу структуры феномена – 1) к его предмету, 2) к разнообразным смыслам, которыми он наделяется, и 3) ко всем  возможным способам, какими он может «реализоваться» в сознании.  Структура феномена лежит в основе феноменологической дескрипции. Рассмотрим каждую из основ феноменологического описания.

Предмет. Гуссерль показывает, как мы предметно организуем нашу мыслительную деятельность. Главное, что следует здесь прояснить, это как  предмет может быть определенным и многообразным одновременно. Предмет является как «“тождественное”, отделенное от меняющихся переменчивых предикатов», как некоторое фиксированное ядро явления. В этом смысле предмет – это “простое Х”, абстрагированное от всех конкретных качеств.  Он представляет собой нечто, чему мы даем имя («это – стол», «это дождь», «это – сон», «это - я», «это – Петербург» и т.д.). Предмет – это «подразумеваемое как таковое». На полюсе идентичной тождественности предмет схватывается в категориальной интуиции (т.е. в простодушном и нерефлексируемом узнавании именно этого конкретного явления), просто как «вот этот предмет». Но при этом он обладает некоторой неопределенностью («неопределенной тождественностью»), в нем как будто то бы сосредоточен определенный резерв смыслов. При всех разноречивых характеристиках, которые мы можем дать, например, такому сложному предмету, как Петербург,  является именно Петербург, и при всех интерпретациях этого конкретного предмета нашего сознания, мы должны быть уверенными, что мы его не утрачиваем. В противном случае произойдет подмена предмета, и он станет «квазипредметом», «псевдопредметом».  Итак, предмет – это фиксируемая самыми разнообразными способами (в словах, в именовании, в наблюдении, в интуитивной уверенности и даже в заблуждении) определенность явления.

Смысл. При этом, как было сказано, предмету присваиваются все новые и новые смысловые качества. Смысловая целостность формируется на различных уровнях, - это может быть непрерывность восприятия, когда предмет осуществляется сознанием в длительности своего воспроизводства,  в естественной установке мы говорим, что предмет нам дан как «внешняя реальность» в своем «объективном существовании» (например, мы едем в троллейбусе по улицам Петербурга и видим его меняющиеся виды). Мы можем вспоминать предмет, и он тоже нам предстоит как некоторая иным образом осуществляемая его явленность (например, мы вспоминаем, каким Петербург был десять лет назад).  Мы можем воображать этот предмет (например, представлять, как Петербург изменится, если в нем появятся новые постройки). Мы можем рассуждать о «пушкинском Петербурге», «елизаветинском Петербурге», «Петербурге мирискуссников» и т.д., в соответствии с теми дополнительными к его неизменной – предметной – сути определениями, которыми мы его наделяем. Но стоит отметить, что, строго говоря и последовательно мысля, Петербург – это абсолютно идеальная сущность, и видеть такой предмет как Петербург невозможно, его можно только мыслить. Потому формы сознания, которые конституируют (буквально – учреждают сознанием) такого рода предметы, имеют не непосредственный, т.е. данный в восприятии, а репрезентативный (представленный в сознании) характер.

И существование таких предметов возможно благодаря многообразным модификациям сознания – особым и бесконечно разнообразным способам  деятельности сознания. Основными модификациями являются восприятие и воображение.

Подведем итог. Анализ такого предмета сознания, как  «Петербург» показывает, что он является производным от деятельности сознания как такового. При этом он относится и к «трансцендентным» предметам, для которых источником их явления служит внешний опыт сознания (восприятие), в котором окажутся представленными отдельные предметы (улицы, здания, площади и т.д.), и к «имманентным» предметам, т.е. таким, которых в восприятии не встретишь, источником их является представление. Совокупность трансцендентных и имманентных предметов и дает явление «Петербург». Источником его является сознание,  и только сознание. Если внимательно относиться к такого рода различениям, то, согласно феноменологической теории Гуссерля, мы могли бы увидеть отдельные здания, площади, даже кварталы в перспективе других зданий, находящихся в поле конкретного видения, заданного возможностями нашего зрения. Но мы никогда не увидим предмет, который в абсолютном и полном соответствии с его сущностью назывался бы «Петербургом», потому что «Петербург» - это чисто ментальная (мыслительная) предметная конструкция,  удерживаемая в потоке сознания, в котором одновременно могут быть представлены, смутно или вполне отчетливо, и другие предметы. Любой предмет, данный в сознании, обременяется далекими и близкими ассоциативными отношениями, возникающими и спонтанно, и в контролируемых, последовательных, ожидаемых, «отлаженных» связках смыслов. Насыщенность предмета смыслами может соответствовать такому уровню, который Гуссерль определяет как «ноэма», или «фундаментальный кусок смыслов», или «согласованное единство смыслов».

Итак, посредством принципа феноменологической редукции определяется своеобразная тематизация реального  в феноменологии: “реальное” включено в структуру дескрипции не как  предданная сознанию и независимая  от него его основа, но как коррелятивная  – смысловая его форма. Другими словами, реальное – это один из возможных смыслов, который присваивается сознанием предмету, точнее сказать, вменяется ему  как “смысл реального”. В феноменологии такие понятия как “вещь”, “трансцендентное”, “множественное”, “внешнее”,  “реальное” должны использоваться весьма осмотрительно. В свете феноменологической редукции коррелятом «Петербурга» является не реальный объект, с которым бы мы его сравнивали. Не стоит искать некоторый «реальный» предмет, не затронутый и не затемненный сознанием. В феноменологии сознание является вообще единственным источником света, и невозможно, или, как говорит Гуссерль, «противосмысленно» искать предметы вне этого источника. Сознание не противопоставлено «реальному объекту», а является единственно возможной порождающей его основой. Вот так.

       Если  предметом описания является  «Петербург», что, с точки зрения  феноменологической дескрипции, входит  в его содержание? Что конкретно  описывается, если «реальный Петербург», или «Петербург-как-он-есть-на-самом-деле», редуцирован? Поскольку феноменология – это описательная, к тому же еще «строгая» наука, следует всякий раз обращаться к конкретным случаям и на их основе строит феноменологическую дескрипцию.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Гуссерль Э. Идеи  к чистой феноменологии. М., 1999

2. Гуссерль Э. Идея  феноменологии. СПб., 2006

3. Гуссерль Э. Философия  как строгая наука. Новочеркасск, 1994

4. Мотрошилова Н.В. Работы разных лет: избранные статьи и эссе.(Серия  «Феноменология – Герменевтика») М., 2005

ЛЕКЦИЯ 2. Проблема множественности описаний в феноменологии

1. Эмпиризм и скептицизм  в решении вопроса о  множественности  описаний

2. Критика Э. Гуссерлем  эмпиризма и скептицизма в  первом томе 

     «Логических  исследований»

3.  Проблема тождества  предмета описаний, или предметной идентичности

4. Роль описания конкретных  примеров в феноменологии

5. Причины многообразия, несогласованности и противоречивости  описаний,   

    данных в  “естественной установке сознания”  (сложность структуры,   идея 

    материального  воплощения сверхрационального порядка).